Отмалчиваться не хочу. Не могу не вставить свои пять копеек, по крайней мере как человек, знающий французскую прессу и когда-то даже работавший во французских СМИ. Но то, что я вижу, – это две совершенно бинарных позиции.
Одни теперь говорят, что, дескать, французы сами виноваты: слишком толерантными были и доигрались, что вырастили у себя на груди тех, кто никак не адаптируется к их законодательной, этической системе, нетерпимых и т.д. И на волне этого предлагается теперь взять в руки штыки и "идти защищать демократию и свободу слова". Соответственно эта атака трактуется как покушение на свободу слова и право журналистов интерпретировать любой фундаментализм и фанатизм так, как они считают нужным, и так, как это принято в той системе прессы, которая сложилась в европейской культуре.
Вторая точка зрения противоположная: не надо оскорблять религиозные чувства. То есть, типа, "журналистов, конечно, жалко, но они сами виноваты". Не надо было вроде как попирать религиозные чувства, особенно если у тебя самого часть населения живет вроде как по этим религиозным правилам.
Первую точку зрения с удовольствием оседлали французские политики (Саркози и Олланд в унисон почти). Олланд – для того чтобы переключить внимание со ставшей острой мигрантской темы на очередное взывание к традиционным ценностям французов. Саркози — чтобы в очередной раз сказать про то, что с мигрантами надо что-то делать.
Вторую точку зрения с удовольствием оседлали российские официальные медиа: не такая Европа толерантная, как нам рассказывают, и вот вам, дескать, результат. С религиозными чувствами нельзя играть и вообще… Вот что бывает, когда глумятся над верой.
Ну, во-первых, я должен сказать, что французская журналистская культура — это главная машинка по воспитанию толерантности. Я не встречал ни одного французского журналиста, у которого не было бы в крови рассказов о мультикультурализме, множественности укладов и т.д.
Во-вторых, у них же в крови — левизна. Большинство французских журналистов левые по своим взглядам (отсюда, кстати, традиционный антипутинизм французских журналистов). А это значит, что степень их критицизма всегда очень высокая. Во Франции так и не сложилось press of news в классическом смысле. Поэтому, кстати, высмеивать и подвергать сомнению любой фундаментализм (политический, религиозный — любой) — у нее в крови. Посмотрите на карикатуры Планту в Монде — там насмешки над всеми. Любыми политиками (вне зависимости от левизны). Разными религиозными направлениями. Разными неправительственными организациями.
Поэтому история, с моей точки зрения, к мигрантам никакого отношения не имеет. Эта история сродни, скорее, истории с карикатурами в датской газете. И данная газета, действуя вполне в логике своего национального законодательства и местных этических норм, не нашла ничего зазорного в публикации карикатур (являющихся таким же актом самовыражения, как любая редакционная колонка).
Действуя в рамках своих местных правил, законодательства и этических норм, "Шарли Эбдо" опубликовала разные карикатуры. И профессия этого издания — публиковать именно карикатуры. И часть из них, оказалось, оскорбляет чувства верующих (причем в основном мусульман, конечно, хотя карикатуры подобного типа были совершенно про разные социальные, политические, религиозные и иные группы).
Проблема в том, что, как и в истории с датской газетой, этические нормы и законы страны не работают. Потому что контент любого медиа за секунды облетает весь мир, и моментально, при всей его локальной политкорректности, вызывает бурю неодобрения у тех, чьи нормы противоречат этому. Как у нас бурю неодобрения вызывают наказания камнями по законам шариата.
И вопрос лишь в том, что тот, кто это делает, должен понимать, что он не просто делает это в рамках локальных законов и норм, но и то, что его поступок моментально становится доступным тем, кто эти нормы не принимает, за пределами этой культуры. И он принимает на себя изначально эти правила игры.
У террористов нет национальности, законов, норм, конституций. Если затронуты их нормы или мотивы, их ничто не остановит. Это такие правила игры. И это не атака на свободу слова. Свободой слова было то, что, зная эту ситуацию, журналисты ШЭ продолжали делать то, что они делали. Они приняли эти правила, которые заключаются в том, что при острых культурных конфликтах правила перестают работать.
И мы можем лишь сожалеть о том, что фанатичная и циничная расправа удалась. Про осквернение чувств я даже не буду. Если завтра американская газета опубликует двуглавого орла, у которого вместо одной головы будет Путин, а у другой — патриарх, для иллюстрации материала о России, будет ли это оскорблением чувств православных граждан (хотя, полагаю, будет стоять улюлюканье, Проханов будет брызгать слюной, а Рогозин готовить истребители), или это будет способом выражения позиции автора для американской аудитории? И где граница между "оскорблением чувств" и "выражением конституционно охраняемого мнения автора"?
Илья Кирия, профессор департамента медиа Высшей школы экономики
