Везде Восток

В прошлом блоге некто Litvin вступил со мной в заочную дискуссию. Он пишет: «Сарай, Чингиз-хан… Давайте лучше ближе к дому, к истории и живому наследию ВКЛ, Речи Посполитой. Ведь на зло Злому, судьба Беларуси в Европе, а не в Великой Степи…» И далее: «От Степи отбиваться можно только фундаментальным изменением общественного дискурса. Белорусская сетевая общественность сейчас должна просто игнорировать российские великодержавные комплексы и наезды и сосредоточиться на долгосрочной выгоде программы Восточного партнерства ЕС. … Восточное партнерство для того и создано, чтобы как можно больше белорусов было в курсе насчет перспективы интеграции в ЕС». Что на это можно ответить… Пожалуй, начну с крылатого выражения. «Historia — magistra vita», — говорили древние и с этим утверждением нельзя не согласиться. Историю надо знать, и не только свою собственную, в противном случае и человеку и даже целому народу порой трудно разобраться во всех хитросплетениях современной политики, и они моментально становятся подверженными самым разным внешним влияниям. Какими могут быть эти «внешние влияния», белорусы не раз и не два ощутили на собственной шкуре, и, к сожалению, пока никто не гарантирует нас от их повторения. А потому хорошо бы понять внутреннюю логику развития окружающего мира, который не вчера возник и не завтра исчезнет. Другими словами, история не только расширяет кругозор, но и предупреждает, а предупрежден — значит вооружен… Что же касается «изменения общественного дискурса», Восточного партнерства, обсуждения перспектив интеграции Беларуси в ЕС, то я, собственно, двумя руками «за».

Боюсь только, что наши «европейские перспективы» от нас самих зависят, мягко говоря, лишь отчасти. Честно говоря, к своему стыду я вообще плохо понимаю смысл этого Восточного партнерства (в английском варианте: Eastern Partnership) — некоего странного «товарищества» не понятно кого неизвестно с кем. В словаре бизнеса SmartMoney, например, говорится: «Характерными признаками Партнерства являются объединение лиц, а не капиталов…, основанное на договоре, а не на уставе. В практике Великобритании и США Партнерство учреждается так называемым договором «за печатью». С точки зрения судебной практики, доказательством существования Партнерства является участие в распределении прибыли, а не просто сама совместная деятельность…» Вот и попробуй тут разобраться в брюссельско-минском Восточном партнерстве — какие конкретно лица с той и другой стороны намерены организовать это «товарищество», о чем они хотят договориться, какую прибыль и от какой совместной деятельности собираются делить?… Короче, не знаю как для остальных, но для меня лично этот договор, во всяком случае пока — «за печатью»… Возможно, у кого-то из участников блога на этот счет имеется более объективная точка зрения, в этом случае предлагаю ее немедленно обнародовать. Но уж коль скоро речь зашла о перспективах нашей возможной интеграции в Евросоюз, то эту статью мне и хотелось бы целиком посвятить именно Евросоюзу, вернее тем изменениям, которые сейчас происходят к западу от Беларуси. А они там происходят, причем настолько фундаментальные, что самым непосредственным образом могут отразиться и на будущем Беларуси.

Начну, пожалуй, с Ирландии, граждане которой в прошлую пятницу на очередном национальном референдуме решали судьбу так называемого Лиссабонского договора, или официально: «Лиссабонского договора о внесении изменений в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества». Причем, итог волеизъявления ирландцев для Брюсселя в каком-то смысле был вопросом «жизни и смерти». Многие, наверное, знают, что Лиссабонский договор — это по существу все та же европейская Конституция, текст которой несколько лет назад на своих референдумах фактически похоронили жители Франции и Нидерландов. И потому, прежде, чем затевать «новый поход на Европу», руководству ЕС потребовалось серьезно поработать над ребрендингом этого проекта. Надо признать, им это удалось. Пафосное название «Конституция» заменили на менее вызывающее «Лиссабонский договор» (новый текст соглашения был подписан в 2007 году в Монастыре иеронимитов в Лиссабоне). Из документа вычеркнули нормы о декоративных, но, как выяснилось, пугающих многих атрибутах государственности — гимне и флаге ЕС, а также по настоянию Польши был предусмотрен ряд дополнительных уступок на время переходного периода. Однако в главном содержание «нового» соглашения практически полностью повторило суть реформ несостоявшейся Конституции. Главная ее цель — облегчение процесса принятия решений внутри Евросоюза за счет сужения полномочий национальных правительств. При этом, разрабатывая новый общий договор, авторы постарались, чтобы его утверждали уже не граждане, а парламенты европейских государств. Ирландия оказалась единственным исключением из этого правила. Мало того, если в остальных странах ЕС ратификация Лиссабонского соглашения прошла довольно гладко, то ирландцы свой референдум с треском провалили — в июне 2008 года против текста проголосовали 53,4% пришедших на участки граждан. Провал референдума в Ирландии поверг ЕС в настоящий институциональный шок — Европа рисковала остаться без единой Конституции, что делало дальнейшую интеграцию внутри Евросоюза практически невозможной.

Поиском выхода из кризиса европейские политики занимались целых полгода. Радикальные еврооптимисты предлагали исключить Ирландию из ЕС и строить счастливое европейское будущее уже без нее. В свою очередь, не менее радикальные евроскептики предлагали вообще отказаться от принятия какого-либо конституционного документа. Выход удалось найти лишь в декабре прошлого года на саммите ЕС в Брюсселе: власти Ирландии согласились провести повторный референдум, а ЕС гарантировал Дублину ряд уступок. Брюссель твердо пообещал закрепить за Ирландией пост одного из еврокомиссаров на продолжительный срок, а также признать нейтральный статус Ирландии и ее автономию в налоговой и социальной политике (прежде всего касающейся разводов и абортов). Впрочем, несмотря на все уступки, гарантий успеха повторного референдума по-прежнему не было… Но все же — свершилось. «Это отличный день для Ирландии и отличный день для Европы»,- заявил ирландский премьер Брайан Коуэн, узнав результаты референдума. И, действительно, сторонникам евроинтеграции было от чего радоваться: при явке в 58%, документ поддержали 67,1% от проголосовавших, против высказались только 32,9% жителей. Таким образом, процесс дальнейшей евроинтеграции безусловно будет продолжен, и уже очень скоро в ЕС начнется масштабная институциональная реформа, в результате которой единая Европа может превратиться в новый мощнейший «полюс» грядущего миропорядка. Так что аплогеты «многополярного мира» в Беларуси и России могут вздохнуть с облегчением — как хотели, так и получилось. Правда, все это еще только в будущем, а пока…

А пока можно констатировать, что направить ирландцев «на путь истинный» помог мировой финансово-экономический кризис. Своенравные кельты и на сей раз могли доставить Брюсселю массу неприятностей, но они вовремя поняли, что из кризиса им в одиночку никак не выбраться. Согласитесь, при безработице в 12% и падении ВВП в 9% проголосуешь за все, что угодно… Да и наблюдая за печальной судьбой соседней Исландии, где в кризис случилась отставка правительства и которой потребовалась срочная помощь от МВФ, ирландцы пришли к логическому выводу — не будь они членом ЕС, их бы ждала та же участь. В общем, так или иначе, но Ирландия Лиссабонский договор ратифицировала. Но, кроме мятежной Ирландии, препятствием на пути Лиссабонского договора были еще два государства — Польша и Чехия. Однако 10 октября в торжественной обстановке свою подпись под договорм поставил и президент Польши Лех Качинский. Правда, перед этим он потребовал у ЕС гарантий того, что статус гомосексуалистов в Польше не может быть пересмотрен без согласия польских властей. Теперь единственным государством ЕС, пока не подписавшим Лиссабонский договор, остается только Чехия. Виной тому принципиальная позиция президента Вацлава Клауса, который заявил, что подпишет документ лишь после того, как будут вынесены решения по всем конституционным жалобам депутатов чешского Сената, направленным в Конституционный суд — с требованием прояснить, не нарушает ли Лиссабонский договор суверенитет чешского государства. Принятие решения по данному иску может занять несколько месяцев, но если очень коротко, то чехи хотели бы уклониться от выполнения той части договора, которая касается фундаментальных прав человека. Речь идет прежде всего о возможности граждан Евросоюза судиться относительно нарушения своих прав не только с национальными правительствами, но и с европейскими руководящими органами в Европейском суде в Люксембурге.

А вот это для восточноевропейских стран есть большая угроза — и территориальная, и финансовая, и политическая. Кстати сказать, Брюсселю уже пришлось сделать исключения для отдельных стран. Больше всего уступок выторговала себе Великобритания на том основании, что действующее в стране англосаксонское право сильно отличается от континентального. Например, она получила право не присоединяться к европейской Хартии по правам человека, вести самостоятельную внешнюю политику и придерживаться собственных норм в области налоговой и трудовой политики. Британия, а вместе с ней и Ирландия, сохранили за собой верховенство в вопросах иммиграции, визовой политики, предоставления убежища. Кроме того, Ирландия получила право на нейтралитет, а Великобритания и Польша — возможность уклоняться от необходимости соблюдать некоторые трудовые права. Сам Вацлав Клаус заявил, что Чехия прежде всего должна избежать возможных судебных разбирательств о правах на послевоенную собственность. «Мы должны получить гарантию, что Лиссабонский договор не приведет к отмене декретов Бенеша», — заявил он. В данном случае имеется в виду ряд постановлений чехословацкого правительства во главе с президентом Эдвардом Бенешем, ратифицированных в 1946 году, которые привели к лишению имущества немецкого населения Чехословакии и изгнанию их из страны. По словам Вацлава Клауса, с подписанием Лиссабонского договора около трех миллионов изгнанных после Второй мировой войны немцев (или их потомков) смогут, не обращаясь в чешские суды, сразу же подавать имущественные иски в высший Европейский суд. Польша ранее также требовала льгот по этой же причине. В общем, с Вацлавом Клаусом — «убежденным евроскептиком», чиновникам из Брюсселя придется повозиться. Он вообще считает: Евросоюз не должен существовать как таковой, а Чехии в этом сообществе нечего делать в принципе. Причем, своих убеждений он не скрывает — выступая в Европарламенте девять месяцев назад, Вацлав Клаус сообщил евродепутатам о том, что они дармоеды, что Еврокомиссия есть не что иное, как инструмент бюрократического подавления стран и народов, и что прекрати Евросоюз свое существование уже завтра — всем бы от этого стало намного легче…

Теперь несколько слов о самом Лиссабонском договоре. Прежде всего ожидается, что после его приятия внешняя и внутренняя политика Евросоюза станет более последовательной. До сих пор страны Евросоюза каждые полгода принимали друг у друга эстафету по председательству в Совете ЕС, но после вступления в силу договора Совет глав государств и правительств будет возглавлять один и тот же человек — президент. Президент объединит два нынешних комиссарских портфеля, поскольку будет решать вопросы, касающиеся внешней и оборонной политики. Президент ЕС будет избираться сроком на 2,5 года, с возможностью продления полномочий еще на один срок. Другое важное новшество — отказ от права вето стран-членов, которое в последние годы часто оказывалось контрпродуктивным. Ведь всего одна страна, зачастую небольшая, могла блокировать весь европейский процесс. Например, Словения в течение десяти месяцев блокировала переговоры о вступлении Хорватии в ЕС из-за неразрешенного спора по поводу морской границы между двумя странами, что растянуло процесс вступления этой балканской страны на несколько лет. Теперь решения будут требовать «двойного квалифицированного большинства» — поддержки 55% стран членов ЕС, представляющих 65% населения блока. Кроме того, в новом договоре впервые в истории ЕС предполагается так называемая «гражданская инициатива», которая позволит 1 миллиону граждан ЕС (из почти 500 миллионов), которые представляют значительную часть стран ЕС, потребовать от Еврокомиссии разработать новые законодательные предложения по любому вопросу, который находится в компетенции ЕС. А еще договор о реформе ЕС впервые четко разделит компетенции, относящиеся к ведению Союза и национальных правительств. Так, в сферу единовластного регулирования ЕС попадут вопросы общей внешней политики, безопасности, функционирования таможенного союза, а также монетарной политики для стран, входящих в еврозону. К сферам совместной компетенции договор относит функционирование внутреннего рынка, социальную, экономическую, территориальную политику, сельское хозяйство, рыболовство, проблемы окружающей среды, транспорт, энергетику, координацию вопросов занятости. В свою очередь в таких областях, как промышленность, культура, туризм, образование, спорт, Брюссель обещает только «оказывать поддержку».

Не буду пересказывать все содержание договора, да это и невозможно, приведу только мнение научного сотрудника британского института Chatham House Ричарда Уитмена, который считает: «Появление конкретных лиц, которые будут представлять ЕС во время международных переговоров с другими ключевыми странами — США, Китаем, Россией, Бразилией, Индией, — требование времени. ЕС обладает огромным населением и крупнейшей в мире экономикой, но внутриполитическая фрагментация делала его второстепенным игроком. Рост взаимозависимости США и Китая уже вызвал разговоры о возможности появления «большой двойки», которая и будет решать ключевые вопросы мировых финансов, торговли и безопасности. Поэтому более сильный голос Европы крайне важен. После ратификации Лиссабонского договора это становится возможным». Того же мнения придерживается и британский министр иностранных дел Дэвид Миллибэнд. Он полагает, что теперь на мировой арене Евросоюз может более четко и последовательно проводить свою собственную политику по разным вопросам, будь то изменение климата, коллективная безопасность или нелегальная миграция. В одной из своих заметок британский министр вопрошает: «Если мы не можем взять на себя ответственность за стабильность на Балканах, как нам могут доверять в более дальних странах? Если мы не сможем построить крепкие отношения с Северной Африкой, то как мы сможем предотвращать конфликты, терроризм и нелегальную миграцию?» Второй задачей Евросоюза, по Миллибэнду, станет разработка механизма возможного участия в урегулировании кризисов, особенно в тех регионах, которые имеют ключевое значение для безопасности ЕС, например на Ближнем Востоке и в Южной Азии. И третья задача, стоящая перед ЕС, — развитие новых отношений с ключевыми государствами (от США, Китая, России, Индии, Бразилии и до региональных держав типа Турции или Индонезии). «ЕС является крупнейшей экономической силой в мире, но эта сила пока не транслируется в более широкое влияние», — утверждает Милибэнд.

Таким образом, еще до завершения ратификации Лиссабонского договора очевидно, что уже очень скоро мы можем столкнуться с совершенно иной реальностью, когда влияние ЕС с его высокоразвитой промышленностью, передовыми технологиями, полумиллиардным населением и 15-ю триллионами долларов общего ВВП в любом международном вопросе может стать поистине определяющим. Чем это может обернуться для Беларуси? Трудно сказать что-то определенное. Кстати, далеко не все европейцы в таком уж восторге от Лиссабонского договора и возможных его последствий. Особенно в Восточной Европе, но и в Западной тоже. Например, многие газеты Великобритании, после того как наконец удалось протолкнуть Лиссабонский договор в Ирландии, объявили: «In memoriam европейская демократия». В еще большей растерянности находятся литовцы. Так, литовские СМИ в последнее время много говорят о том, что Евросоюз постепенно превращается в некое подобие России с ее «суверенной демократией». Газета Respublika в этой связи пишет: «Увы, все важнейшие для Литвы решения вскоре начнет принимать Брюссель». Газета с сожалением констатирует: «Учреждение должности президента ЕС и министра иностранных дел ЕС означает, что президент Литвы Даля Грибаускайте и шеф дипломатии Вигаудас Ушацкас будут иметь в нашей политической жизни такое же влияние, как монархи Нидерландов или Испании у себя. Брюссель хочет такой демократии, когда избранный десятком должностных лиц президент ЕС отвечал бы лишь перед теми, кто устроил его на этот пост, а не перед полумиллиардом европейцев». В связи с этим у литовцев возникает вопрос, будет ли президент и министр иностранных дел ЕС защищать Литву, например, перед лицом России. В такую возможность газета не верит. «Интересно, а помчится ли этот президент в Москву защищать интересы литовцев, если наши перевозчики вновь застрянут на границе с Россией? Будет ли министр иностранных дел ЕС требовать, чтобы российские клерки перестали дискриминировать литовских производителей молочной продукции? Скорее всего, нет, поскольку российский газ согревает жилище не одной немецкой или французской семьи».

Сильной критике подвергнут и сам процесс видимой демократии, когда новая Конституция ЕС, ведущая фактически к созданию федеративного государства, проталкивается вопреки воле граждан. Цитирую дальше: «Как может действовать новая европейская демократия, можно было убедиться, видя, как Лиссабонский договор пробивает себе дорогу в жизнь. Так называемая Европейская конституция на референдумах была отвергнута и во Франции, и в Нидерландах. Тогда Брюссель переименовал конституцию в Лиссабонский договор и убедил Париж и Амстердам не устраивать больше референдумов, а решить все в парламентах. Затем последовала пощечина в Ирландии, где на первом референдуме летом 2008 г. Лиссабонский договор был отвергнут. Однако Брюссель не расстроился и уговорил ирландских политиков провести второй референдум. Ирландцы, которых год пугали, соблазняли и уговаривали, в минувшую пятницу сдались». По мнению ежедневника, нет сомнения, что ЕС — это уже Восток. «Брюссель ясно показал, что ему наплевать на мнение французов, голландцев или ирландцев. Слова «нет» в словаре Брюсселя не существует, он будет давить до тех пор, пока не добьется желаемого результата. С демократией это не имеет ничего общего. Очень уж это отдает Востоком».

Вот и понимай, как знаешь… Похоже, в начале XXI века Беларусь оказалась в какой-то «географической аномалии», когда в какую сторону со своего «моста» ни глянь — везде Восток… Не случайно даже партнерство,которое нам предлагает Европа, и то называется Восточным. Нет бы назвали Западным… Вот это меня, главным образом, и смущает. И потому в голову периодически лезет крамольная мысль — а не лучше ли нам в таких условиях самих себя объявить единственным сохранившимся в Европе Западом и тихо затаиться на месте? Ведь и к бабке не ходи — в сторону какого их двух Востоков не «зварухнiся», результат будет один и тот же: нового президента выбрать все равно не дадут, но последние штаны и там и там отберут обязательно. А нам это надо? Возможно, во мне говорит та самая полуанекдотичная белорусская народная мудрость, но что тут поделаешь, я тоже являюсь ее природным носителем… Тем не менее свою часть пути по «фундаментальному изменению дискурса» в нашем сетевом сообществе, как мне кажется, я прошел. Теперь очередь за Litvin-ом и другими посетителями блога. И кто знает, может, в результате нашего дискурса перспективы интеграции Беларуси в ЕС покажутся нам более отчетливыми…