Вместо идеологии мы имеем дело с так называемым «Первым законом петрополитики».
«По-моему, белорусам пора готовиться к новому периоду запудривания мозгов. Пришли люди которые ничего кардинально не изменят…», — так отреагировал yustas на пост своей собеседницы по блогу Zorki, которая достаточно оптимистично высказалась по поводу новых кадровых назначений в белорусском правительстве. В частности, она написала: «Пока мы тут спорим, у нас власть меняется. В отставку отправлены пенсионеры. …Говорят, что это только первая часть. До нового года будут еще более радикальные изменения…» Даже и не знаю, как этот факт воспринять. А.Лукашенко в прошлую пятницу действительно произвел масштабные кадровые перестановки в руководстве страны, но назвать их «сменой власти» лично у меня язык не поворачивается. Хотя и нельзя не признать, что президент в очередной раз «перетряхнул» свое правительство довольно основательно. Как сообщили белорусские СМИ, в результате более сорока чиновников получили новые должности, кадровая ротация коснулась также двух из двенадцати главных государственных функционеров. Основные изменения произошли в экономическом и военном блоках, правда, внятно объяснить эти управленческие решения ни экспертное сообщество, ни оппозиция пока так и не смогли. По одной из версий это была просто банальная демонстрация силы президента, по другой — попытка главы государства понизить уровень кризисного напряжения в электорате, традиционными отставками выпустив пар недовольства, накопленного за последнее время в белорусском обществе. Но в любом случае, о какой-то концептуальной смене курса речь не идет, а потому реальных изменений к лучшему в повседневной жизни белорусов за этим вряд ли последует.
Впрочем, на общественное мнение новые президентские кадровые перестановки большого впечатления не произвели. Кроме, разве что, назначения бывшего главного идеолога страны Олега Пролесковского министром информации Республики Беларусь. О профессиональных качествах этого человека судить не берусь, но независимые СМИ от нового министра информации явно не в восторге. Не трудно догадаться, почему. За время работы в Администрации президента г-н Пролесковский прославился своей непримиримой борьбой с белорусской оппозицией, а также тем, что при принятии нового Закона о СМИ решительно настаивал на «усилении ответственности за информацию в Интернете», в связи с чем предлагал распространить ответственность за распространение «вредной» информации в Интернете не только на администратора сайта, но и на владельца Интернет-ресурса и даже на провайдера. Надо полагать, на новой высокой должности жизненная позиция г-на Пролесковского вряд ли изменится, да и не для того его туда поставили. Для чего именно, на мой взгляд, наиболее убедительно рассказала шеф-редактор «Народной Воли» С.Калинкина, цитирую: «Возвращение Пролесковского на кураторство СМИ означает, что власть очень серьезно готовится к будущим выборным кампаниям. И сейчас на этом посту им нужен очень хваткий, категоричный человек, каким не являлся Владимир Русакевич. Поэтому Пролесковского и вернули в эту сферу. В свое время он в Администрации президента отвечал за идеологию, и именно с его подачи были основные репрессии в области независимых СМИ. Как мне кажется, это такой непрозрачный намек, что ситуация может повториться».
Собственно, не скрывает этого и сам президент. Напутствуя новых назначенцев, А.Лукашенко подчеркнул: «…Хочу обратить ваше внимание на то, что мы находимся в преддверии значимых политических событий — выборов в местные Советы и выборов Президента. …Не забывайте, что мы — накануне Нового года. Кризис кризисом, а мы должны поддержать всех людей, чтобы настроение у всех было хорошее». Ну, а кто в Беларуси являются эксклюзивными «производителями» хорошего настроения для народа? Правильно — это президентские «good-mood maker’ ы» из идеологической вертикали. Они-то и будут заполнять «хорошим настроением» разноцветные «идеологические» воздушные шарики, после чего Олег Пролесковский украсит их портретами президента и через подведомственные СМИ доставит массовому потребителю. Чтобы всем белорусам под Новый год стало хорошо и весело. Примерно о том же накануне говорила и первый заместитель главы Администрации президента Наталья Петкевич. Она призвала всех идеологов Беларуси «работать с трудовыми коллективами, как со своими родственниками». И даже объяснила, как это должно происходить в идеальном варианте. «Нам очень важно работать напрямую с людьми, и основными принципами должны быть открытость, честность, мы должны идти в трудовые коллективы с правдой, — сказала она. — Мы должны идти к людям с чистым сердцем, потому что люди всегда видят фальш. Мы просто должны общаться с людьми так, как общаемся со своими близкими, или как бы хотели, чтобы общались с нами. Тогда наша работа будет естественной и эффективной». Подчеркнув, что идеологическая сфера — «это то, что совершенствовать нужно постоянно, потому что меняется жизнь, меняются формы и методы идеологической работы», Н.Петкевич сформулировала основную задачу белорусских «good-mood maker’ ов» на текущий период: «Идеология — это наша жизнь, система ценностей, и очень важно, чтобы идеологи не создавали ничего искусственного, а находили такие пути в души людей, которые были бы совершенно естественными и главное — неформальными».
Сразу видно, что Н.Петкевич труды основоположников «самого передового в мире учения» скорее всего не изучала, в противном случае ей было бы известно, что идеология и жизнь — это не совсем одно и то же. К.Маркс, например, дал очень четкое, хотя и «классовое» определение идеологии — это «ложное сознание, выражающее специфические интересы господствующего класса, выдающиеся за интересы всего общества». Не менее категоричным по отношению к идеологии был и немецкий философ Карл Маннгейм, считавший ее «искаженным отражением реальной действительности, отражающим интересы определенных социальных групп в обществе, стремящихся бесконечно долго сохранять существующий порядок вещей». При этом Маннгейм пошел еще дальше. По его представлениям в любом обществе кроме собственно идеологии наличествуют еще и народные «утопии», и между двумя этими силами происходит непрерывная борьба. «Утопия», или «трансцедентная по отношению к реальности ориентация», всеми силами стремится «взорвать» навязанный обществу порядок, а идеология — наоборот, направлена на сохранение и постоянное репродуцирование существующего образа жизни. Исторический опыт показывает: пока все хорошо — побеждает идеология, но как только у власти заканчиваются деньги — наступает время «утопий». Что для власти чревато печальными последствиями. В любом случае идеология — это некая доктрина, оправдывающая притязание той или иной группы на власть и на использование этой власти. Основных функций у любой идеологии всего три, но зато какие: 1. Овладение общественным сознанием; 2. Внедрение в него заданных критериев оценки прошлого, настоящего и будущего; 3. Создание позитивного образа предлагаемых ею целей и задач общественного развития. Другими словами, генеральная цель идеологии как таковой — создание образа счастливого будущего, достичь которого народ сможет только с той властью, которая есть, и исключительно теми методами, которые эта власть предлагает.
С первыми двумя пунктами наши доморощенные «идеологи» худо-бедно справляются. Как сказал yustas, «запудрить мозги» «трудовым коллективам» они вполне в состоянии. Что же касается «заданных критериев оценки прошлого и настоящего», то их в общественное сознание и внедрять не надо — они вбиты в головы наших сограждан еще с советских времен. Но вот со «счастливым будущим» у белорусской идеологической вертикали действительно большие проблемы. Даже не представляю, какой футуристический проект они могут предложить нашему народу. «Бессмертие» президента Лукашенко? — Увы, это не под силу даже им. «Союзное государство» Беларуси и России? — Ничего особо привлекательного в этом проекте нет. Может быть восстановление Советского Союза в новом качестве? — Но это уже откровенная утопия. Тогда что? А если ничего конкретного, кроме стремления к самовыживанию, у нашей власти нет и быть не может, то моментально напрашивается вопрос — о какой идеологии в Беларуси может идти речь? Тем более, что она не предполагает какого-то более-менее предсказуемого будущего даже на завтра. Да и возможно ли это, тем более в нашем конкретном случае?… Помните, что по этому поводу в моем любимом романе «Мастер и Маргарита» говорит «научный консультант» профессор Воланд: «…Для того, чтобы управлять, нужно, как-никак, иметь точный «плян» на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить хоть какой-нибудь «плян» хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день? И, в самом деле, …вообразите, что вы, например, начнете управлять, распоряжаться и другими и собою, вообще, так сказать, входить во вкус, и вдруг…»
Не будем, однако, углубляться в это непредсказуемое «вдруг», лучше давайте вернемся к «идеологии». Которой, в чем я абсолютно уверен, уже давно не существует в природе. Причем, не только «белорусской идеологии», но и вообще никакой другой. Когда-то она действительно была, но потом по ряду причин приказала долго жить, а новой пока еще никто не придумал. Что же касается того «печального катаклизма», который мы с вами сегодня наблюдаем, в частности в Беларуси, в России и еще в ряде мест на Земле, то к идеологии он вообще никакого отношения не имеет. Вместо идеологии мы имеем дело с так называемым «Первым законом петрополитики», сформулированном пару лет назад американским писателем и журналистом Томасом Фридманом. Смыл его состоит в «обратно пропорциональной зависимости между уровнем цен на нефть и уровнем свободы в богатых нефтью государствах». Так, согласно «Первому закону петрополитики», чем больше растет средняя мировая цена на сырую нефть, тем сильнее в этих странах размываются свобода слова и печати, институт свободных и честных выборов, верховенство закона, независимость судов и политических партий. И дальше — чем выше нефтяные цены, тем меньше лидеров «нефтегосударств» волнует то, что о них думает и говорит мировое сообщество. И напротив, согласно этому же закону, чем ниже цены на нефть, тем активнее «нефтегосударства» вынуждены продвигаться к политическому и общественному строю, отличающемуся большей прозрачностью, более внимательным отношением к мнению оппозиции, большей сосредоточенностью на создании образовательных и правовых систем, позволяющих дать гражданам (как мужчинам, так и женщинам) максимальные возможности для конкуренции, предпринимательской деятельности и привлечения зарубежных инвестиций. И опять же, чем ниже цена на нефть, тем чувствительнее лидеры «нефтегосударств» относятся к тому, как их действия воспринимают за рубежом.
К типичным «нефтегосударствам» Томас Фридман относит страны, которые основную часть национального дохода получают за счет добычи, транспортировки и экспорта нефти, а также отличаются слабостью государственных институтов и авторитарностью политического строя. В список таких государств он включил: Азербайджан, Анголу, Венесуэлу, Египет, Иран, Казахстан, Нигерию, Россию, Саудовскую Аравию, Судан, Узбекистан, Чад и Экваториальную Гвинею. С полным основанием в эту «дружную семью» можно отнести и Беларусь. Запасов нефти у нас, ясное дело, почти нет, но при этом зависимость нашего бюджета от транспортировки энергоносителей и экспорта нефтепродуктов, полученных в результате переработки российской нефти, практически абсолютная. В лучшие времена, пока Кремль во главе с В.Путиным не поставил белорусский нефтяной офшор «под сомнение», чрезмерные нефтяные доходы позволяли президенту А.Лукашенко проводить типичную для всех остальных «нефтегосударств» внутреннюю и внешнюю политику. Во-первых, для поддержания грандиозного госаппарата у него не было необходимости грузить население высокими налогами, что попутно давало право особо не прислушиваться к мнению отдельных его групп или представителей. Во-вторых, шальные «нефтедоллары» позволяли нашему руководству поддерживать высокие «попечительские» социальные расходы, снижая тем самым «давление в сторону демократии». В-третьих у нас имел место так называемый «социально-групповой эффект». Как пишет Фридман, «авторитарный режим, купающийся в «нефтедолларах», способен с их помощью воспрепятствовать формированию независимых социальных групп — а именно они активнее всего заявляют о своих политических правах». Пункт четвертый: «репрессивный эффект» — власть могла, не считая, тратить огромные деньги на полицию и спецслужбы, используя их для разгрома демократических движений. И, наконец, в-пятых — «антимодернизаторский эффект». Поток нефтяных поступлений автоматически снижал стимулы населения к профессиональной специализации, урбанизации, повышению образовательного уровня — то есть ко всему, что обязательно сопровождает экономический прогресс, повышает сознательность граждан, их способность к самоорганизации, выдвижению коллективных требований и координации действий, а также создает в обществе независимые от властей центры экономического влияния. Еще одно очень ценное замечание Фридмана: «В нефтегосударствах очень часто не только вся политика вращается вокруг контроля над трубой, но и в обществе развивается искаженное понимание ситуации. Люди начинают думать, что для того, чтобы жить богато, им достаточно остановить тех, кто ворует нефть (и прочее народное богатство), а не строить общество, поддерживающее образование, предпринимательство и инновации».
А теперь прикиньте, о какой идеологии вообще можно рассуждать в обществе, где вся жизнь завязана исключительно на «нефтедоллары»? Даже власть в таком обществе имеет ценность только потому, что она является источником получения этих самых американских денег, причем в гигантских количествах. Россия в этом смысле была и остается классическим, «пилотным» примером такого «нефтегосударства», но и Беларусь по своей внутренней сути принципиальных отличий от России не имеет. Не случайно, как только Москва ограничила Минску доступ к своим энергоресурсам, так и вся наша «чудо-модель» стала немедленно рушиться, как карточный домик. Казалось бы, в таких условиях, мы должны семимильными шагами, как пишет Фридман, «продвигаться к политическому и общественному строю, отличающемуся большей прозрачностью…, и т.д, и т.п.»… Но, увы, вместо этого белорусская власть продолжает ползти протоптанной полвека назад «сталинской тропой», достраивая и перестраивая все ту же общественно-политическую конструкцию, при которой наряду с мощным репрессивным аппаратом полицейской страны общегосударственная «идеология» считается главной, если не единственной скрепой существующего режима. Но у большевиков была хотя бы цель, пусть и утопическая — построение коммунизма, на чем и базировалась коммунистическая идеология. Что же мы имеем сейчас? Мы имеем Беларусь, которая по сути стала «частной корпорацией» — то есть «АО с незначительным числом членов, в котором основная масса акций принадлежит одному владельцу или членам одной семьи». А любая корпорация, как известно, занимается не столько идеологией, сколько собственным PR-ом и вербовкой сотрудников. При этом она полностью игноририрует население, в нее не входящее, и стремится оптимизировать количество входящего — то есть при максимальной эффективности старается добиться минимальной численности.
Что на самом деле в Беларуси и происходит: часть народа уезжает, еще большая часть пытается выжить самостоятельно, многие просто вымирают от преждевременной старости или запоя. Другими словами, у нас стремительно прогрессирует деградация общества, на что обратил внимание в одном из недавних интервью бывший депутат ВС РБ А.Климов. По его мнению, с которым трудно не согласиться, «все потуги белорусских идеологов бесполезны», потому, что «самое большое достижение, которое произошло за эти тринадцать лет, это то, что белорусы в своем большинстве стали просто аполитичны». А.Климов продолжает: «Я убедился в том, что, наверное, каждый второй белорус (если не каждый) сегодня мечтает уехать за границу. Я имею ввиду тех молодых людей, которые только начинают жизнь. И они учат языки и уезжают. Может быть, идеологи желают сделать белорусов сторонниками режима, но процесс деградации личности белорусов и уход его в состояние интравертии настолько опережал потуги идеологов, что сейчас белорусам уже глубоко все равно. Они стали космополитами, напрочь лишенными какой-то национальной принадлежности на подсознательном уровне. А в быту все, что связано с политикой воспринимают просто как отторжение, поскольку ничего хорошего от политических преобразований за последние годы в стране не произошло…» Тогда на кого рассчитаны все эти белорусские «полит-дни» и прочие пропагандистские кампании? Готов подписаться и под этими словами А.Климова: «На само государство. Власть сама себя успокаивает и убаюкивает».
Однако, как же быть с настроением белорусов накануне Нового года и сразу после него? Президент ведь четко сказал — оно должно быть хорошим. Лично я не думаю, что наши «вертикальные» идеологи-пропагандисты смогут его кардинальным образом улучшить, даже если они будут общаться с трудовыми коллективами, как «своими родственниками». Для этой цели гораздо эффективнее было бы создать при Администрации президента голосовой развлекательный сервис по телефону. В некоторых странах, в том числе и в России, такой уже существует, как правило он так и называется: «Служба хорошего настроения». За умеренную плату любой абонент старше 18 лет там может набрать указанный номер, и оператор Call-центра очень мило побеседует с ним на любую отвлеченную тему. Обычно предлагается несколько вариантов развития диалога, а в случае занятости оператора, абонент может послушать какие-то забавные истории, на выбор. По-моему, отличная идея. Особенно если вместо забавных историй предложить абонентам отдельные пассажи из выступлений президентов А.Лукашенко, Д.Медведева, или премьер-министра РФ В.Путина. Чем не вариант, например, небольшой фрагмент из последней «прямой линии» на российском ТВ: «Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение». Кто его смотрел или слушал, помнит, как один из позвонивших задал вопрос: «Президент Беларуси Александр Лукашенко все время вас жестко критикует, а вы не отвечаете. Почему?» На что В.Путин ответил: «Может быть, это любовь». А потом добавил: «А если серьезно, у нас тоже очень добрые и теплые чувства в отношении всего белорусского народа и его руководства». Согласитесь, ну чем не повод для хорошего настроения? И наш президент, наверное, вздохнул с облегчением. После такого заявления ему никакие выборы не страшны…
