Давайте на миг представим, что ордынская аристократия вдруг приняла бы православие — с центром в Сарае, Владимире, в той же Москве или где угодно.
На прошлой неделе, при обсуждении темы, посвященной итогам встречи президента Беларуси с представителями российских региональных СМИ, в блоге случилась короткая, но очень занятная дискуссия, которую отражали даже маломощные ноутбуки. Невольным инициатором ее стал Злой, когда заметил, что в настоящее время каких-то глобальных протестных настроений в России нет. По его мнению, российское общество на баррикады не собирается, армия ни о каком перевороте не помышляет, а Русская православная церковь тоже чувствует себя достаточно комфортно, хотя сколько-нибудь значимого политического веса в стране она и не имеет. С последним тезисом Злого категорически не согласился Славянин, а некто Гость его энергично поддержал, заметив: «…Россия организовывалась как светское государство в Смутное время, но решающую роль в её самоорганизации принимала церковь. Так почему в эпоху всевозможных спекуляций …РПЦ МП не может выдвинуть светских кандидатов во власть на территориях, где (она) неприкрыто и нагло гнобится бывшими коммунистическими приспособленцами, проповедующими …национализм и карманное отношение к вере предков (это про РБ и Украину — как наврут, мол, так и было). На это заявление отреагировала активная участница блога из славного города Полоцка, известная нам под именем Rubon. Она задала встречный вопрос: «Вы уверены, что так и было? Вы знаете, что православие Московитов и Киевлян — разное?…» Далее она утверждала: « Московское православие зарождалось как мусульманство…» В последующих постах Rubon попыталась развить свою мысль дальше, однако встречного движения не ощутила, и потому ей пришлось ограничиться предложением: «Оставайтесь про своих убеждениях. Вот тема: несторианство в истории РПЦ — не занимает? Обсудим?…»
Не знаю, как остальным коллегам по блогу, но мне лично идея г-жи Rubon показалась достаточно интересной. Действительно, подумал я, почему бы этой теме однажды не посвятить целую статью. Формат нашего блога это позволяет, об истории РПЦ большинство из нас не имеет практически ни малейшего представления, так что, как говорится, сам Бог велел… Слово-дело. Я немедленно погрузился в противоречивую летопись русского православия, используя при этом все доступные мне источники информации. В результате выходные оказались безнадежно испорченными, однако хочется верить в то, что усилия мои не были напрасны… А начать эту статью я позволю себе не с седой старины, но с дня сегодняшнего, а именно с международной конференции «Россия и исламский мир: партнерство во имя стабильности», которая состоялась 24 сентября в Колонном зале Дома советов в Москве. Примечательна эта конференция тем, что ее организатором выступила не государственная, а религиозная структура — Совет муфтиев России (СМР), однако участие в ней приняли не только российские и зарубежные религиозные деятели, но и многие светские политики. Главным героем московского исламского форума стал глава СМР шейх Равиль Гайнутдин, который изложил свою версию возникновения российской государственности. Он сообщил слушателям, что за традицию централизации современная Россия должна быть благодарна золотоордынским ханам, потому как только благодаря их «политической воле» в XIII-XIV веках «началось собирание разрозненных русских княжеств вокруг Москвы». Так, Гайнутдин охарактеризовал период истории Руси, который принято называть татаро-монгольским игом. В частности, Равиль Гайнутдин заметил: «Можно согласиться с мнением выдающегося российского историка XIX века Карамзина, который сказал: «Москва обязана своим величием хану». Это касается и России в целом».
Российская общественность на это заявление муфтия не отреагировала никак, но в Московском патриархате уже на следующий день точку зрения Равиля Гайнутдина опровергли самым решительным образом. Зампред Отдела внешних церковных связей иеромонах Филипп (Рябых), в частности, сказал: «Безусловно, есть историки, которые оценивают положительно пребывание русских княжеств в рамках Золотой Орды, и многие склонны считать, что это было время расцвета для русских земель. Но я думаю, что если бы это было так, и русские княжества чувствовали себя вполне удовлетворительно в рамках этого государственного образования, то они бы не вели национальную борьбу за освобождение от ига Золотой Орды». Честно говоря, с такой формулировкой трудно согласиться, но тем не менее она полностью отражает возобладавшее за последние века в России исключительно негативное отношение к так называемому татаро-монгольскому игу и ко всему, что с ним было связано. Но таким ли трагичным для русской государственности было монгольское нашествие? И имела ли место вообще в те времена некая «национальная» борьба восточных славян за освобождения от «ига Золотой Орды»? Как мне представляется, ни о каких «нациях» тогда никто и слыхом не слыхивал. А потому давайте на миг представим, что ордынская аристократия вдруг вся как один приняла бы православие — с центром в Сарае, Владимире,в той же Москве или где угодно — был бы повод для освобождения Руси от татаро-монгольских захватчиков? Очень сомневаюсь, скорее всего уже тогда сформировалось бы объединенное русско-татаро-монгольское (или в любой другой последовательности) государство, что, собственно, потом и произошло. Но только уже под властью московских царей и силой русского оружия…
Скажете, ничего подобного не могло быть в принципе? Но давайте не будем торопиться с выводами и сделаем небольшой экскурс в средневековую историю времен Чингисхана — величайшего завоевателя всех времен и народов. И начать надо с того, что монголы той поры отнюдь не были такими уж примитивными варварами в вывернутых мехом наружу шкурах. Говоря языком Л. Гумилева, они были пассионариями, а их завоевательная политика была связана с так называемым «пассионарным толчком», имевшим место в XI веке — то есть с резким ускорением процесса этногенеза в среде кочевых племен, населявших монгольские степи. Конечно, на то время значительная часть монголов оставалась язычниками-тенгрианцами, боготворившими Небо, в котором они усматривали божественное начало, достойное поклонения. Но при этом далеко не все кочевники были язычниками. В бескрайних монгольских степях обитали также многочисленные христиане несторианского толка, о которых и вспомнила в своем сообщении уважаемая Rubon. Монголы-христиане, согласитесь — непривычное словосочетание, но это исторический факт: «дикие номады» узнали о распятии Христа по крайней мере на несколько столетий раньше насильственного крещения Руси князем Владимиром. Однако, чтобы нам как следует во всем разобраться, необходимо снова включить «машину времени», мысленно переместившись в еще более далекое прошлое — в любезную каждому русскому православному сердцу Византию, в данном случае первой половины V века от Рождества Христова. Именно в те годы в Византии и возникло еретическое христологическое учение, приписываемое Архиепископу Константинополя (428-431) Несторию.
Суть этого учения, названного «несторианством», заключалась в умалении божественной природы Иисуса Христа. Согласно Несторию, Христос был не Бог, а человек, в котором Бог как бы поселился во время крещения. Соответственно, божественная и человеческая природа в нем оказались неразделимы. Мать Христа несториане, соответственно, не считали Богородицей, а только лишь Христородицей, вследствие чего она не являлась у них объектом почитания. Как и должно было случиться, уже очень скоро — на III Вселенском соборе (в г. Эфес, в 431 г.) вероучение Нестория было осуждено как ересь, сам он был сослан, а книги его сожжены. Однако это не остановило последователей-несторианцев, которые после отпадения от православия развили невероятно бурную миссионерскую деятельность, и дошли аж до самой Монголии и Китая. Кстати, тогдашние правители Китая несторианство встретили весьма благожелательно, благодаря чему некоторые кочевые племена Великой степи уже очень скоро в полном составе приняли от них христианство (кэрэиты, найманы, тангуты, кара-китаи, меркиты…) Широкое распространение несторианство получило и среди других, более многочисленных народов, таких, например, как уйгуры. В целом же в период своего наибольшего расцвета несторианская церковь насчитывала более 300 крупных епархий по всему Ближнему, Среднему и Дальнему Востоку. Упадок постиг ее лишь после страшного разгрома и жесточайшего истребления в ходе завоевательных войн Тамерлана… Таким образом, очевидно — Чингисхан о христианстве знал не понаслышке, как впрочем, и о других мировых религиях. Не случайно ему приписывают слова: «Уважаю и почитаю всех четырех (Будду, Моисея, Иисуса и Мухаммеда) и прошу того, кто у них в правде наибольшей, чтобы он стал моим помощником». По-моему, мудрее и не скажешь…
И потому нет ничего удивительного в том, что когда восточные русские княжества вошли в состав монгольской империи, то со стороны монголов не было даже намека на преследование Русской православной церкви. Не в последнюю очередь по той причине, что в имени Иисуса, которого они называли «Есу», монголами усматривалось сходство с именем Есугея, отца Чингисхана, родоначальника династии Великих ханов… Именно веротерпимостью монголов объясняется тот факт, что русская церковь, как пишет историк церкви А.Карташев, «под монгольским владычеством получила на законных основаниях полнейшую свободу и самые широкие льготы». Достаточно вспомнить, что в 1261 году в столице Золотой Орды, городе Сарае, стараниями А.Невского и при прямой поддержке ханов Берке и Мэнгу-Тимура было открыто подворье православного епископа, который в Сарае играл важнейшую роль полномочного представителя интересов всех православных русичей при дворе монгольского хана. При этом он не испытывал ни малейших притеснений со стороны монгольских властей. Мало того, в тех случаях, когда до хана доходило известие об очередной разгоревшейся княжеской усобице, он отправлял в те края делегацию, возглавляемую сарайским епикопом и татарским беком, являвшимся христианином-несторианцем (!). Если дипломатические усилия миротворцев не имели успеха, тогда уже посылалась монгольская военная экспедиция, наводившая порядок совсем другими методами. Таким образом, Золотой Орде удавалось поддерживать на Руси (уже тогда очень склонной ко взаимному мордобою) хотя бы относительный политический порядок. Весьма характерно, что Сараевская православная епархия, как я уже упоминал, была учреждена при хане Берке — первом хане-мусульманине Золотой Орды. Сохранилась она и до наших дней — во второй половине XV века Саранская (Сарская) кафедра, возглавляемая митрополитом Сарским и Подонским, была перенесена на Крутицкое подворье в Москве, а митрополит Крутицкий и Коломенский и сейчас является одним из ведущих иерархов Русской православной церкви…
Таким образом, отношение к Русской православной церкви со стороны Сарая было самым благожелательным, а ее права оговаривались множеством ханских указов-ярлыков. Согласно этим ярлыкам, за оскорбление христианский церкви и веры и уничтожение церковного имущества полагалась смертная казнь. Например, в 1313 году хан Узбек дал ярлык митрополиту Петру, в котором говорилось: «Да не вступаются (не посягают) в церковное и Митрополиче никто же, занеже то Божие все суть; а кто вступится, а наш ярлык и наше слово преслушает, тот есть Богу повинен, и гнев на себя от него приимет, а от нас казнь ему будет смертная». Естественно, церковь очень скоро поняла всю выгоду своего особого привилегированного положения в глазах ордынского престола, что и сказалось на ее политической ориентации. При этом, как утверждают исторические документы, вплоть до завоевания Казани «государство Русское от их границ на север и запад, не выключая и самой Москвы» находилось в руках исламизированной татарской элиты… А социальная престижность всего ордынского, в том числе и связанного с исламом, в «Татарской Московии» (как часто именовали Московскую Русь из-за сильных позиций мурз и беков) имела едва ли не абсолютный характер. Так что г-жа Rubon совершенно права, когда утверждает, что «московское православие зарождалось как мусульманство», это подтверждается даже чисто внешними признаками. Например, ношение традиционного головного убора татар — тюбетеек (тафьи) еще и в XVI веке среди москвичей и по всей Руси было явлением массовым и обычным (зимой тюбетейку носили под меховой шапкой). Описан даже конфликт митрополита Филиппа с царем Иваном Грозным, который возник из-за того, что кто-то из опричников вошел в церковь в тюбетейке…
Постепенный подъем Русского улуса начался после разгрома Орды войсками Темерлана в 1395 году, но только еще через 85 лет московские князья впервые по-настоящему посягнули на незыблемость власти Великого хана. В принципе, и до Тамерлана Золотая Орда начала делиться самым естественным образом. Сразу после Батыя, который не придерживался ни одной из ведущих религий, в борьбе за власть в Сарае столкнулись две могущественные группировки. Одна из них во главе с сыном Батыя, христианином-несторианцем Сартаком ориентировалась на единую и неделимую Монгольскую империю, другая, возглaвляемая мусульманином ханом Берке, мечтала об отделении от империи и о создании независимого исламского государства. В этом историческом соревновании победил ислам — несмотря на то, что вслед за Берке к власти пришли несториане и язычники, процесс исламизации Орды остановить было практически невозможно… Уже к началу XIV века мусульмане смогли поставить на престол свою креатуру — хана Узбека (1312- 1342 гг.) Придя к власти, он умертвил большинство уйгуров — лам и «волшебников» (жрецов) и провозгласил исповедание ислама на большей части ордынской территории. При этом никаких попыток исламизировать Русь им не предпринималось. Мало того, сын Узбека хан Джанибек стал для русских поистине «добрым царем». Именно с его помощью князь Симеон Гордый почти завершил собирание Руси вокруг Москвы. А когда у Русского улуса возникла реальная опасность со стороны генуэзцев, хан Джанибек поднял против них практически все силы Золотой Орды и разгромил генуэзские крепости в Причерноморье.
Русскому влиянию в Орде не смог ничего противопоставить даже такой жестокий авантюрист, как Мамай. Являясь самозванцем, он затеял поход на Русь, тем самым желая возродить былое могущество империи Чингисхана, и единолично утвердиться на ордынском престоле. Но это ему не удалось — объединенные войска московского князя Дмитрия Донского и законного наследника престола Тохтамыша нанесли Мамаю сокрушительное поражение на Куликовом поле. Правда, не обошлось без скандала. Вскоре Тохтамыш направил к князю Дмитрию послов, чтобы поздравить союзника с победой над общим врагом-самозванцем, заодно желая получить с него обычную полагающуюся дань. Однако московский князь повел себя вызывающе, заявив, что больше он никому ничего не должен, и платить налоги в казну государства больше не собирается. Что возмутило «президента» Тохтамыша до всей глубины его монгольской души. Оскорбленный таким «кидаловом», в 1382 году Тохтамыш решил на корню подавить первую русскую «оранжевую революцию», для чего предпринял стремительный набег на Москву, желая показать, кто в Орде настоящий хозяин. И показал. Князь Дмитрий с семейством сбежал в Кострому, Москва и несколько других близлежащих городов были сожжены дотла, население, как и полагается, поголовно истреблено, а выплата дани возобновилась в прежнем объеме… В наказание за дерзость князю Дмитрию было предписано доставить своего сына в Сарай в качестве заложника… В конце концов окрепшая и более консолидированная Русь все же обрела политическую независимость , но произошло это только через сто долгих лет после Куликовской битвы — в начале 1480-х годов при московском великом князе Иоанне III. Причем без всяких военных сражений, потому как Золотая Орда «татаро-монгольского издания» фактически прекратила свое существование…
Очень скоро Орда возродится вновь, только теперь называться она будет по-другому — сначала Московским царством, а потом и Российской империей. Это уже будет совершенно другая история, но начало ей было положено все той же Русской православной церковью. Которая за несколько веков татаро-монгольского «ига» превратилась в мощнейший государственный институт, не сравнимый по своему влиянию даже с самодержавной государственной властью. Значение церкви еще более усилилось после того, как она запустила свой собственный политический проект — «Третий Рим», заново переписав российскую историю. Сделать это было не так уж сложно, достаточно было «щедрых и милостливых царей» Золотой Орды заменить на «поганых врагов христианской веры»… Однако окончательное закрепление особого, надгосударственного статуса церкви в России случилось много позже — с приходом к власти династии Романовых. При Романовых РПЦ, наконец, добилась желаемого — в Российской империи произошло становление даже не государственной церкви, а настоящего церковного правосланого государства. Но при этом какие бы причудливые формы не принимала позднее форма правления в России, наследие Золотой Орды, её «монгольская душа», остаются неизменными и по сей день. Идеологема «смирения», сакрализация власти, данной от Бога, незыблемость установленных Великим ханом порядков и «святость» наследной линии носителей власти в лице современных «чингизидов» (коммунистов, «путинидов» и т.д.), и через много столетий поддерживаются как государством, так и православной церковью. И даже самим населением, которое полностью восприняло «монгольское» отношение к любой религии (если не к жизни вообще). Ведь по большому счету, при всей толерантности и веротерпимости монгольских ханов, религия как таковая им была глубоко «по барабану». Вероисповедование своих подданных они воспринимали как данность, не придавая этому «пустяку» слишком большого значения. Главным для монгольской власти была лояльность покоренных народов режиму, личная преданность хану, непоколебимая вера в «божественное происхождение» Дома Чингисхана.
Ну, а теперь давайте попытаемся ответить на вопрос — на каком основании Русская православная церковь считает Беларусь своей исключительной канонической территорией? И это при том, что белорусы по крайней мере с начала XII и до конца XVIII веков (600 лет как минимум!) не имели ни малейшего административного отношения ни к Золотой Орде, ни к Русскому улусу, ни к Московскому царству, ни даже к Российской империи, вплоть до воцарения на престоле в Санкт-Петербурге императрицы Екатерины II… И о какой общей для русских и белорусов «вере предков» можно говорить в принципе, когда не только церкви, но и сами предки у нас были «не из одной деревни»? Даже православие как таковое (не говоря уже про униатство с католичеством) в Литве-Беларуси было похоже на московское православие не больше, чем общество Красного Креста на религию вуду… И не только в связи с различной историей. Но в первую очередь по причине нашего природного менталитета, до которого монгольские номады так и не дотянулись, и в основе которого всегда доминировала либеральная по своей сути идея, включающая в себя: религиозную толерантность, плюрализм религиозно-церковной жизни, отказ от духовного, в том числе и религиозного принуждения и т.д. И даже активные попытки ассимиляции белорусов на протяжении двухсот лет не дали никакого результата. Говорить с россиянами на одном языке мы, конечно, научились, но людьми все равно остались — разными. Наверное, дело здесь не столько в религии, и даже не в ее отсутствии, сколько в самом национальном характере белорусов, мало похожем на российский. Особенно трудно, на мой взгляд, нашему сознанию воспринять вечные устремления «восточных пассионариев». Поклоняясь по существу только Небу и вышестоящему начальнику, они готовы с упоением трястись тысячи миль верхом на мелких мохнатых лошадках, издали похожих на больших собак (или сидя на бэтээре), с одной единственной целью — прискакать однажды «к последнему морю»… Они, видите ли, считают, что под их священным бескрайним Небом, граница которого сливается с Океаном, весь мир должен принадлежать Великому хану…
Лично мне это совершенно неинтересно — ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем… Лучше уж оставаться дома и писать статьи в блог, даже когда очень не хочется. В конце концов рано или поздно наступит отпуск, и тогда уж никто мне не помешает всего за пару часов долететь до любого синего моря, залезть в теплую воду по самый подбородок, закрыть глаза и ощутить такой кайф от жизни, который никакому Чингисхану не снился…
