Люди стали забывать о Владимире Корытько. Не надо так. Ведь по осени 34-летний полузащитник внушительно отжигал за «Шинник» в ФНЛ. Обладатель самого доброго взгляда в белорусском футболе дал большое интервью Никите Мелкозерову, в котором рассказал об инстаграме, учебе в ПТУ на столяра-плотника-станочника, теракте в Беслане, желании стать тренером по завершении игровой карьеры, обморочном состоянии после нагрузок Анатолия Юревича, судебном процессе с донецким «Металлургом» и роднай мове.
Внутри манежа многолюдно. Затея Виталия Леденева и Александра Тишкевича по организации «Турнира друзей» сыграла. Футбольные люди рады один одному. Появляется не обремененный сумкой Владимир Корытько. Ручкается со знакомыми. А потом попадает в объятья своего тезки и земляка Владимира Маковского.
— Будем возрождать «Молодечно»! Президента клуба уже нашли :), — юморит старший Маковский, указывая на Корытько.
— Почему не играете сегодня?
— Искусственное поле, — отвечает полузащитник «Шинника». — Решил дать паузу. Тут торможение совсем другое. Связки работают иначе. От мягкой синтетики могут повыскакивать всякие болячки.
— Как вы вообще попали в число участников турнира?
— Меня Саша Алумона позвал.
— Где вы пересекались?
— Дима Ровнейко когда-то познакомил. Дима — мой хороший друг и крестный моего сына. Мы еще со времен молодежной сборной тесно общаемся с Ровнейко. А когда я в Брянске играл, Алумона как-то приезжал на просмотр. Жили с Сашей в одном номере. Вот иногда общаемся.
Идем на трибуну. Разговор выруливает на новую тему.
— Футболисты сейчас все в инстаграмах, — рассуждает Корытько. — Все модные и красивые.
— Вы плохо к этому относитесь?
— Да нет. Чего мне? Просто есть ощущение, что некоторых ребят больше вижу на фото в instagram, чем на футбольном поле.
— Интересная позиция.
— Ну, какая позиция… Я на самом деле отношусь к этому не очень. Люди занимаются футболом меньше, чем демонстрацией своих фотографий.
— Что еще из нынешних трендов вам не нравится?
«Иногда смотрю сайты, особенно Goals.by, и возникает ощущение, что нашим футболистам больше нечего показать кроме содержания своих инстаграмов».
— Дело ведь не в том, что мне нравится, а что нет. Просто… Вот иногда смотрю сайты, особенно Goals.by, и возникает ощущение, что нашим футболистам больше нечего показать кроме содержания своих инстаграмов. Неужели нельзя написать о каких-то игровых качествах ребят? А то фоточки, места отдыха, прически…
— Все зависит от интереса аудитории.
— Я думаю, аудитория интересуется футболом.
— Я думаю, не только.
— Значит, такой футбол у нас в стране.
— Каково вы мнения о белорусском футболе?
— Информация ко мне поступает лишь от друзей и знакомых. Я мало что знаю и не могу оценить уровень нашего футбола. Хотя немногие белорусы задерживаются в российской премьер-лиге. Это показатель. Правда, тот же Кисляк закрепился. Пусть парень и не всегда играет, считаю, он молодец. Ведь входит в обойму хорошего клуба. Путило еще можно отметить. В общем, наших в России немного. Жалко, конечно. Хотелось бы побольше.
— Антон Путило сменил немецкую бундеслигу на российскую премьер-лигу. Что вы думаете по этому поводу?
— Вы хотите сказать, что бундеслига намного сильнее премьер-лиги?
— Просто интересно ваше мнение по поводу Путило.
— Я считаю, Антон сделал выбор, который теперь позволяет ему получать игровую практику, быть на виду и вызываться в сборную. Так что решение правильное. Почему нет? Путило неплохо смотрится в России. Может, ему чего-то не хватало в Германии. В «Волге» Антону наверняка проще. Хотя бы потому, что вернулся в русскоязычную среду, в привычную атмосферу. Антон ведь талантливый и хороший футболист. Никто с этим не спорит. Просто иногда окружение имеет значение.
— А вы считаете, что бундеслига не намного сильнее премьер-лиги?
— Конечно, бундеслига — сильный турнир. Но я не считаю российскую премьер-лигу намного слабее. Да, в Германии есть «Бавария» — топ-клуб. Команда, которая является одной из сильнейших в мире. Но это не показатель общего уровня соревнования. «Бавария» — это локальное явление.
— А хорошие немецкие стадионы и их заполненные трибуны — это показатель?
— Ну… Это, знаете что… Это футбольная культура. Это нечто, сформированное годами. А мы в свое время пережили провал, который повлек за собой распад Советского Союза. Хотя в России теперь все налаживается по чуть-чуть. Посмотрите на Казань, Грозный. В Махачкале на футбол ходит по 25 тысяч. Много где народ собирается. Может быть, стадионы не такого уровня, как хотелось бы, но зрительский интерес есть. И уровень растет. Я считаю, что та же ФНЛ стала на голову выше белорусской высшей лиги. Ясное дело, если не брать в расчет БАТЭ и минское «Динамо».
— Чем вы занимаетесь в отпуске?
— Дома много дел. Разных. Дети, жена, быт…
— Что вы делали до нашей встречи?
— Проснулся. Съездил с сыном на турнир. Он занимается в ФК «Минск». Уже два года. Сыну шесть лет. Потом купил билеты в кино. Семьей сходим после того, как закончим общаться. Подобными мелочами я себя и развлекаю в отпуске. А еще в какие-то дни занимаюсь стройкой.
— Что строите?
— Дом. Это серьезное дело. Но, приезжая на стройку, я больше делаю вид, будто что-то контролирую :). В основном этим делом занимается супруга. Семья, кстати, не живет со мной в Ярославле. Есть стройка, есть школа дочери, есть садик и секции сына. Лучше быть в Минске. И вообще я не сторонник кочевания. Не хочу, чтобы мои сын с дочкой стали детьми мира. Когда люди живут в одном месте, то обрастают друзьями. Я сам, несмотря на все карьерные странствия, люблю родину и знаю, что такое дом. Хочу, чтобы моим детям это чувство тоже было привычно.
— Расскажите про дочь.
— Ей восемь лет. Учится в 16-й гимназии. Очень серьезное место, в котором дают хороший английский. Ребенок ходит в третий класс. Никаким спортом не занимается. Только образованием. На это уходит очень много времени. И я доволен. Учителя постоянно держат ее в тонусе, нет времени для расслабления. Я вот учился не очень хорошо, поэтому хочу дать качественное образование детям.
— И как вы учились?
— Некоторые предметы давались мне легко. Литература, история, физкультура, ясное дело, — тут все было хорошо. Белорусский язык.
— Когда вы в последний раз говорили на мове?
— Ой, очень давно… Иногда ребята из команды просят что-нибудь сказать на белорусском. Я говорю первое, что в голову приходит. Белорусский я пока еще не забыл. Глубоких знаний у меня нет, но общаться могу.
— С какими дисциплинами были нелады?
— С физикой. С математикой было не очень. В общем, я больше гуманитарий.
— Дочь с ее английским языком пошла в вас?
— Ну, у нее и с математикой хорошо. Дочь лучше меня в учебе. В этом отношении я могу назвать себя счастливым отцом. Еще мне бы хотелось, чтобы сын стал играть в футбол лучше меня :). Я же немножко ленился в детстве. Хотя как ленился. Просто все свободное время съедал футбол, который у меня всегда был в приоритете. Дисциплина в школе хромала. Причем всегда. Очень часто посещал кабинет директора. То за драку, то еще за что-нибудь. Хорошему поведению меня потом учил Анатолий Иванович Юревич. А в школе я не сдерживался. Если бы в мой выпускной год среди учителей провели опрос на звание главного хулигана школы, я бы в нем победил :). При этом учителям я не дерзил. Просто не мог уступить в спорах со сверстниками.
— Со школы вас не выгоняли?
— Нет. Но отучился я не все одиннадцать классов. Выпустился после девятого. И пошел в училище.
— Какое?
— Молодечненское училище №21. Учился на столяра-плотника-станочника. Три года. Окончил, получил диплом. Позже поступил в московский институт физкультуры.
— Почему вы решили поступать в училище?
— Школу повышали в статусе до гимназии. Оставляли избранных детей, которые хорошо учились и не вели себя, как я :). Особого выбора не было. Идти в другую школу не хотелось. Родители решили, что мне лучше обучиться какой-то профессии.
— Обучились?
— Да, я работал на стройке. Мы клали там пол. На занятиях в училище делали табуреты.
— То есть вы все-таки курируете стройку своего дома со знанием дела?
— Ну, как бы со знанием… Но во время учебы я четко понимал, что не хотел бы заниматься в жизни столярным делом. Правда, диплом я получил. Может быть, профессия столяра-плотника-станочника мне еще когда-нибудь понадобится :).
— Когда вы в последний раз что-то чинили у себя в квартире?
— Ой, не помню… На самом деле мне даже иногда стыдно, что так мало занимаюсь домашними делами. Кстати, два дня назад пытался сделать дверной замок. Пришлось сложно. Супруга оценила мои старания и сказала: «Володя, слушай, не надо. Сделаешь что-нибудь не то, придется новый замок покупать. Оставь». Грустная история :).
— Что до высшего образования, это была стандартная для спортсменов фикция?
— Фикция фикцией, но футболисты в моем возрасте начинают понимать, что профильное образование действительно нужно. Для развития в тренерской работе мне необходимы знания.
— То есть вы уже решились?
— Конечно. Сейчас стараюсь запоминать все, что мне нужно. Пока не записываю, но скоро, думаю, начну.
— И поедете возрождать «Молодечно»?
— Не знаю. Вряд ли. По одной простой причине. Как ни печально об этом говорить, в городе большие проблемы со спортом. Особенно с футболом. В свое время к вопросу развития команды отнеслись просто бездарно. Ее развалили. Раньше Молодечно был источником большого количества талантов. Сейчас — нет. Думаю, в течение ближайшего десятка лет мало кто выберется из Молодечно в большой футбол.
— Почему?
— Ребятам не к чему стремиться.
— Переезд в Минск?
— Школа, друзья, семья — намного лучше, когда все это находится в родном для тебя месте. Если бы в Молодечно была выстроена вся система из ДЮСШ, дубля и первой команды, ребятам было бы куда стремиться. А у нас в городе сейчас занимаются только детским футболом. Правда, после выпуска нет никакого выхлопа. Вот куда идти ребятам по окончании ДЮСШ?
— Училище №21.
— Училище №21 — и все. Футбол на этом заканчивается. А пацаны взрослеют. Понимают, что нужно зарабатывать деньги. Для этого надо идти работать. И в итоге ребята забывают про футбол. Грустно.
— Давайте о чем-то более веселом. Помните свою первую зарплату?
— В ПТУ получал стипендию. Платили нам… Не помню что. А с одной футбольной зарплаты купил себе золотую цепочку. Вернее, не с одной зарплаты. Копил несколько месяцев. Потом переплавили мамино кольцо, я докупил еще золота, и мы сделали мне цепочку. Тогда я первый год выступал в «Молодечно». Помню, что стабильно отдавал денежки с зарплаты маме. А потом я уехал в Минск.
— Сколько стали получать?
— Сто долларов. Зарплату в «Торпедо» выдавали на руки. В клубной бухгалтерии. Она располагалась в здании, которое находится за маленькой трибуной стадиона «Торпедо». Туда можно было попасть через калитку. Да, сто долларов. За 50 мы покупали себе джинсы на рынке «Динамо». А на остальной полтинник пытались прожить месяц. 1998 год.
— Как вы отдыхали тогда?
— На дискотеки ходили. Не часто, правда. Анатолий Иванович Юревич проводил такие тренировки, что после мы иногда не могли поднять голову с подушки. Популярностью пользовалась «Юла». Чуть позже начали ходить на «Шайбу». Мы жили в МАЗовской гостинице на Автозаводе. Маленькая такая, четырехэтажная. Жили веселой компашкой. Я, Серега Омельянчук, Коля Швыдаков. Этой троицей мы и общались, и на дискотеки ходили.
— Сколько клубов, в которых вы выступали, уже прекратили свое существование?
— «Сатурн», «Москва», «Динамо» (Брянск), «Молодечно»… Нынешнюю городскую команду я не беру в расчет. Ну, и минское «Торпедо». Пять команд… Но я ведь не виноват, что клубы разваливаются :).
— Дополните коллекцию историй о тренировках Анатолия Юревича?
— Легко. Как-то мы бежали 20 километров.
— Сколько?
— 20. Мало кому верится. Но подобные кроссы происходили часто. Километр бежишь на максимуме, километр — работаешь спокойнее. Наши показатели замеряли полары. И вот как-то ко мне подошел Юревич: «Володя, ты по пульсу недорабатываешь. Ты должен бежать на 186 ударах. Запомни эту цифру. Будет меньше, оштрафую». Сам полар крепится на груди. К нему прилагаются наручные часы. Вот по ним я и отслеживал свой пульс.
— А как Юревич штрафовал?
— По-разному. Но, если честно, он нас любил. Ругал, но любил. Так вот, бежал я, бежал. Все на нужном пульсе. Закрываю последний отрезок. И тут понимаю, что я уже все — не могу больше. Но все равно бегу. В итоге рухнул на землю и потерял сознание. Буквально на пару-тройку секунд. А ассистентом у Юревича тогда был Леонид Кучук, который привез меня из Молодечно в Минск. И вот они спускаются с горочки туда, где я лежу: «Ну, что, малыш?» А мне плохо. Сердце из груди выскакивает. В итоге пришел в комнату к себе, чуть посидел. А потом отправился к Кучуку. Говорю: «Станиславович, я собираю вещи и уезжаю домой. У меня сейчас сердце вылетит». Кучук, спасибо ему большое, отговорил тогда: «Володь, здесь закладывается твое будущее, так что терпи».
— Вы бегали в карьере, где тестировались самосвалы?
— Да. Там много кому плохо становилось. Ребята падали, недобегали. Но у Иваныча была простая философия: «Сильнейший должен выживать». Если честно, он меня очень долго прессовал.
— В чем это выражалось?
— Перед тренировкой проходили собрания, которые могли длиться от получаса до часов двух, двух с половиной. Сначала Иваныч делал инструктаж. Такой, специфический. Он видел, кто и как пришел, с каким настроением, кто вальяжно, кто расслабленно. Не знаю, отчего, но Юревич говорил: «Если ругаю человека, значит, надеюсь на него». И мне Анатолий Иваныч уделял на установках по полчаса или часу два года подряд. Он никогда не давал спуску. Если мы хорошо отыгрывали матч, а потом задирали носы, Юревич грамотно возвращал в чувство.
— Например?
— Приходит Юревич и говорит: «Ты че, думаешь, что сыграл хорошо? Да ты херню сыграл. Тебя возили весь матч. Давай, заканчивай. Что ты летаешь в облаках. Спустись с небес», — и в таком духе. Юревич старался держать нас в постоянном напряжении. Мы тогда не понимали, думали, Иваныч тупо душит молодых. На самом же деле он просто пытался сделать из нас профессионалов.
— Юревич когда-нибудь штрафовал вас?
— Да.
— За что?
— Однажды мы с Серегой Омельянчуком проспали тренировку, когда находились на сборах в Стайках. А занятия в «Торпедо» начинались в 6:45. На самом деле нас вроде как должен был разбудить тренер по физподоготовке. Но это уже не важно. Иваныч потом страшно ругался: «Омельянчук, я тебя выставлю на трансфер! А тебя, Корытько, оштрафую!» Правда, в итоге никого не выгнал. Заплатили долларов по сто штрафа — и все. Тогда мы получали что-то вроде трехсот, так что получилось ощутимо. Но теперь я могу сказать, что Юревич — самая сильная в Беларуси единица по выращиванию профессиональных футболистов.
— Допустим. Но вы бы отдали своего сына под нагрузки Юревича?
— Отдал бы в возрасте 18 лет. Потому что Юревич дает очень многое. И больше него в этой стране дать никто не может. А что до так называемых переборов, то это все от желания создать идеал. Анатолий Иванович — очень умный, начитанный и трудоспособный человек, любящий футбол. Он, кстати, всегда говорил: «Футболист должен быть хорошо образованным. Потому как ум на поле очень помогает». Так и есть — некоторые берут здоровьем, а некоторые — умом.
— В вас чего больше?
— Не знаю, с возрастом стало больше ума. А по юности — здоровья.
— Кажется, вы прибедняетесь. У вас ведь вагон здоровья.
— Ну…
— Как вы себя ощущаете в свои 34?
— Я себя чувствую прекрасно. Но все ж не только от мамы с папой и данных ими генов зависит, хотя я благодарен родителям. Есть ведь и вырабатываемый профессионализм. Юревич мне это привил. Я считаю, что отношусь к футболу правильно. А про здоровье могу вспомнить еще одну фразу Анатолия Ивановича. Он всегда говорил: «Ребята, вы даже не знаете, сколько всего можете. Потому что вам просто неизвестен потенциал вашего здоровья». И действительно многих способностей организма люди не раскрывают до конца. Потому что не превозмогают своих слабостей. Вот такие серьезные вещи.
— Вы так же философствовали, когда падали в обморок на 20-м километре бега?
— Такие моменты и помогают подняться на более высокую ступень развития. Сломайся я тогда, оказался бы никому не нужным.
— Кто-нибудь из тренеров произвел на вас такое же впечатление, что и Юревич?
— Француз Алан Курбис. Мы работали вместе в «Алании». В нем была очень развита культура отношения к людям. Плюс Курбис умел грамотно, четко и по делу все объяснить. Он никогда не пихал игрокам, а доходчиво исправлял их ошибки. По поведению, квалификации и видению футбола Курбис — один из самых сильных тренеров в моей карьере.
— Но ведь получилось у француза далеко не все?
— И все же первый круг чемпионата мы закончили на четвертом месте. Правда, потом, как всегда… Не хочу обидеть Осетинскую республику, но во второй половине года у «Алании» стабильно начинаются какие-то финансовые проблемы. В мою бытность было так. Полгода клуб спонсировался местным производителем водки. На остаток сезона обязательства по финансовому обеспечению «Алании» возлагались на администрацию республики. И вот с водкой все было хорошо. Были деньги, была стабильность, было четвертое место. Как только спонсированием клуба занялась республика, нормальная жизнь закончилась.
— Нынешняя ситуация, в которой оказалась «Алания», вас не удивляет?
— Абсолютно не удивляет.
— Вы успели прочувствовать специфику региона?
— Знаете, это не самые добрые воспоминания. Я выступал в «Алании» в то время, когда случился теракт в Беслане. На вторые сутки после окончания спасательной операции нас всей командой привезли на место событий отдать дань памяти погибшим. Страшная картина. Очень страшная. Эти воспоминания со мной на всю жизнь. Большего ужаса я никогда не испытывал. С командой в школу отправился клубный оператор. Его попросили снять линейку на 1 сентября. Так наш оператор и стал участником бесланских событий. Пока террористы удерживали заложников, ему выбили глаз. Чудом остался в живых. Он попал в комнату, в которой расстреливали мужчин, и стоял в одном ряду с другими захваченными людьми. Когда начался расстрел, наш оператор просто упал. Террористы стали добивать жертв, и тогда он встал. Мужчина с пистолетом сказал: «Ты, наверное, под Аллахом ходишь». И отпустил его. Мы заходили в ту комнату. Все помещение было в крови. Страшно вспоминать. А оператор сумел спастись и в следующий раз. Когда силовики взорвали крышу здания, начиная захват, он сидел рядом с каким-то дедушкой. Дедушку придавило балкой. Наш оператор остался жив. Честно, я вот сейчас вспоминаю, а у меня мурашки коже бегут.
— Позитивные воспоминания остались?
— Люди там добрые. Если ты им понравился, никогда не забудут. Футбол очень любят. Просто безумно. Болеют неистово.
— Создание профсоюза футболистов Беларуси — ваша идея?
— Да. Но это давно закрытая тема. Я не хочу о ней говорить. Да, был создан белорусский профсоюз футболистов. Однако в итоге стало ясно, что это никому не надо.
— Никому — то есть непосредственно футболистам?
— Какая разница? Просто никому это не надо. И тогда я решил, что… Это прошлое. Мне хотелось попробовать. Может, это случай из серии «инициатива наказуема».
— Почему эта тема так болезненно вами вспоминается?
— Просто я не хочу об этом говорить. На данный момент.
— Когда-нибудь расскажете?
— Может, момент настанет.
— Давайте, тогда говорить о чем-то более радужном.
— Давайте.
— У вас в Ярославле, говорят, вторая молодость стартовала.
— Да нет, почему вторая? Знаете, мне с 32 лет говорят про вторую молодость. Какая вторая? У меня еще первая не закончилась :). Просто хочу получать от футбола удовольствие. Не только от игры, но и от общения, радости победы, ощущения общности. Когда играешь на пивко — это не то. Помимо семьи, которая всегда будет стоять на первом месте, профессиональный футбол на данный момент — самое важное, что у меня сейчас есть. И я хочу как можно дольше чувствовать азарт и игровую страсть.
— До какого примерно возраста?
— Ой, не знаю, не хочу загадывать. Насколько здоровья хватит. Ну, и востребованности.
— А сейчас вы востребованы?
— Надеюсь, да.
— «Шинником»?
— Не обязательно.
— Какие еще есть варианты?
— Они есть — это главное. На Новый год Дед Мороз обещал мне контракт :). Все решится в ближайшие дни.
— Правда, что не так давно разрешился ваш спор с донецким «Металлургом»?
— Правда. Есть что вспомнить. У меня произошел хороший одесский период. Стали поступать предложения. Не только от «Металлурга». Звал к себе «Металлист». Но я выбрал Донецк. Команда на тот момент собралась очень сильная, шла на третьем месте, правда, чемпионат закончила на четвертом. Вышло так, что у нас не сложились отношения с главным тренером Николаем Костовым. Как оказалось, меня приглашали руководители клуба, а не он. После подписания контракта с «Металлургом» главный тренер не разговаривал со мной три недели. Я подошел к ребятам и спросил: «А что такое? Вроде же он общительный». Но потом я узнал причины происходившего игнора. Костов хотел взять другого иностранца на мое место. Наверное, болгарину меня просто навязали. До перехода я об этом не знал. Позже Костов сказал в личной беседы: «Ты мне не нравишься». Вот так просто: «Мне не нравится, как ты ходишь, как ты смотришь, ты мне вообще не нравишься».
— И как после этого играть?
— Мотивация у меня была огромнейшая. Я постоянно доказывал свою способность играть в старте. И Костов все время злился, что на тренировках я был в порядке. Помню, мы играли с «Ворсклой». Я забил в той игре. И буквально через пару минут меня заменили. Злость взяла страшная, думаю: «Ну, что ж такое!» Я обозначил свое недовольство, вздернул майку. На следующий день Костов собрал народ, посадил всех в круг и сказал свои слова про то, как я ему не нравлюсь. Больше в составе я не играл.
— Как повели себя руководители?
— Мы разговаривали с президентом клуба, спортивным директором. Это ни к чему не привело. Кстати, еще Костов сказал: «Я не хочу, чтобы лидером в команде был не мой человек». Не знаю, как это понимать… Считаю, руководители клуба поступили со мной некрасиво. Хватало предложений по переходу. Из нальчикского «Спартака» звонил Юрий Красножан: «Володя, приезжай в аренду на полгода, надо помочь». — «Хорошо, звоните в клуб». Но меня не отпустили. Поступали обращения от одесского «Черноморца», «Ворсклы», много откуда. И получилось, что я год провел без футбола. В свои 30 лет. В период оптимальной зрелости.
— Тогда во время одного из вызовов в сборную Бернд Штанге пригласил вас на пресс-конференцию. Из зала поступил конкретный вопрос, мол, жалеете ли о переходе в Донецк или нет. Вы сказали, будто нет. А после окончания пресс-конференции нашли журналиста и признались, что жалеете.
— Понимаете… Если бы я, будучи футболистом донецкого «Металлурга», сказал, что недоволен своей ролью в клубе… Представляете, что бы случилось? Страшно подумать. Мне даже запретили общаться с журналистами. Ограничение действовало полгода. Я никому не мог рассказать о своей ситуации. Но теперь все закончилось. Суд с «Металлургом» завершен.
— Как судились?
— Три с половиной года судились. Я написал заявление в Лозанну. Юрист помог его составить. Собрал доказательства вины клуба. Упоминались деньги и невыполнение контрактных обязательств. Ведь мне не давали тренироваться, запрещали приезжать на базу, когда там находилась первая команда, потом запретили заниматься даже с дублем. А я по-человечески просил отпустить. В итоге остался без выбора. Подал в суд, который недавно выиграл. Моя правота была полностью доказана. Процесс закончился полгода назад. Даже меньше… Блин, как я запарился! Мне же в кино с детьми надо.
— Тогда сворачиваемся. С наступающим.
— Спасибо. И вас… И вообще, поздравляю всех любителей футбола, да и вообще всех белорусов с наступающим Новым годом и Рождеством. Улыбок, здоровья и побольше жизненных радостей :).
