Стабильность является той самой типичной и распространенной реакцией «ничего не делать».
Уважаемые посетители! Сегодня мы публикуем статью, которую прислал к нам в редакцию постоянный участник блога, известный по нику антихоккеист.
Пожалуй, современными лозунгами «За стабильную Беларусь!» и просто «За стабильность!» никого уже давно не удивишь. И иногда кажется, что уже не так много осталось до того момента, когда они превратятся из идеологических фразеологизмов в тосты.:) Само слово «стабильность» является одним из наиболее часто используемых властью из ее лексикона, причем власти не только нашей белорусской, но и российской, и, думаю, власти еще многих иных государств. Похоже, идеологи всерьез взялись за стабильность, и, именно поэтому, пришло время нам задуматься о ее смысле. Особенно, если учесть, что, по мнению, пожалуй, самого неоднозначного служителя РПЦ Андрея Кураева (с которым отнюдь не всегда хочется согласиться, но в данном случае, как раз, наоборот): «… любая идеология сильна не своими аргументами, а своей навязчивостью. Ее сила — в непрерывном повторении одних и тех же тезисов, которые в результате бесконечного воспроизведения становятся банальностями, а потому и воспринимаются как нечто самоочевидное, уже не требующее никаких проверок и доказательств…».
Так что же такое стабильность, и что она за собой скрывает, и какие последствия за собой влечет? За ответом на этот вопрос предлагаю обратиться к трудам выдающегося французского биолога и хирурга 20-ого столетия, незаслуженно забытого ныне (а о причинах забвения — чуть ниже) — Лабори Анри Мари. Всемирная паутина (по крайней мере, ее русскоязычный сегмент) содержит крайне скудные сведения об этом человеке. Его имени нет в Википедии, а поисковые системы выдают минимум, которого, тем не менее, достаточно для какой-никакой оценки. Багаж научного наследия Лабори трудно переоценить, и, даже, далеко не каждый нобелевский лауреат может похвастать подобным. Вот что, в частности, пишет о нем на своей страничке в livejournal российский публицист Роман Багдасаров: «Что касается научных открытий Анри Лабори, то каждый поневоле воздает им должное, а кое для кого жизнь без них просто остановилась бы… Лабори первым получил хлорпромазин (у нас аминазин), широко распахнув врата остальным нейролептикам. Ему и его сотруднику Югенару впервые удалось провести гипотермию, один из наиболее эффективных способов вывести организм из критического состояния. Лабори синтезировал поляризующую смесь («глюкоза-калий-инсулин»), применяющуюся при инфаркте миокарда. Он предоставил в распоряжение кардиологов аспартат калия и магния (панангин) и многие другие препараты, важные не только для сохранения жизни, но и для нормализации сознания. Открытия Лабори в корне изменили хирургию, кардиологию, психиатрию».
Одним из известных трудов Лабори является его книга «Похвала бегству», посвященная анализу проблем во взаимоотношениях человека и общества, их психологической стороне. В данном произведении Лабори в полном соответствии с собственной натурфилософией утверждает, что перед лицом каких-либо трудностей, испытаний любой человек способен на одну из четырех поведенческих реакций:
1) поведение потребления. Утоление фундаментальных потребностей: пить, есть, совокупляться;
2) поведение бегства;
3) поведение борьбы;
4) поведение торможения.
Причем, человека человеком сделала не борьба, а именно бегство, т.к. полной победы в борьбе все равно быть не может. А, зачастую, когда победа приходит, человек оказывается лишен ориентиров и часто он настолько ошеломлен, что быстро сам организует собственное поражение, чтобы оказаться в знакомой «нормальной» обстановке.
Популярный современный французский писатель Бернард Вербер в своей книге «Империя ангелов» касательно поведенческих реакций по Лабори высказался следующим образом: «Бороться: это наиболее естественная и здоровая реакция. Тело не терпит психосоматических повреждений. Полученный удар превращается в нанесенный удар. Но такое отношение имеет несколько неудобств. Человек попадает в
спираль повторяющихся агрессий. В конце концов находится кто-то сильнее и отправляет вас в нокаут.
Ничего не делать — значит проглотить свою горечь и делать так, как будто не заметил агрессии. Это наиболее распространенное в современном обществе отношение. Это называют «торможением действия». Ты хочешь разбить лицо противнику, но, учитывая риск показать себя в неприглядном свете, получить сдачи и войти в спираль агрессий, ты проглатываешь обиду. Теперь этот не нанесенный противнику удар кулаком ты наносишь сам себе. Подобные ситуации ведут к расцвету психосоматических болезней: язве, псориазу, невралгии, ревматизму… Третий путь — это бегство. Оно бывает различным. Бегство химическое: алкоголь, наркотики, табак, антидепрессанты, транквилизаторы, снотворное. Оно позволяет ликвидировать или, по крайней мере, уменьшить перенесенную агрессию. Человек забывает. Начинает бредить. Спит. И все проходит. Однако этот тип бегства растворяет реальность и мало-помалу индивидуум перестает выносить реальный мир. Бегство географическое состоит в постоянных перемещениях. Человек меняет работу, друзей, любовников, жилище. Так он заставляет свои проблемы путешествовать. Он их не решает, а лишь меняет их декорации, что само по себе уже является облегчением. Наконец, бегство артистическое — оно состоит в трансформации своего бешенства, ярости, боли в произведения искусства, фильмы, музыку, романы, скульптуры, картины… Все, что человек не позволяет сделать себе сам, делает его вымышленный герой. Это может впоследствии вызвать эффект катарсиса (уменьшения или снятия тревоги, конфликта посредством их вербализации и эмоциональной разрядки). Его получат те, чьи герои отомстят за полученные ими самими оскорбления».
Очевидно, что Вербер отождествил поведение потребления и поведение торможения по Лабори, сведя его к одному типу «ничего не делать». Но не это главное. Вдумайтесь, ведь действительно, наш арсенал оружия перед лицом любых трудностей не так уж и богат. И, проанализировав свое собственное окружение, без особого труда можно определить, какую из моделей поведения каждый сам для себя предпочитает. Конечно, как и чистого типа темперамента (сангвиник, флегматик, холерик, меланхолик) практически не существует, также комбинируются между собой в каждом из нас и поведенческие реакции. Но — доминирует всегда что-либо одно.
И, все-таки, почему же Анри Лабори сейчас не занимает почетное место в плеяде знаменитых ученых, исследователей, других научных деятелей? Причина, видимо, в том, что Лабори, как человек гениального ума (а гениальный человек гениален во всем) не ограничился медициной и психологией личности и пошел дальше, отождествив индивида и социум, и, соответственно, перенеся модели поведенческих реакций отдельного человека на все общество. Р. Багдасаров пишет: «Одна из причин забвения Лабори в том, что он подверг уничижительной критике само понятие нормы, как медицинской, так и социальной. Опасность такой критики состояла в том, что исходила она не из уст экзотического гуру или забавного мыслителя-радикала. Подобных персонажей можно вписать в подходящую категорию неадекватов, лениво отмахнувшись. С Лабори этот финт не прошел: он был великим ученым без кавычек, а также без малейших признаков «чокнутого профессора». Совершая все новые открытия, он выпускал популярные книги, проводил семинары, выступал в СМИ. Наконец, подвиг режиссера Алена Рене снять фильм «Мой американский дядюшка» (с Жераром Депардье, Роже Пьером и прочими знаменитостями), который принес его создателям множество наград, включая премию на МКФ в Каннах. Но, несмотря на гуманизм, подтекст фильма, и, тем более, книг — Лабори оказался слишком тревожен. Нужно было либо что-то предпринимать, либо делать вид, что ничего не происходит. Общественность предпочла второе. Впрочем, это не означает, что «лаборизму» вынесен последний вердикт: забвение лишь оттягивает решение проблемы. Проблема же проста как копейка: истоки болезней человека в нормах поведения. Добиваясь стабильности, социум не устраняет конфликты, а загоняет их внутрь».
Т.е., другими словами, стабильность является той самой типичной и распространенной реакцией «ничего не делать» как для отдельной личности, так и для социума. А чем это чревато — легко понять. Для отдельного человека это влечет за собой риск серьезных заболеваний. Для общества же… Классическим примером такового общества можно считать Советский Союз времен «застоя», когда стабильность попросту разложила советское общество изнутри.
Возвращаясь же вновь к французскому ученому, можно смело констатировать тот факт, что его исследования в области социальной психологии являются фундаментальными для целого течения отождествления общества с организмом и попытки объяснить социальную жизнь биологическими закономерностями. В настоящее время данная концепция непопулярна, но очевидные аналогии приводят к выводу о том, что на ней ставить крест попросту нельзя. Человек, как бы банально это не звучало, является структурным элементом общества. И если большинство структурных элементов довольствуется, к примеру, лишь хлебом и зрелищами, то это красноречивее всего будет характеризовать и всю структуру целиком. А плачевный финал Древнего Рима свидетельствует об обязательном схожем итоге для избравших такую же модель развития — как на индивидуальном, так и на более высоком общественном уровне.
В соответствии с Лабори можно охарактеризовать все нынешние общественные (государственные) устройства. Думаю, не ошибусь с предположением, что для постсоветского пространства характерны поведение потребления (для государств, живущих на доходы от продажи энергоносителей) и бегство. Первыми «убежали» прибалты, пытаются бежать Украина, Грузия… Имеющие же место попытки борьбы не приносят никому ничего, кроме истощения (Россия, Грузия, Чечня). Причем, не стоит считать теорию Лабори работающей в одном направлении — против нас. Нет. Подтверждением этому является сам факт того, что «забанили» его во Франции. Западная цивилизация также переживает нелегкие времена, и мировой экономический кризис этому свидетельство. Также очевидно, что и борьбе США с мировым терроризмом не видно конца, а число жертв постоянно увеличивается… Но не все так печально. К примеру, Европа нашла способ «убежать» от внутренних конфликтов через агрегацию в надгосударственное объединение. А пример государства Израиль показывает, что даже социум способен на бегство географическое.
К слову, что мы понимаем под бегством? Зачем и от чего бежал Форест Гамп? В русском языке бегство зачастую ассоциируется с трусостью. Но это далеко не всегда соответствует истине. Бег, поиск, жаргонное «крутиться» — думаю Лабори был более склонен к такой интерпретации. И Форест Гамп бежал от своей личной действительности не потому, что ее боялся (кто видел фильм, знают, что страх ему вообще знаком не был), а потому, что она стала ему невыносима. Мы тоже бежим. Когда как — всеми тремя возможными способами, часто их чередуя и сочетая. Злоупотребление химическим способом ведет только к деградации. А с помощью теории Лабори, кстати, можно дополнительно обосновать методы лечения алкоголизма, наркотической зависимости, основанные на резкой смене окружающей обстановки (замещение химического бегства географическим), высокий процент бывших (и настоящих) алкоголиков и наркоманов среди актеров, музыкантов, художников, писателей, понять, почему бывшие наркоманы зачастую становятся алкоголиками, понять, что тяга к интернет-общению есть ни что иное, как способ недостающего в реальности самовыражения, т.д. и т.п.
Переходя же вновь к общественным категориям, можно сказать, что Беларусь очень долго пребывала на стадии торможения. Не удивительно, что к собственному суверенитету общество оказалось абсолютно не готово, все еще ощущая себя частью того большого советского общества, которое оказалось «шито белыми нитками». Не удивительно, что торможение было замещено потреблением, когда пришедшая материальная стабильность позволяла существовать относительно безбедно. Неудивительно, что это приводит к бегству от реалий посредством эмиграции, алкоголя, виртуальности… Стабильный мир не способен родить новых Колумбов и Эйнштейнов. А крупная победа невозможна без крупного же поражения, как невозможен и выигрыш в лотерею, без пусть и редких, но пожертвований. Борьба требует много сил, которых у нас попросту нет. Поэтому остается только бегство, поиск. Мы уже на старте.
