Почему воспитание подрастающего поколения белорусов должно быть военно-патриотическим?
Одно из самых замечательных свойств любого относительно долгоживущего блога — возможность проследить за каким-либо событием в реальном времени, как бы заглядывая из будущего в прошлое, и наоборот. Наш блог в этом отношении исключением не является, и вот один из примеров. Полтора года тому назад мы довольно активно обсуждали одну из тем, сформулированную в статье под названием: «Когда будете делать политику, дети…» Найти эту статью можно в архиве за апрель 2007 года по адресу: http://telegraf.by/blog/2007/04/01/kadety/ Не вдаваясь в подробности, напомню, что тогда речь шла о появлении в Беларуси кадетских классов и корпусов российского образца, активно создаваемых у нас не без помощи РПЦ, «Российского кадетского братства» и совсем уж одиозного международного «Фонда поддержки кадетских корпусов им.Алексея Йордана», исповедующего откровенно реакционную имперско-монархическую идеологию, конечной целью которой является воссоздание на постсоветском пространстве некоего подобия православной Российской империи. Тогда я не без оснований предпологал, что это лишь начало, а процесс российской великодержавной идеологической экспансии в Беларусь в будущем будет только нарастать. Что на самом деле и происходит.
Совсем недавно, в конце сентября этого года, в «Белорусских новостях» было опубликовано очередное сообщение под многообещающим заголовком: «Патриотическое воспитание молодежи в Беларуси будет осуществляться по российской модели». В нем говорилось о том, что Минобразования РБ «предлагает упорядочить нормативную базу в сфере военно-патриотического воспитания учащихся и молодежи», и что этот вопрос «будет обсуждаться в парламенте при рассмотрении Кодекса об образовании». По словам начальника управления социальной и воспитательной работы Минобразования В.Якжика, проект нового Кодекса содержит специальный раздел — «Дополнительное образование». Что он из себя представляет рассказал на пресс-конференции в Минске председатель постоянной комиссии Совета Республики по образованию, науке, культуре и гуманитарным вопросам А.Новиков: «Я думаю, что мы используем опыт наших братьев-россиян, поскольку там наиболее развито кадетское движение, кадетские школы и корпуса». Выяснилось также, что в 2009 г. планируется на треть увеличить финансирование гражданско-патриотической смены для учащихся кадетских школ и интернатов Беларуси и России в белорусском детском оздоровительном лагере «Зубренок». Оказалось, такие смены организуются уже с 2007 г. с целью «пропаганды строительства Союзного государства Беларуси и России и популяризации кадетского движения», а также для «содействия интеллектуальному, культурному, физическому и нравственному развитию молодежи».
А.Новиков отметил, что если в 2007 году в лагере были представители только трех областей Беларуси и двух регионов России, то в нынешнем сезоне «Зубренок» посетили дети уже из всех белорусских областей и девяти российских регионов. В этой пресс-конференции также принял участие замдиректора Тамбовского кадетского корпуса В.Макаров, который в свою очередь сообщил, что в ближайшем будущем планируются обмены делегациями российских и белорусских кадетов, например, в этом учебном году три белорусские делегации посетят Тамбовский кадетский корпус… Как видите, процесс идет. Причем, довольно быстро. Нет никакого сомнения в том, что тамбовские быстро и доходчиво объяснят белорусским подросткам, как надо правильно родину любить, и какую родину… Но меня в данном случае возмущает даже не сам факт столь «плодотворного» сотрудничества Минобразования Республики Беларусь с Тамбовской губернией, одним из самых депрессивных регионов России, где стабильную зарплату получают разве что работники бюджетной сферы, а младенческая смертность примерно равна среднеафриканской. Я совершенно не понимаю другого — почему воспитание подрастающего поколения белорусов должно быть не просто патриотическим, а обязательно военно-патриотическим, в камуфляже и с автоматом Калашникова в руках? О православном кресте на шее я уже и не вспоминаю…
И это касается не только пресловутых кадетских корпусов, но и государственной молодежной политики в Беларуси в целом. Вот, например, что подразумевают под «гражданственным и идейно-патриотическим воспитанием» молодых людей в БРСМ, цитирую по одному из сайтов этой организации: — «Шефская помощь ветеранам и их организации, организация и проведение патриотических мероприятий таких как … возложение цветов к памятникам, погибшим в годы Великой Отечественной войны, субботники по сбору средств на благоустройство памятников, организация встреч с ветеранами, …организация и проведение встреч с представителями органов государственной власти, …организация и проведение мероприятий направленных на формирование патриотических и гражданских чувств, уважительного отношения к государственной символике…», и т.д. Странный какой-то патриотизм получается, от начала и до конца милитаризированный. Не кажется ли вам это противоестественным — когда патриотическое воспитание общества в мирное время выстраивается исключительно по законам войны, закончившейся более 60-ти лет тому назад? А кто тогда будет любить родину в мирное время? Или в таком состоянии ее любить практически не за что?… Если это так, то в конце концов власть неизбежно получит примерно те же результаты, что и ВЦИОМ, который где-то год назад провел социологическое исследование среди молодых россиян. Как выяснилось, истинными патриотами себя считают более 83% опрошенных, при этом 62% не видят для себя ничего предосудительного в переезде в другую страну, а минимум 40% категорически не желают служить в армии. Я думаю, в Беларуси эти цифры оказались бы еще более красноречивыми…
Как мне кажется, белорусам очень не хватает «мирного» патриотизма, рождающегося не из воспоминаний о минувшей войне или агрессивного противопоставления себя и страны окружающему миру, а произрастающего из естественной укорененности в национальной традиции, истории и культуре. Из чего, собственно, только и может возникнуть настоящая любовь к родине. Именно к родине, а не к государству (тем более к «союзному»), что совершенно не одно и то же. Патриотизм, который пытаются нам привить белорусские идеологи в том рафинированном советском милитаризированном виде времен «дорогого Леонида Ильича» — это всего лишь попытка обеспечения стабильности существующей власти и средство программирования поведения людей в заданном режиме. Лично для меня Беларусь-Родина и Беларусь-государство — вещи абсолютно нетождественные, никакого отношения друг к другу не имеющие. И потому мой естественный патриотизм на белорусское государство не распространяется ни в малейшей степени. В этой связи вспоминается когда-то услышанная забавная история из советского прошлого. На экзаменах по марксизму-ленинизму экзаменатор спрашивает у студента: «Что такое советский патриотизм?» Студент без запинки отвечает: «Это любовь к родине, к месту рождения». Преподаватель не унимается: «А у американцев, что, нет патриотизма?» — «Есть!» — «А чем наш-то отличается?» Студент в отчаянии: — «Ничем!» «Да нет, — заявляет упертый доцент, — Наш патриотизм — это не только любовь к родине, но еще и любовь к Коммунистической партии!» Так вот, «вторая» составная часть «советского патриотизма», кем или чем бы она в данный момент не персонифицировалась — это уже перебор.
Белорусский «патриотизм» сегодня, как и бывший советский — это патриотизм авторитарного номенклатурного государства. В котором настоящая любовь к отечеству заменена суррогатом верноподданничества правящему режиму и персонально президенту. А наше «военно-патриотическое воспитание» — это не что иное, как системная государственная политика, основанная на тотальной пропаганде, целью и смыслом которой является превращение свободной личности, гражданина, условно говоря, в солдата, а в конечном итоге — в крепостного раба, для кого приказы начальства и интересы государства стоят неизмеримо выше прав и свобод отдельного человека. Причем под государством подразумевается даже не какая-то объединяющая всех абстракция, а вполне конкретная личность. Показывая ее практически ежедневно по ТВ, нам постоянно пытаются внушить — вот это и есть символ твоей родины, за который в случае чего ты просто обязан будешь воевать, а если надо, то и пожертвовать собственной жизнью… И только попытайтесь при этом что-то возразить и тем более открыто высказать свое несогласие. От имени «родины» вас немедленно поставят на место, заявив словами начальника одной образцово-показательной тюрьмы, известного литературного и киногероя Сэмюэла Нортона: «…Вторая черная пометка в карточке. Обдумайте: если вы прекратите на меня работать, я приложу все усилия… И сделаю вашу жизнь тяжелой. Очень тяжелой. Уж будьте спокойны, это я обеспечить смогу. Вы потеряете свою одноместную камеру в пятом блоке… Вы лишитесь всего… Ясно?»
Фильм, который я только что процитировал, смотрели, наверное, все. Это замечательнаый американский триллер «Побег из Шоушенка» (в оригинале — «The Shawshank Redemption»), снятый в 1994 году режиссером Фрэнком Дарабонтом по повести Стивена Кинга «Рита Хейворт и спасение из Шоушенка». На первый взгляд сюжет этой драмы далек от темы патриотизма, хотя на самом деле в нем воспроизводится реальность, по существу очень похожая на нашу. Коротко напомню — главный герой фильма, Энди Дюфрейн, попадает за решетку совсем молодым человеком. Ему инкриминируют двойное убийство, которое он не совершал. Когда Энди слышит приговор судьи, то не верит своим ушам — он обречен пожизненно гнить в тюрьме. Даже дважды пожизненно. Таким образом Энди оказывается один на один с Системой — судебно-исправительной машиной в виде «идеальной» тюрьмы «Шоушенк». Причем «идеальной» эта тюрьма считается вовсе не из-за соответствия идеалам гуманизма, а потому, что она в полной мере соответствует своему функциональному назначению. Тюрьма «Шоушенк» — это целый мир. Здесь есть свой Вождь, своя армия, имеется горстка мятежников, но бОльшая, основная часть этого мира состоит из безликой массы обывателей, напрочь потерявших волю к жизни. Именно это делает их такими серыми, одинаковыми, а вовсе не потрепанная тюремная роба. У этих людей больше нет имени, звания, положения в обществе, у них есть только номер на груди, право молчать и право подчиняться. Они могут есть, спать, гулять только когда им прикажут надзиратели. В «Шоушенке» существует лишь два закона — не богохульствовать и не нарушать дисциплину. Малейшее отступленее от этих двух главных канонов чудовищно карается жестокой и озлобленной охраной. Здесь лишают не просто свободы — даже самого чувства свободы, вне зависимости от того, виновен ты, или нет.
Безысходность и безнадежность пребывания в Шоушенке показана простыми, но очень демонстративными приемами. Голос за кадром сообщает: прошло уже пять лет… десять… пятнадцать…, а в однообразной жизни заключенных все идет своим чередом. Разве что сменяют друг друга красотки на плакатах в камере. Время острой бритвой отсекает из твоей жизни год за годом. Но как долго можно хранить надежду, и нужно ли ее хранить вообще?… Энди доказал, что возможно все, даже в таких чудовищных условиях — несмотря на нападки начальника тюрьмы и других заключенных, несмотря на то, что в него никто не верил. Титаническое терпение и каждодневный труд помогали ему медленно двигаться к поставленной цели — вырваться на свободу любой ценой. Железная воля позволяла ему идти наперекор судьбе, постепенно он становится тем самым символом свободы духа, о которой прочие могут только мечтать. И вот целых двадцать лет, которые понадобились для освобождения из темницы проходят перед нами, как один день. То, что Энди вопреки всему смог победить эту систему насилия, кажется настоящим чудом, чем-то нереальным, лежащим за пределами человеческих возможностей…
Интересный вывод из фильма «Побег из Шоушенка» сделал один из самых популярных сегодня философов, известный словенский культуролог Славой Жижек. В каком-то из своих интервью он говорит: «Урок, который я извлекаю из этого фильма, пессимистичен, но не в том смысле, что мы не можем ничего поделать. Мой вывод заключается вот в чем: часто самым эффективным средством порабощения человека системой оказываются мечты о том, что все может повернуться к лучшему, что всегда есть возможность перемен, поскольку именно эти мечты и делают из вас пленника системы. Узник, который не желает признавать, что он в тюрьме, и мечтает оттуда выбраться, вешается, едва выйдя на свободу. Зато те, кто признает, что на самом деле находится в тюрьме, как раз и способны на настоящий побег. Так что наличие вариантов порождает некое обманчивое облегчение — все, мол, не так уж плохо, может быть, счастье за ближайшим углом, в наших силах все изменить; но все это самые эффективные идеологические орудия нашего порабощения. Система функционирует благодаря убеждению, что ее можно изменить в любой момент. Так что первый шаг, возможно, в том, чтобы увидеть невозможность ее изменения, ее роковую закоснелость».
Читая Жижека, я задаю себе вопрос: а может это и есть первый шаг к настоящему патриотизму — перестать, наконец, надеяться на возможные перемены и на то, что система, существующая у нас на родине, сама по себе способна измениться к лучшему? Чем больше мы об этом мечтаем, тем сильнее становимся пленниками этой системы, и тем меньше у нас остается шансов хоть когда-нибудь выйти на свободу. Чтобы по-настоящему любить свою родину, надо сначала до нее добраться, но для этого необходимо вырваться из того «пенитенциарного» учреждения, волею судьбы в котором мы оказались. И как бы оно не называлось: «Shawshank», «Loukashank», как-то иначе, но выбор остается за каждым из нас — совершить из него внутренний «побег», или продолжать тянуть два своих «пожизненных срока», ударным трудом и примерным поведением пытаясь заслужить у Сэмюэла Нортона «одноместную камеру в пятом блоке»…
