Если нет институциональной формы решения проблем, то конфликт выливается в агрессию.
Многие, наверное, уже читали, что в России на базе Добровольных молодежных дружин движения по борьбе с оппозицией «Наши» создается так называемая «Всероссийская сеть дружин». Ее организаторы намерены за три года объединить 100 тысяч неблагополучных подростков, по сути хулиганов, которые будут патрулировать улицы, причем с травматическим оружием. Что-то подобное происходит и в Беларуси, но только роль общественных «хунвейбинов» у нас пытаются взвалить на себя некие, неизвестно откуда возникшие «казаки», с разрешения властей уже взявшие «под охрану» зоологический парк (?!) в Минске. В последнее время «казацкие отряды» заметно активизировались и в белорусских регионах, они действуют в Поставах, Пинске и некоторых других местах. На наш взгляд эти и подобные им «неформальные» общественные объединения не только абсолютно бесполезны, но чрезвычайно вредны, потому как их «деятельность» способна значительно повысить уровень агрессивности в обществе. Что очень опасно в условиях экономического кризиса, до дна которого нам еще падать и падать… По мнению главы российского Левада-Центра Льва Гудкова экономический кризис уже сам по себе неизменно вызывает рост агрессивности населения. Об этом и многом другом Лев Гудков предупреждает в своем интервью «Независимой газете», которое мы и хотим предложить вашему вниманию.
***
Интервью «Независимой газете» главы Левада-Центра Льва Гудкова:
http://www.ng.ru/politics/2009-08-04/1_Gudkov.html?mthree=4
***
— Нельзя не заметить, что экономический кризис меняет психологию людей, и не в лучшую сторону. Должны ли мы готовиться к некоему росту агрессии со стороны сограждан?
— Разумеется, но это не быстрая реакция. Замечу, что у нас и без кризиса уровень внутренней агрессии хронически высокий. Тут куча проблем. Само общество так устроено. При этом высокий уровень внутренней агрессии проявляется в латентных формах: высоком уровне самоубийств, бытовых преступлений, сердечно-сосудистых заболеваний. Происходит много таких вещей, по которым можно косвенно судить о нарастании неблагополучных тенденций. Социологи это часто не ловят, явление надо отслеживать, анализируя социальную статистику. Однако наши исследования, конечно, фиксируют высокий уровень напряженности и конфликтности.
— По каким признакам вы определяете рост тревожности в обществе?
— За последние 10-15 лет она снижалась, но в связи с кризисом начала снова расти. Однако агрессивность, и внешняя, и внутренняя, — это более сложное явление.
Оно имеет диффузный характер. Здесь есть свои волны, тренды, которые не всегда связаны со страхами, тревожностью общества. Агрессия может принимать разные формы: повышенной конфликтности в отношениях людей, раздражительности, ксенофобии. А также формы социальных болезней — сердечно-сосудистые заболевания, к примеру, в большой степени являются результатом стрессов социальных, не канализируемых напряжений. В этом же ряду — преступность, алкоголизм и другие формы социальной патологии. И если мы проследим длинные периоды, то увидим, что волны социальной патологии (или социальной дезорганизации) следуют за пиками социальных кризисов. Они возникают с некоторым опозданием.
— Вы можете подтвердить это обстоятельство цифрами?
— Возьмем такую стандартную форму социальной патологии, как самоубийство. Здесь шел постоянный рост с конца брежневского времени. В конце 70-х годов на 100 тысяч населения было 30 самоубийств, в 80-х — 35. В 85-м наметился спад из-за антиалкогольной кампании, который продолжался до начала перестройки, до начала реформ. Тогда возникли у людей надежды, иллюзии и уровень напряжения резко спал. В 90-м году мы можем говорить о минимуме самоубийств — 25-26. Но после первого этапа реформ в 95-м году и краха системы произошла ломка отношений, которая касалась личных проблем, семьи, трудоустройства. И мы снова отмечаем пик — 41 самоубийство. Это состояние напряженности с некоторыми колебаниями сохраняется до начала 2000-х годов. Потом спад до 2005 года, а потом, после очередного кризиса — монетизации, — показатели в этой области опять начинают расти. По такой же траектории следуют убийства — самая агрессивная форма поведения. Как вы знаете, у нас 80-85% убийств происходит в кругу близких или знающих друг друга людей. В 95-м году произошло 31 убийство на 100 тысяч населения, в то время как в 70-е — семь. Новый пик отмечен в 2001 году, потом падение. В данных о болезнях кровообращения — те же самые волнообразные движения…
— В чем причины явления?
— В напряженности нашей жизни, связанной с изменением всего ее уклада. В частности, в социальной зависти, вызванной растущей дифференциацией общества. Все это проявляется в ощущениях несостоятельности человека — на фоне чрезмерных претензий к нему со стороны семьи и общества. Если мы сравним Россию с другими странами по внешним причинам смертности в результате убийств, самоубийств, несчастных случаев, то окажется, что Россия возглавляет список всех развитых стран. На 100 тысяч населения в России приходится 190 таких случаев социальной патологии. В Польше — 53, во Франции — 48, в Японии — 39, в Италии — 29, в Великобритании — 25. Выявляется общая закономерность: чем устойчивее институциональная система, чем демократичнее страна, чем более развита рыночная экономика, тем ниже уровень преступности, тем меньше число заключенных. У нас число осужденных с 540 тысяч в 90-м году поднялось до миллиона 244 тысяч в 2000-м. Это был пик. К 2006 году уровень снизился до 910 тысяч, были предприняты меры по разгрузке тюрем. А сейчас опять показатели поднялись выше миллиона. Это означает, если учесть 40-процентный уровень рецидива осужденных, через лагеря и тюрьмы проходит каждый шестой россиянин, каждый пятый мужчина. А если добавить войны, афганскую и две чеченские, то становится понятен высокий уровень агрессивной культуры. К тому же надо учесть, что мы выходим из советского, жестко регулируемого общества. Где ценность человека крайне низка, а большая часть социальных отношений разрешалась с помощью насилия. Будь то формализованное насилие в организациях — принуждение или неформальное диффузное бытовое насилие, когда люди решают свои проблемы с помощью кулаков. Насилие — это отказ другому партнеру в ценности его достоинства, использование его только в тех значениях, которые насильник ему приписывает. Это значит, что все сложные структуры коммуникации, которые действуют в обычном обществе, у нас не развиты или подавлены.
— Насколько люди осознают опасность?
— Это как атмосферное давление: граждане не всегда понимают, что происходит, но начинают чувствовать себя плохо. Также и в обществе: повышение степени раздражительности не всегда заметно участникам конфликтов. И если нет институциональной формы решения проблем, то конфликт выливается в агрессию. В целом напряжение прорывается после кризиса с некоторой задержкой. Люди долго сопротивляются…
— Какие действия правительства могут помочь справиться с ситуацией?
— Как социолог могу сказать, что есть опосредованная связь между развитием алкоголизма и развитостью сети культурных, образовательных учреждений. Если государство не поддерживает культуру, например, помогая сети библиотек, оно в долговременной перспективе будет иметь усиление социальной патологии, дезорганизации, больное общество в широком смысле слова. И не обязательно ориентироваться на советский режим — можно учесть скандинавский опыт, где идет мощная поддержка библиотечной сети, просвещение населения. Там уровень кризисной напряженности ниже. Социальные государства, проводящие культурную политику, с течением времени добиваются своего.
***
Все сказанное Львом Гудковым в большой степени касается не только России, но и Беларуси. Чтобы в этом убедиться достаточно взглянуть на информацию о состоянии белорусского общества, позаимствованную нами на сайте радио Deutsche Welle.
***
Беларусь входит в число лидеров по уровню самоубийств в мире.
В 2008 году в стране произошло 41,5 суицидов на 100 тысяч населения. Зарегистрированных попыток самоубийств по сравнению с 2007 годом стало больше в 2 раза.
Согласно исследованиям Всемирной организации здравоохранения, в Беларуси в 2008 году зарегистрировано более 41случая самоубийств на 100 тысяч человек. Это один из самых высоких показателей в мире.
Министерство здравоохранения Беларуси оперирует другими цифрами. По расчетам этого ведомства, каждый год в Беларуси добровольно уходят из жизни около трех тысяч человек.
Доцент кафедры психиатрии и наркологии Белорусской медицинской академии последипломного образования Евгений Ласый не скрывает, что проблема суицида в Беларуси стоит очень остро. Однако замечает, что, начиная с 2004 года, отмечалась тенденция снижения данного показателя. За последние девять лет уровень самоубийств уменьшился с 34,9 до 27,5 случая на 100 тысяч населения.
В 2008 году впервые снижение этого показателя прекратилось, а число попыток самоубийства выросло вдвое. Чаще всего по собственной воле расстаются с жизнью люди трудоспособного возраста.
Медики видят причину в кризисе: при экономических взлетах и падениях изменяется и психическое состояние человека. «Когда человек теряет работу и не видит в будущем никакой перспективы, начинается рост алкоголизма», — делится практическими наблюдениями врач из райцентра Барановичи Александр Галькевич.
Медицинские наблюдения подтверждают данные статистики: 60 процентов суицидов совершается в состоянии алкогольного опьянения и только 6 процентов случаев приходится на людей с психическими отклонениями.
Экономист Михаил Залесский указывает на то, что и анализ цифр по датам, подтверждает «алкогольную зависимость» данного показателя. Мужчины, по словам Залесского, чаще всего добровольно уходят из жизни в понедельник — с похмелья после воскресенья. А женщины во вторник — после громких семейных скандалов с испытывающими похмельный синдром мужьями.
Михаил Залесский уверен, что в данной ситуации усилий одних лишь медиков недостаточно. «Чтобы человек перестал пить, перестал видеть жизнь лишь в черном цвете, ему необходимо дать надежду на лучшее и веру в будущее, а это компетенция уже совсем других ведомств», — говорит экономист.
Волна роста числа самоубийств в Беларуси грозит достигнуть масштаба девятого вала, предупреждают врачи. Больных с диагнозами «алкогольная зависимость» и «алкогольный психоз» на 1 июня 2009 года по сравнению с аналогичным периодом прошлого года стало на 10 процентов больше. Количество пациентов, которым подобные диагнозы ставят впервые, выросло на 19 процентов.
Изменить ситуацию могло бы принятие госпрограммы профилактики самоубийств. Проект документа был направлен на рассмотрение Совету Министров еще в 2007 году, но документ так и не был утвержден.
Чтобы как-то стабилизировать ситуацию, буквально месяц назад, психотерапевтам поликлиник разослана установка сверху -«постараться сократить количество самоубийств в стране». За невыполнение заданных в документе показателей, медикам обещано лишение премий.
