Решение пролоббировала условная группа А, а затем быстро выяснилось, что реализация его на уровне групп B, C, D и структур власти X, Y, Z попросту невозможна. И постановление было отменено
На минувшей неделе у А. Лукашенко состоялось совещание по оперативно-розыскной деятельности силовых структур. Было высказано пожелание существенно расширить полномочия оперативно-розыскных служб в соблюдении процессуальных норм, в частности устранить необходимость прокурорских санкций на розыскные действия, в том числе на арест подозреваемых. Лукашенко не скрывает, что принимает сторону силовиков, хотя и ссылается на сопротивление других структур власти. Почему он принимает их сторону?
Пишут, что Лукашенко необходимо усилить контроль в стране — как если бы у него были службы, ему неподконтрольные. И как если бы у силовых структур не хватало полномочий для эффективной реализации оперативно-розыскных функций или шире — контроля над населением. Чего им действительно не хватает — окончательной победы в борьбе ведомств, функции которых дублируются или пересекаются. Давно ведутся разговоры о создании силовой суперструктуры, в рамках которой конкуренция между МВД, КГБ, прокуратурой, КГК и СБ президента сойдет на нет — и, добавим, с неизбежностью будет воспроизводиться внутри этой самой суперсткуртуры. Ибо сложно вообразить высокорисковую и высокодоходную сферу (каковой является власть закона во всех его проявлениях — вплоть до беззакония), в которой нет конкурентной толкотни.
Понятно, что отнюдь не санкции прокурора являются основным препятствием для показателей раскрываемости преступлений. Более года прошло с момента «выбуха», парламент пошел ментам навстречу, приняв закон о дактилоскопии, Конституционный суд им пошел навстречу — и где преступники? Десять лет прошло с момента исчезновения Захаренко — где все исчезнувшие? И при чем тут прокурор? Все это простые и самоочевидные вопросы, но за попыткой введения нормы, противоречащей общепринятым процессуальным стандартам, стоит не что иное как паралич системы принятия решений государственной важности, демонтаж механизмов согласований между заинтересованными ведомствами.
Фактически получается, что важнейшие решения принимаются в два простых приема: (1) открытием ногой нужной двери, (2) представлением своего, в общем-то, шкурного интереса в нужной эмоциональной окраске. Дальше все идет как идет: Лукашенко, как водится, эмоционально «захоплен» новым предложением — с точно такой же страстью он будет его потом ругать. Там было с 991 постановлением, так, по всей видимости, произойдет и с описываемой инициативой.
Что произошло с 991-м постановлением? Сначала его пролоббировала условная группа А, а затем быстро выяснилось, что реализация его на уровне групп B, C, D и структур власти X, Y, Z попросту невозможна. И постановление было отменено.
То же самое происходит и в случае с силовиками. Эмоциональная «захопленность» главного очень плохо стыкуется с его же линией на улучшение имиджа страны. На уровне госструктур все это выливается в паралич политики: некоторым силовикам хорошо, а вот МИД, Минэкономики, Минфину и Администрации президента не очень хорошо, поскольку все еще стоит задача поиска инвестиций, улучшения рейтингов и пр. Теперь можно попытаться уговорить инвестора вкладывать деньги в не очень богатую и благополучную страну, где могут не только конфисковать имущество, но и арестовать без всякой санкции прокурора.
Следовало бы принять это решение задним числом, отменив его заранее.
Янов Полесский, «Наше мнение».
