Падение Берлинской стены 9 ноября 1989 года не просто объединило две части Германии в одну страну, но и стало символом глобальных перемен
Падение Берлинской стены 9 ноября 1989 года не просто объединило две части Германии в одну страну, но и стало символом глобальных перемен. Сегодня невозможно говорить о трансформации европейского сообщества без упоминания этого знакового события. Развитие темы — в интервью с послом ФРГ в Беларуси Гебхардтом Вайсом, которое была дано «Новой Европе» 22 октября.
— Господин Посол, спустя 20 лет после падения Берлинской стены и создания объединенной Германии, как Вы оцениваете последствия этих событий?
— Сегодня мы еще больше, чем в тот период, понимаем, что падение Берлинской стены было не просто уникальным событием, а частью уникальной фазы европейской истории. Это был не только драматический шаг к объединению Германии, но и событие в рамках тогдашнего общеевропейского развития к свободе. Например, без движений за свободу в Польше, Чехословакии, Венгрии, в некоторых других частях Восточной Европы, включая, кстати, Советский Союз, все это не состоялось бы. Для нас, немцев, из этого вытекает стремление с благодарностью идти дальше по пути создания интегрированной и повсюду свободной Европы.
Германия изменилась. До падения Берлинской стены ФРГ была восточной частью Евросоюза. А сегодня объединенная Германия находится в центре Евросоюза. Вокруг нас только партнеры в рамках европейской интеграции. Германия стала европейской Германией. Это видно и в восточной части нашей страны, где мы сегодня находим практически все признаки этого факта.
Кроме этого интеграционно-европейского аспекта надо, конечно, понимать объединение и как национальный фактор модернизации нашей страны. Например, инфраструктура восточной Германии во многих аспектах сегодня более современна, чем на Западе. Но с другой стороны, в социально-экономической плане уровень в западной Германии выше, чем в восточной. Процесс идет сложнее, чем мы ожидали 20 лет назад, но идет вперед. Эти успехи особенно заметны у людей молодого и среднего поколения. Главным остается то, что мы можем теперь жить одной семьей и можем делать это свободно и демократично. Очень символично то, что сегодня канцлер объединенной Германии родом из восточной Германии. Наши различия внутри Германии все больше определяются региональными идентичностями между югом и севером, западом и востоком страны, которые существовали на протяжении веков.
— Вы правильно заметили, что процессы демократизации Восточной Германии того времени не были бы возможны без процессов перестройки в СССР. Но сейчас мы видим, что развитие Германии и многих постсоветских стран, в частности, Беларуси идут разными путями. В чем причина, как Вы считаете?
— На этот вопрос сложно найти однозначный ответ. На основании Парижской Хартии 1990 года все европейские страны хотели строить новую Европу без разделительных линий на основе одинаковых принципов и ценностей, т.е. реальной демократии и реальных индивидуальных и коллективных свобод. Я принимал участие в разработке концепции Хартии. И я помню тот период, когда мы с восторгом мечтали о том, что построение объединенного, европейского пространства на этих одинаковых основах будет успешным. К сожалению, развитие не во всех аспектах оправдало наши, может быть, тогда слишком романтические ожидания. Но это не значит сегодня, что мы должны отходить от таких принципов и надежд. История свободы нигде в Европе еще не закончена. Хочу подчеркнуть, что история свободы и в Германии не закончена. Она и у нас постоянно идет вперед. Я глубоко убежден в том, что каждый человек при рождении получает свои индивидуальные права, и что главное право каждого человека — достичь максимального развития и самореализации. Это для меня аксиома. И мне хотелось бы видеть такое развитие во всех регионах Европы.
— Германия была одной из первых стран, с кем после обретения независимости современная Беларусь заключила дипломатические отношения. Как происходило развитие этих отношений, на Ваш взгляд, и какими Вы видите их в перспективе?
— Мы начинали развивать наши дипломатические отношения неплохо, особенно в ту фазу эйфории и романтизма. Потом произошли известные процессы торможения. Но надо сказать, что в последние два года мы на правильном пути более гибкого развития отношений во всех областях. Например, если вы посмотрите календарь мероприятий на сайте нашего посольства, то увидите, что у нас появилось много совместных культурных, социальных и экономических проектов. Должен сказать, что мне это очень приятно видеть. И мы должны сегодня шаг за шагом развивать ту основополагающую концепцию, которая лежала в основе наших отношений с восточными партнерами еще до падения Берлинской стены. А именно, сочетание диалога — если необходимо, то и критического, с избирательным сотрудничеством, где это только возможно.
Для меня главным после фазы гибкого обновления наших отношений, которые стали частью общего улучшения отношений между Беларусью и Евросоюзом, является стремление наполнить их качественно новыми элементами в рамках «Восточного партнерства» Евросоюза. В этой связи стоит говорить о том, что в Европе, очевидно, существует взаимосвязь между реальным уровнем демократии и уровнем экономического и социального благосостояния. Есть некоторые регионы в Европе, где, например, как в Беларуси, ежегодный ВВП на душу населения составляет около 10 тысяч долларов, и на фоне предыдущей истории и экономического наследства — это неплохо. Но есть и другие страны в Европе, где ситуация была немногим лучше, и где сейчас этот доход в два или три раза выше. В рамках солидарного европейского диалога, можно задавать вопрос: каким образом этот опыт из «европейской лаборатории» можно учитывать и в Беларуси. Я вижу в этом одну из главных задач настоящей модернизации страны, а не тему для политической полемики.
— Продолжая тему диалога Беларуси и ЕС. 19 октября президент Александр Лукашенко на церемонии вручения верительных грамот новым послам в очередной раз попенял на несовершенство подходов Брюсселя, указав на методологические ошибки, а также высказал завуалированное нежелание идти на определенные условия со стороны Евросоюза. Как Вы расцениваете это заявление?
— Я не вижу в политике Евросоюза по отношению к Беларуси ни методологических ошибок, ни давления, ни диктата. Я думаю, что то, о чем Евросоюз говорит, это на самом деле связано с концепцией демократического самоуважения, как она сформулирована в Парижской Хартии, о которой я уже говорил. Если со стороны 27 стран-членов Евросоюза, который объединяет почти 500 миллионов европейцев, формулируются определенные вопросы, которые связаны с Беларусью, то это значит, что к этому стоит открыто прислушаться, понимая, как важна для всей Европы та взаимосвязь, о которой я уже говорил, между уровнем демократических институтов и уровнем экономического и социального благосостояния. Я думаю, что в этом анализе на фоне «европейской лаборатории» нет методологических ошибок и об этом рекомендуется в рамках новой формы диалога открыто говорить. «Восточное партнерство» открывает для этого новые возможности.
— В реальности у белорусских властей слова часто расходятся с делом. Лукашенко говорит о либерализации избирательного законодательства, однако несколькими днями ранее ОМОН подавляет акцию солидарности и препятствует работе журналистов. А ведь некоторое время назад были слышны речи о либерализации в сфере СМИ в Беларуси.
— В современных промышленных и информационных обществах все взаимосвязано. Без либерального избирательного законодательства невозможно демократическое самоуважение. И без этого невозможны раскрепощение всех творческих сил общества и настоящая модернизация, которая должна идти дальше, чем чисто техническая модернизация. И для настоящей модернизации важны свободные СМИ. С другой стороны, если сравнивать положение СМИ в Беларуси сегодня с той ситуацией, которую я наблюдал два года назад, после моего прибытия, то стоит отметить, что произошло уже некоторое улучшение на этом пути. Интересно, что похожая оценка содержится и в последнем отчете организации «Репортеры без границ». Беларусь немного поднялась наверх в этом списке, даже опередив Россию.
— Т.к. я представляю издание «Новая Европа», то мой последний вопрос, господин Вайс, будет о Вашем видении будущего Европы.
— Наши деды и отцы, живя в старой Европе, пережили слишком много войн и конфликтов, бедность, нищету и социальные кризисы. Сегодня, особенно более молодому поколению нужно понимать ту идею, которая развилась после Второй мировой войны сначала в западной части Европы, а после падения Берлинской стены и в других ее частях. Суть этой идеи заключается в том, что настоящие демократии на континенте, сохраняя национальные, этнические и региональные идентичности, передают часть своих прав наднациональным структурам Европейской интеграции.
Тогдашние «политические отцы» видели в такой интеграции возможность сплетать потенциалы и интересы европейских государств таким образом, чтобы невозможно было нарушить интересы других, не нарушив при этом собственные интересы. Очевидно, что на это способны только реальные демократии, потому что авторитарные или тоталитарные режимы не способны к такой настоящей интеграции. Если нет готовности к разделению власти внутри страны, то она тем более будет отсутствовать для передачи определенных полномочий внешним структурам. Поэтому настоящая интеграция, как главный закон развития европейского континента в наше время, напрямую связана с реальной демократией.
Еще один момент. По разным причинам, например, развития технологий, мир очень быстро меняется, возникают новые центры и сильные игроки в глобальной политике. Европа, как континент, должна совместно позиционировать себя, чтобы противостоять новым вызовам глобального соревнования. И в этой связи стоит правильно понимать потенциал «Восточного партнерства». Евросоюзу важно иметь вокруг себя страны-соседи которые могут сделать на модернизированной основе существенный вклад в укрепление роли Европы в новом глобальном мире.
Возвращаясь к главному вопросу, важно отметить следующее: Если будет происходить модернизация, либерализация и построение демократических институтов, а также будет учитываться взаимосвязь между развитием демократии и уровнем социально-экономического благосостояния, тогда и Беларусь сможет более эффективно участвовать в новом глобальном соревновании. Это, кстати, процесс, который не закончится на восточной границе Беларуси, он включает и Российскую Федерацию. Для меня очевидно, что Россия — страна с европейским лицом, поэтому ЕС развивает так называемое стратегическое партнерство с Российской Федерацией. Укрепление геополитических транзитных функций Беларуси в этой связи будет и в интересах Евросоюза, и в интересах России.
Справка. Гебхардт Вайс родился в 1946 году в Бонне-Бойле, женат. Изучал историю, славистику, философию и сравнительное литературоведение в Бонне, стипендиат Германского научно-исследовательского общества в МГУ им. Ломоносова; доктор философских наук. С 1975 года в Министерстве иностранных дел Германии. В 1995-2000 годах — начальник отдела по вопросам разоружения и контроля над вооружениями в МИД и посол по особым поручениям, ответственный за переговоры по Договору об обычных вооруженных силах в Европе. В 2000-2004 годах работал послом Германии в Хорватии. В 2004-2007 годах — посол в Казахстане.
