На эротической обрядовой игре "Пахаванне Дзеда"

Когда-то масленицу белорусы справляли весело, с разнообразными обрядами в различных регионах. Повсюду сохранялась традиция гостевания с угощением большим количеством оладушек, блинов, сыра, масла и других блюд. Взрослые веселились, проводили зиму с элементами карнавала и эротики в частушках, обрядах и поведении. Особую распущенность в поведении позволяли себе женщины , которые обычно вели себя скромно: они пили пиво из доенок, чтобы столько давали молока их коровы, непристойно шутили между собой и с мужчинами — это должно было отогнать зиму и позвать весну, во время которой все в природе пробуждалось для продолжения жизни.

 Среди огромного разнообразия обрядов и обычаев белорусского Поозерья на Масленицу в Шумилинском, Лезненском, Городокском районах существовал обряд похорон Деда и Бабы. Обряд проводили пожилые женщины, а участвовать в нем могла вся деревня. Перед Масленицей в магазине или на улице напоминали один другому, что заболел Дед – должно быть, скоро умрет, приходите наведать. В деревне Москаленята Городокского района до недавнего времени его в своем доме проводила Мария Кузьминична Сафронова. Теперь старенькая Мария Кузьминична захворала, а в обезлюдевшей деревне никто другой не отваживается взвалить на себя такие хлопоты. Зато в деревне Долгополье несколько женщин, которые некогда участвовали в этом обряде, когда жили в других деревнях, возобновили «Пахаванне дзеда». В 2013 обряд «Пахванне дзеда» взят под охрану государства, ему присвоен статус нематериального культурного наследия.

Перед проведением обрядовой игры, всех в деревне оповещали о том, что дед Сидорка костью подавился и умер во время мясопустной недели. На окно ставили стакан с водой и накрывали его краюшкой хлеба. Хлеб клали в рушнике в красном углу, там же зажигали свечку. Сидор Михайлович на самом деле жил когда-то в этой деревне, был похож в поведении на этого карнавального Деда, поэтому за ним и сохранилось такое имя. Старейшие женщины в канун Масленицы изготавливали соломенную куклу человеческого роста, одевали ее в мужскую одежду, голосили на этим Дедом, а время от времени тянули за веревочку в штанах, откуда выскакивала раньше косточка, а в более поздние времена морковка, что неизменно вызывало смех и удивление: «сам памёр, а ягоны струк яшчэ жывы!» Дед был обжорой и пьяницей, имел много жен и детей. Как только в дом, где на лаве в Красном углу лежал Дед, приходил новый человек, морковь дергали за веревочку. Мужчины сразу же бранились (в этом обряде брань ритуальная), женщины высказывались более деликатно и сразу же входили в роль, которую назначали им участницы обряда. Наступал момент, когда в дом приходил Лекарь и начинал искать причину, по которой умер Дед: трогал руки, ноги, голову, а в конце концов доставал из живота большую кость и оглашал, что тот ее проглотил. Бабы смеялись: «Мы ж казалі, што касцёй у Мясаед падавіўся!”. После врача приходил Поп с Дьяком отпевать Деда. Поп махал кадилом и пел, а Дьяк ему подпевал – что-то смешное они пели и говорили, но все смеялись сдержанно, пряча лица в одежду.   

В завершение, Деда грузили на санки и везли в конец огорода (ранее – в конец деревни), закапывали с голошениями и речами, как на настоящих похоронах. По-настоящему накрывали в складчину и поминальный стол, садились за него и три раза выпивали, закусывали молча, отставляя рюмку на отдельное блюдце для Деда, но как только Кузьминична командовала, гармонист растягивал меха, начинались танцы, довольно пошлые и ужасно смешные частушки, веселье и дальнейшее застолье с песнями. Таким способом стараются похоронить Дед и Бабу женщины из Долгополья. Только их немного, и деревня, когда и имела этот обряд, то уж давно утратила, поэтому жителей приходит на обряд мало. В деревне, в целом, вообще осталось мало жителей.  Тем не менее, все же этот обряд проводится , живет. Может и сохранится, в случае, если этому будут содействовать культработники, а все местное сообщество поддержит и включится в этот дивный карнавал.

Статья: перевод статьи Регины Гамзович.

Фото: Алексея Столярова.

Как вам новость?