Интерес христианской общественности к личности назначенного год назад епископа Витебского Олега Буткевича объясним. Молодой епископ, который играет на гитаре, с симпатией относится к вышиванкам и пользуется только белорусским языком, – явление, которое действительно провоцирует интерес. Именно как с иерархом, на плечах которого – ответственность за судьбу католичества большой епархии, которая представляет из себя очень неоднородную территорию как в ментальном, так и в экономическом ракурсах, пообщался с Его Превосходительством корреспондент КРЫНІЦЫ.INFO.
— Ваше Высокопреосвященство, Вы уже год как архипастырь Витебской епархии. Многое было сделано за это время. А какое испытание Вашего епископского служения стало для Вас наиболее сложным?
— Сложностей было много. Много стоило оставить приход, служению в котором было посвящено более десяти лет, и переставить себя на другие «рельсы». Найти себя в новой роли – уже не просто духовного лица, а того, кого обозначают как «иерарх». И, надо признаться, этот процесс еще не закончен. Наиболее трудным делом, все-таки, остается ощущение ответственности за судьбы как отдельного человека, так и всего сообщества Католической Церкви.
— Витебская епархия довольно неоднородна. Есть восточные районы, наиболее пострадавшие в советское время, есть западные, где атеистическая машина оставила не столь глубокие следы. Ощущается сегодня разница в религиозном плане между западом и востоком области?
— К сожалению, за такой относительно большой период времени, – почти три поколения, – атеистическая система успела нанести значительный ущерб, «подрубив» основу морально-этической жизни нашего общества, которой была и остается вера, причем вера в ее религиозном измерении. Действительно, размеры этого уничтожения по всей стране не были одинаковыми. Понятно, что и возвращение к духовным корням легче и быстрее происходит там, где вреда было нанесено меньше. И если, все-таки, речь идет о различиях, следует еще раз подчеркнуть, – там, где религиозная жизнь возвращается в присущее русло, нормализуется также и общественная жизнь, и межчеловеческие отношения. Хотелось бы, чтобы мы, наконец, усвоили это незамысловатое правило: что из этих двух составляющих является причиной, а что – следствием.
— На недавней пресс-конференции Вы говорили, что строительство храмов в Витебской епархии, по сути, завершено. Но есть ли перспективы того, что внимание Католической Церкви на Витебщине будет обращено на разрушенный костел святой Вероники в Селище, на другие храмы, часовни, которые находятся в аварийном состоянии и могут вскоре исчезнуть. Понятно, что сама по себе Католическая Церковь не может материально вытянуть их возрождение, но возможно ли решение вопросов такого рода через обращение к государству, как это делает Православная Церковь?
— Кто-то когда-то метко заметил, что ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить. В какой-то степени это относится и к строительству. На сегодняшний день в нашей епархии в большинстве приходских общин вопрос с местом для молитвы решен, – преимущественно благодаря инициативе и усилиям моего предшественника, епископа Владислава Блина. Однако еще есть костелы, строительство которых не завершено, и есть приходы, которые еще требуют своей святыни. Что касается тех храмов, которые некогда своей архитектурой могли украсить любой европейский город, а сегодня напоминают своим видом о недавнем преследовании атеистическим режимом, остатками своей красоты вызывают только нестерпимую боль сердца, – они, к сожалению, пока вынуждены ожидать своего возрождения.
Замечу – пока. Это, например, упомянутый вами костел в деревне Селище в Ушачском районе, а также католические храмы в деревнях Смоляны Оршанского района, Губино на Лепельщине, костел святого Антония в Витебске. Восстановление последнего остается моей особой мечтой. Одновременно заняться вопросом их восстановления сегодня Католическая Церковь не имеет возможности. И дело не только в финансах, хотя средства здесь были бы нужны колоссальные. Дело в том, что главный приоритет деятельности Церкви – душепастырство. Восстановление храмов – это дело, которое также должно быть подчинено основной цели: спасению души человека через исполнение своей основной функции – быть местом культа. Если же храм остается только памятником архитектуры – он начинает выполнять только эстетическую или культурную функцию, что, наверное, тоже имеет значение. И здесь, действительно, поддержка государства могла бы сыграть свою роль.
Насколько эта помощь была бы возможной, нужно ставить вопрос отдельно в каждом конкретном случае. Заинтересованность в этом вопросе с нашей стороны существует и, надо отметить, что до сих пор мы имеем уже много положительных примеров, когда Католическая Церковь своими силами совершила реставрацию уничтоженных почти полностью храмов. Например: Друя, Верхнедвинск, Ула под Бешенковичами, Ушачи. Сегодня реставрационные работы ведутся в Дисненском костеле в Миорском районе.
— Иногда приходится слышать нарекания на некоторых священников ввиду их пренебрежительного или безразличного отношения к белорусскому языку, не всегда морального поведения. Все это ведет к тому, что некоторые верующие отходят от Церкви, от веры. Почему так происходит. Существует ли возможность замены таких священников?
— Если говорить об использовании белорусского языка католическими священниками в нашей епархии, лично мне нареканий со стороны верующих слышать не приходилось. Понятно, что священнику, который приехал работать в нашу страну из зарубежья, нужно время, чтобы достаточно хорошо овладеть белорусским языком. И тут я согласен, что не у всех это одинаково хорошо получается, однако пренебрежения к языку или культуре со стороны священника пока не встретил. Более того, могу утверждать, что уровень владения и пользования белорусским языком среди иностранных священнослужителей порой выше, чем у коренных белорусов. Когда-то самому стало стыдно, когда услышал, как красиво говорит по-белорусски священник из Польши. Поэтому я не уверен, что в нашей епархии вопрос языка мог бы стать для кого причиной отхода от Католической Церкви.
Что касается моральной жизни священников, во-первых здесь всегда нужно помнить о принципе «ложки дегтя в бочке меда». Ведь одиночные и действительно исключительные ситуации часто создают ложное убеждение в их всеобщности. Почему тот факт, что священник преданно и жертвенно работает на Божьей ниве (что случается в исключительном большинстве случаев), не имеет такой силы убеждения в том, что так есть всегда, как его антипод. Достаточно тому или иному священнику «поскользнуться», ярлык «аморальщины» автоматически цепляется на всех. Это несправедливо! И хороших священников, которых, повторюсь, большинство, нужно замечать, и в первую очередь говорить о них.
Во-вторых, конечно, каждый такой отрицательный факт, если только это правда, приносит боль и страдание для всей общины верующих и может стать причиной отхода кого-то от Церкви. На этот случай существует определенный Кодексом канонического права порядок реагирования на ту или иную отрицательную ситуацию. Также существуют и определенные санкции в отношении правонарушителя.
Вопрос же, почему так происходит, достаточно сложен. Дар призвания к священству не дается ангелом с неба испорченному грехом человеку. Каким образом происходит сотрудничество этой благодати в душе человека с его волей – это всегда тайна для тех, кто снаружи. Наверное, можно сказать, что одним из важных элементов этого сотрудничества есть борьба добра со злом. И здесь, как в каждом состязании, есть победители и есть проигравшие. Только в случае священника его победа или поражение – это победа или поражение и тех людей, служить которым он поставлен. Поэтому так необходима молитва за священников, чтобы, побеждая в духовной борьбе, они делали победителями тех, кому служат.
— Насколько целесообразно сегодня, на Ваш взгляд, существование собственного священника в маленьких приходах, которые не могут обеспечить жизнедеятельность святыни и священника? Маленькие деревни вроде, например, Идолты, имеют мало верующих, в то же время лишение таких мест пастырской может полностью уничтожить практики вероисповедания в таких приходах. Существуют ли, на Ваш взгляд, перспективы у таких приходов?
— Иисус Христос когда-то говорил, что где будет Он, там будет и Его слуга. Поскольку Он обещал остаться с теми, кто Его ищет, навсегда, – целесообразность присутствия священника среди верующих не обсуждается. Другой вопрос – как организовать это присутствие. Сделать его постоянным или «доездом». Для некоторых приходов этот вопрос остается еще открытым. А их перспектива – это дело общих, имеющихся в нашем обществе демографически-урбанистических процессов, не лишенный, все-таки, руководства Божием провидением.
— Одним из самых интересных мест Витебской епархии является Друя – место паломничества столичной творческой интеллигенции. Планируется ли поддерживать этот интерес к Друе проведением там молодежных мероприятий, лагерей, паломничеств?
— Друя действительно является уникальным уголком не только Витебщины, но всей нашей страны. Построенная на устье Двины и Друйки где-то накануне четырнадцатого столетия, лежа на пути из варяг в греки, познав на себе взлеты и перепитии общественно-политической, а также духовно-религиозной жизни, получив в свое время Магдебургское право и почивая сегодня в неприметной заброшенности деревенского быта, и, тем не менее, не теряя окончательно полной достоинства былой славы, она не может не привлекать к себе внимания многочисленных гостей, преимущественно – неравнодушных к родной истории и культуре. Католическая Церковь не может и не стоит в стороне от заинтересованности, которая растет к знаменитому в свое время городку, неотъемлемой частью истории которого, впрочем, является. И поэтому, по мере свой возможности, она стремится способствовать и способствует этой заинтересованности, свидетельством чему есть вдохновенный труд настоятеля прихода, священника Сергея Суриновича, и сообщества Сестер Эвхаристок.
Многие молодежные встречи, лагеря для детей, тематические встречи – это постоянная программа работы друйского костела, который, как-никак, некогда стал колыбелью возрождения конгрегации Отцов Мариан и рождения конгрегации Сестер Эвхаристок. Положение, как говорится, обязывает …
— Во время недавней пресс-конференции Вы сказали, что вышиванки – это хорошее начало, которое помогает укреплению самосознания. Есть ли у Вас самого вышиванка? Могли бы Вы подать пример прихожанам по ее использованию?
— Как можно использовать голубое небо, васильковый венок или ромашковый луг? Вышиванка – это тоже что-то, что радует глаз и согревает сердце. Каким образом? Сердце пусть каждому и подскажет!
