Защитник Александр Цыплаков — старший брат форварда Владимира — закончил карьеру в 42 после травмы, нанесенной Олегом Леонтьевым. До того хоккеист успел поиграть в минском «Динамо», разных лигах Чехии, Германии, Франции, белорусском чемпионате. В интервью Goals.by нынешний тренер «Могилева» вспомнил былое и рассказал о ситуации в клубе, из которого хочет уйти.
— Когда мы впервые с вами созвонились, вы достаточно эмоционально высказались о ситуации в «Могилеве». Наболело?
— Ну, конечно! Финансирования у клуба нет — и все. В команде только свои пацаны 20-летние — и все.
— Наверное, если бы были заинтересованные в большом хоккее люди, нашлось бы и финансирование.
— Видите, как получилось? Команда вообще никуда не заявлялась, хотели участвовать только в высшей лиге, а в итоге решили играть только в экстралиге, без фарма. Кроме того, что нет финансирования, отсутствуют еще и нормальные здоровые хоккеисты. Все опытные ребята покинули клуб. Игроки среднего возраста тоже разъехались.
— В общем, результатов никаких от «Могилева» ждать не стоит.
— Если говорить честно — конечно, не стоит. Что может сделать молодой парень против нормальных зрелых мужиков? Он-то может, но если с ним работать в течении трех-пяти лет. Тогда, скорее всего, что-то получится.
— А с вашими ребятами сколько работали? Они же в фарме были.
— Оттуда у нас совсем мало хоккеистов. К нам вернулись игроки, которые тренировались у Ковалева в «Раубичах». Их подготовка оставляет желать лучшего.
— Так ведь планировалось, что на базе юношеских сборных парни будут расти, получая для этого все необходимое.
— Откровенно говоря, после «Раубичей» к нам приходят 20-летние «сырые» пацаны. Совсем. Их еще надо обучать и катанию, и владению клюшкой, и тактике, и вообще всему. Как в детской школе.
— Чем они раньше занимались?
— Это вопрос очень интересный.
— Дело в самих игроках или в чем? Вы же можете сравнить и с собой молодым.
— В подготовке. В мое время в 20 лет я уже играл в минском «Динамо». Если в советское время хоккейные школы давали на каждый выпуск по 5-6 человек, которые могли пойти дальше, а попадали в команду 1-2, то сейчас… Я даже не знаю. Приходят 20-летние хоккеисты и их надо всему обучать. Подготовка очень слабая.
— Они сами не хотят учиться или их не учат?
— Желание-то у них есть. Но его мало. Основы, как говорят, «заклада» нет. А это идет с детско-юношеской школы. Могу просто сам по себе сравнивать.
— Опять все упирается в немотивированность детских тренеров?
— Именно. И об этом говорят уже который год. Правда, ничего не меняется. Что имеем — то имеем.
— Сергей Усанов в интервью говорил, что вы тоже наверняка уйдете из «Могилева».
— Да. Пока никаких вариантов нет, ищу место. Пока что-то не нарисуется, останусь в клубе. Финансовая составляющая важна. У каждого есть семьи, дети. Нужно их обеспечивать. А то, что предлагают, — совсем слабенько. Еще и задержки бывают.
— Давайте вернемся в прошлое. Помните свою травму в конце карьеры — сотрясение мозга после удара Олега Леонтьева?
— Это была уже вторая. Первая случилась в Гродно. А эта… Человек сделал то, что не имел права делать.
— После пересекались с Леонтьевым?
— Зачем все это? Я всегда играл в честный хоккей, а если подобное происходит — это просто неуважение к человеку.
— Михаил Захаров по следам инцидента говорил, что вы тоже кого-то били, «дровосеком» вас называл.
— Это все вызывает смех. Есть же видеозаписи — можно поднять и посмотреть. Кого я мог бить? А слова Захарова… Кто будет на себя говорить?
— Если бы не случилось того сотрясения, поиграли бы еще?
— Вполне возможно. Желание было. Скажу без ложной скромности: я — человек, который очень сильно любит работать. Труд никогда не пугал меня. Так что мог еще и поиграть.
— От работы и спортивное долголетие?
— А от чего оно идет? Если говорить высокими словами, это и преданность хоккею, и трудолюбие, и любовь к игре. Еще один немаловажный фактор: смотрю на молодых, которые приходят, и вижу, что у них нет такого желания.
— Реформы в нашем чемпионате, способствующие попаданию молодежи в состав команды, желания не прибавляют?
— Ну, да. А для хоккеистов команды, которая собирается в Могилеве, сейчас выпадает очень хороший шанс. Хоть они и молодые, но будут участвовать в экстралиге, это какой-никакой, но уровень. Белорусский чемпионат сам по себе очень неплох. У ребят сейчас есть большой шанс. Было бы еще желание работать, прогрессировать, идти выше. И надо чуть-чуть, как говорят, на горлышко себе наступить. Однако, в то же время, сейчас такое время, когда много посторонних соблазнов.
— У вас их не было?
— :). У нас не было ни мобильных телефонов, ни компьютеров — особо ничего.
— Так можно было просто гулять — компании, подруги…
— А зачем? У меня было мое дело. Я любил хоккей. И эти гулянки мне были, в общем-то, не нужны.
— В 1986 году вы начали играть за минское «Динамо». Тяжело тогда было 19-летнему хоккеисту в команде мастеров?
— Конечно! Но ничего не сделаешь. Хоть это и была первая лига советского чемпионата, но турнир оказался достаточно высокого уровня. Владимир Меленчук тогда как раз там был, Анатолий Варивончик. Какие-никакие, а звезды. И мы пробивались как-то.
— Как старики к молодым относились?
— Могу сказать, что нормально. Если видели, что человек работает, что-то хочет, не уступает — как к нему обычно относятся? Я был очень работоспособный. По крайней мере, не уступал, скажем так. Хоть и молодой.
— Может, кто-то из игроков тогда больше подсказывал?
— Вратарь Александр Шумидуб. И Игорь Филин. Это были мои наставники. С Филиным мы как-то в паре играли. Такое партнерство для молодых всегда полезно — как иначе он будет расти?
— Наши хоккейные чиновники, похоже, думают наоборот: выпусти парня на лед, и он сам всему научится.
— 🙂 Такого просто в жизни нет! Не бывает! Всегда должен быть какой-то наставник, может быть, заметный, может, нет, который подскажет, покажет. А дальше все уже зависит от человека.
— В первой советской лиге довелось поездить?
— Да. Игры тогда были спаренные. Выезжали по всему союзу. Бывало, на 15 дней — тройной выезд. Ну, а что, нормально. Давно это было! Если мне не изменяет память, очков 13 привезли тогда. Кажется, Крикунов тренировал.
— Нечестной игры в первой лиге тогда не было?
— Да не, я такого не припомню. В наше время это не практиковалось.
— Чем еще запомнилось то время?
— Даже не знаю, что вам еще рассказать. Просто был жесткий, бескомпромиссный хоккей. На грани фола. И очень серьезная подготовка.
— Многие хоккеисты говорят, что у Крикунова тренировки жесткие, как ни у кого.
— Они такие и раньше были. Три занятия в день. Жили тогда, насколько я помню, в Раубичах. Получалось, что 11 месяцев в году мы проводили на сборах. И тренировочный процесс был организован очень серьезно.
— Сейчас спортсмена на столько уже не закроешь.
— Конечно. Новое время.
— Убегавших на отдых не было?
— Я такого не помню. Может, кто-то где-то…
— Когда Беларусь стала самостоятельным государством, что поменялось в спорте?
— Можно сказать, все было то же самое, что и сейчас. Все же зависит от финансирования. Какого-то различия резкого сразу не заметил. Просто если что-то разваливается, собрать это назад очень тяжело. Как бы то ни было, на первый план выходит материальное — у всех же жены, дети. Их кормить надо, а кушать они хотят.
— А у вас когда семья появилась?
— В 22 года.
— Достаточно рано.
— Ничего не сделаешь: есть такое прекрасное слово — любовь.
— Доводилось слышать от одного тренера, мол, спортсменам любовь мешает.
— Как говорят, женился — год потерял. Это могут все спортсмены подтвердить.
— И вы теряли?
— Давно это было… Нет, по ходу, не терял. Да в то время и не мог. Все время на сборах ведь.
— И ни скайпа, ни мобильника…
— Ага. И как еще шутили: откуда только дети рождались? :).
— После Беларуси вы оказались в Чехии, в клубе второго дивизиона. Вроде как не уровень…
— В «Тивали» тогда был Макаед, у него имелись какие-то контакты с чехами. Вот мы и поехали, посмотрели условия, согласились.
— Они были лучше, чем в Беларуси?
— Если честно, то да. Тем более, у меня двое маленьких детей на руках. Финансы — одна из первых причин. Почему я уехал. Нужно было поднимать детей. Скажем так: невесело было в Чехии, но для детей — замечательно.
— В «Тивали» проблем с выплатами хватало. Вам остались должны?
— Бывало и такое. Но передо мной долгов нет.
— Где-то еще с задержками сталкивались?
— В немецком «Байроте». Три месяца задерживали. Знакомые помогали. Тогда Чудинов приехал в команду (он еще в рижском «Динамо» играл и в сборной Латвии), он и помог немного. Там история была такая: собрали всех лучших в одну команду и ровно через два месяца объявили клуб банкротом. Руководство с женами уехало на месяц на Кубу. Правда, потом выплатили все.
— Какими на тот момент были чешская и немецкая вторые лиги по уровню игры, организации?
— Там были все нужные условия. Для тренировок, всего. И руководители нормальные. И форма, и тренировочный процесс. Уж не говоря про чешскую экстралигу.
— Как-то в интервью вы говорили, что во Франции, во время выступления за «Брест», жили в общежитии.
— Скажем так: это было не общежитие, а частный дом. Там у меня имелась отдельная комната со всеми удобствами. Если это считать общежитием, тогда я не знаю, чем наши назвать. Там жили хозяева, и в каждой комнате имелся весь стационар — и телевизор, и плита, и санузел. Это больше было похоже на мини-однокомнатную квартиру.
— Одному, в общем, хватало.
— Да и вдвоем там было бы нормально! 🙂
— Почему так вышло, что вы переезжали с места на место — Чехия, Германия, Франция?
— Ну, поездил, набрался опыта.
— А про французский хоккей что можете рассказать?
— Скажу вам так: в начале 2000-х в тамошнем чемпионате была такая же ситуация, как у нас сейчас. Называлась лига тогда не то «Супер-12», не то «Супер-16». Там было пять команд хорошего уровня, а остальные — аутсайдеры. Будете смотреть экстралигу нашу — увидите. Хотя так и в прошлом году было. У кого финансирование более-менее на уровне, тот может и пригласить хоккеистов, и на что-то претендовать. У кого денег очень мало — обходятся своими силами.
— А ваш «Брест» какого уровня был?
— Постоянно играли в плей-офф. Судите сами. Уровень четвертого-пятого места, в общем.
— Вы достаточно поездили: чем европейцы отличаются от нас?
— Они такие же, как мы. Ближе всех по духу к нам чехи. Остальные живут в своем замкнутом мирке — что в Германии, что во Франции. Команда иногда собирается вместе. Но в основном — все по семьям. Такого большого размаха, как у нас, не бывает. Отыграл, оттренировался — и все. А чехи собирались. И командой, и с женами.
— С Германией и Чехией у многих, пожалуй, первой ассоциацией будет пиво.
— 🙂 Пиво там хорошее. Я, правда, не любитель.
— Некоторые тренеры говорят, что после игры можно бутылочку.
— В Чехии можно. После игры заказываешь либо колу, либо пива бокал. Но не больше. Это разрешено, и никто на это внимания не обращает.
— У нас такое под запретом?
— Все от менталитета зависит. Если у них бокал пива, чтобы утолить жажду, то у нас — своеобразный трамплинчик. Там совершенно по-другому к этому относятся.
— Во всех ваших зарубежных командах все хоккеисты были профессионалами?
— В Чехии, Германии — да. А во Франции местные работали. Хотя не все.
— Не было возможности остаться в Европе?
— Таким вопросом не задавался. Задача была одна — поднимать детей.
— Когда возвращались в Беларусь, здесь были достойные условия?
— Конечно. Тогда хоккей в стране на подъеме был. Посмотрите хотя бы, сколько собирали трибуны на матчах белорусского чемпионата. В том же Могилеве средняя посещаемость была, по-моему, около трех тысяч. Практически на каждую игру столько приходило, независимо от того, «Брест» приезжал или «Юность».
— Не то, что сейчас.
— Все поменялось. Хоккеисты разъехались. Посмотрите сами, как все угасало. С каждым годом становилось все хуже. Заметьте, сколько ребят из «Могилева» играло потом за лидеров.
— Хорошие были времена.
— А вспомните 6-е место на чемпионате мира. Сколько тогда в сборной было ребят из белорусского чемпионата? Процентов 85, наверное. И вот тебе результат. И кому это помешало — не знаю. Не мне судить.
— Игровой карьерой своей в целом довольны?
— Почему нет? Все, что было, уже прошло и стало историей. Я доволен. Для моей тренерской карьеры это пригодится — богатый опыт. Довелось и здесь посмотреть хоккей, и в Европе. Три года с Милошем Ржигой поработал. Все это запоминается, иногда — записывается. Если так посмотреть, я большую часть своей жизни в хоккей отыграл.
— Никогда перед вами не стояло вопроса: тренер или кто-то еще?
— Так ведь ничем другим не занимался. Может, стоит попробовать? 🙂 Отдавался хоккею, своему любимому делу.
— Дело благодарное?
— Вообще — да. Я ни о чем не жалею. Бывает всякие. Наступили тяжелые времена. Они уже были — мы их пережили. Они будут еще. Хотелось бы обойтись без этого, но… Есть черная полоса, есть белая, бывают взлеты и падения.
