Достаточно открыть любую газету, а еще лучше зайти в Интернет, чтобы убедиться — в Беларуси «модернизируется» буквально все.
Лк. 5, 37: И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие; а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут; 38 но молодое вино должно вливать в мехи новые; тогда сбережется и то и другое.
Давно известно, если хочешь сделать что-то новое, вначале назови это именем собственным. Сколько подобных слов-символов уже было на нашей помяти. Достаточно вспомнить самые известные, такие, как: «революция», «коммунизм», «пятилетка», «коллективизация», «индустриализация», а потом: «прогресс», «перестройка», «гласность», «реформы», «стабилизация», «демократия»… и т.д. Обычно все эти названия достаточно абстрактны и обтекаемы, а цели в них обозначены очень туманно и неконкретно, да и в сокровенный смысл всех этих бесчисленных терминов- «подманок» мало кто вникает. И потому в итоге за провал очередного такого «лингвистического проекта» как правило и наказать-то некого. Зато возможности человеческого языка поистине безграничны — не успеет один общеупотребительный символ себя окончательно дискредитировать, как тут же возникает другой, более «современный», обещающий простому обывателю такое, что предыдущему и не снилось. Нечто подобное в очередной раз происходит и в наши дни, не успели мы толком отойти от всех этих «перестроек» со «стабилизациями», как оказались очевидцами неизвестно откуда возникшей «новой» эпохи, обозначенной на этот раз не менее звучным именем — «модернизация». Что это такое на самом деле, простому обывателю на слух ни за что не понять, но сие слово тем не менее произносится практически ежедневно, причем по самому разному поводу. Достаточно открыть любую газету, а еще лучше зайти в Интернет, чтобы убедиться — модернизация в сочетании с какими-то немыслимыми «инновациями» (еще один символ) шагают по странам СНГ просто семимильными шагами. В Беларуси, например, модернизируется буквально все: промышленность, энергетика, социальная сфера, армия, здравоохранение с образованием, реактивные системы залпового огня «Смерч», производство по пошиву заготовок обуви, предоставление услуг, стекольное производство… В общем, куда ни ткни — везде одна сплошная модернизация.
Настоящий «модернизационный» бум переживает и Россия, его смысл в концентрированном виде сформулировал президент РФ Д.Медведев — сначала в нашумевшей статье «Россия, вперед!», а потом и в своем традиционном послании российскому парламенту, цитирую: «Вместо прошлой построим настоящую Россию — современную, устремленную в будущее молодую нацию, которая займет достойные позиции в мировом разделении труда». И главную роль в этом захватывающем процессе, по его мнению, должна сыграть, ясное дело, все та же вездесущая модернизация. Вот в связи с этим я и подумал — а почему бы и нам одну из тем в блоге не посвятить именно этой самой пресловутой «модернизации»? Тем более, что всех нас так активно призывают в ней поучаствовать. Но не только поэтому. Дело в том, что у многих независимых аналитиков появилось серьезное подозрение, дескать, не в меру интенсивные в последнее время разговоры о «модернизации» — это, по сути, попытка руководства заново легитимировать несменяемость власти. Ведь достаточно более-менее доходчиво объяснить электорату, что чиновники, находящиеся во главе наших государств не просто так штаны протирают, распоряжаясь по своему усмотрению национальным достоянием, а целеустремленно проводят «модернизацию», стремясь вывести подведомственную страну из экономического кризиса и поставить ее в ряд «самых передовых государств мира», то имеет ли смысл в виду эдакой грандиозной цели ломать копья на какие-то абстрактные и сомнительные ценности — такие, к примеру, как выборность и сменяемость власти? И, надо заметить, эти подозрения не лишены оснований, хотя бы потому, что в нашем случае речь идет не просто о «модернизации», но исключительно об «авторитарной модернизации», при которой власть использует монопольную государственную мощь, мобилизуя, концентрируя и направляя все имеющиеся ресурсы на достижение ею же поставленных целей.
При этом изначально предполагается, что главной движущей силой авторитарной модернизации является дисциплинированная отмобилизованная бюрократия, а главным ее инструментом — приказ, проходящий по вертикали подчинения сверху вниз. Примеров подобной авторитарной модернизации в мировой и российской истории случалось немало. Сценарий ее осуществления почти всегда был одним и тем же: в трудные времена общество порождало достаточно сильного харизматического лидера, который ставил на дыбы всю страну для решения поставленной задачи (неважно, какой — реформирования или вывода страны из кризиса и т.д.), и потом уже общими усилиями покорных подданных намеченный результат той или иной ценой (иногда большой кровью), но достигался. Все это было, однако непосредственно теория модернизации («modern» — современный) появилась сравнительно недавно. Она была разработана лишь в середине ХХ века и предназначалась для слаборазвитых или развивающихся стран постколониального и послевоенного периода. Большинство авторов теории модернизации в 50-60-х гг. исходили из идеи технологического детерминизма. Они считали, что в основе общественного развития лежит прогресс в экономике и технологии, ведущий к повышению жизненного уровня и решению основных социальных проблем. По их представлениям, благодаря научно-техническому прогрессу происходит как бы «осовременивание» общества путем перехода от традиционных ценностей и общественных структур к современным (рациональным) ценностям и структурам. Естественно, наиболее развитой и «современной» страной в то время (да и сейчас) считались США, за которыми выстраивались европейские страны. Однако, согласно теории, и отсталые страны при большом желании имеют реальный шанс достичь уровня «современности» передовых держав. Теория модернизации, в частности, объясняла пути и способы решения этой задачи. Для этого сперва изучалось, насколько «отсталые» общества соответствуют «идеалу», выявлялись некоторые национальные особенности, а потом намечались пути решения проблем. Иногда происходило это очень удачно.
Благодаря очевидным успехам, теория модернизации обрела большую прикладную значимость. На первом этапе, как правило, модернизация сводилась: 1. — К демократизации развивающихся стран по западному образцу (образование или усиление национальных государств, создание представительных органов власти, разделения властей, введение института выборов); 2- К изменению системы ценностей (развитие индивидуальных прав и свобод) и способов легитимации власти (традиционные способы должны были вытесниться современными). Представители теории политической модернизации выделяли благоприятные и неблагоприятные факторы этого процесса в развивающихся странах. Среди благоприятных называлось успешное социально-экономическое развитие стран «третьего мира», а также активное сотрудничество с развитыми государствами Западной Европы и США. Среди неблагоприятных — сохранение элементов традиционного общества, нежелание правящих элит поступиться своими интересами ради обновления страны, отсутствие рационального сознания у большинства населения, существование традиционных социальных слоев и традиционного сектора производства. В ходе модернизации должно было, по мнению сторонников данной теории, происходить постепенное устранение неблагоприятных факторов. Согласитесь, на первом этапе теория выглядела достаточно радикально… Второй этап развития теории модернизации характеризовался появлением более взвешенных трактовок, основанных на разнообразных факторах политического, социального и экономического развития данной конкретной страны. Впрочем, уже очень скоро выяснилось, что модернизация — это не просто временный способ ускоренного преодоления отставания в специфических условиях, а постоянная и универсальная форма развития всех без исключения государств на всех этапах их истории. Так уж случилось, что по ряду объективных и субъективных причин первыми на путь модернизации стали западные страны, именно поэтому модернизация часто воспринимается как «вестернизация». Конечно же, Запад (и все, что с ним связано) во многих частях мира автоматически вызывает нескрываемое раздражение, и потому совсем не удивительно, что в неоторых суверенных державах, в том числе в Беларуси и России, модернизация с исходом в вестернизацию воспринимается очень негативно.
Не случайно наша власть всеми способами стремится выхолостить главное содержание модернизации, пытаясь оставить в этом слове только организационно-техническое значение. С точки зрения наших идеологов, модернизация в принципе возможна только в виде некоего качественного улучшения материально-технической базы и способов управления ею, они видят в ней исключительно научно-технический прогресс, совершенствование менеджмента, создание более современного конкурентноспособного производства — то есть некий набор определенных действий, в результате которых страна должна стать «сильной и богатой». На определенном этапе такую «технологическую» (или избирательную) модернизацию авторитарными методами провести действительно можно. Так происходили реформы Петра I в России, Гитлера в Германии, Сталина в СССР, «реставрация Мэйдзи» в Японии… Но если говорить о модернизации в социологическом, законченном понимании, то одними лишь техническими приемами она отнюдь не исчерпывается. Некоторыми исследователями даже выделяются различные этапы или стадии модернизации. В частности, весьма распространенным в настоящее время является выделение Раннего, Среднего и Зрелого Модерна. Под Ранним Модерном понимается фаза политического развития, включающая в себя становление суверенного национального государства (Nation-State), а также выделение и развитие гражданского общества как зоны, свободной от принуждающего насилия государственной власти. Итогом этой фазы является закрепление позиций государства и гражданского общества в так называемых «конституциях первого порядка» (например, британская неписанная конституция). В период Среднего Модерна происходит дифференциация внутри гражданского общества и государства, что выражается в появлении групп интересов, «протопартий», а также разделение властей. Плодом этой дифференциации является создание системы политического представительства, посредующих отношения государства и гражданского общества. Эта система создается в целях реализации принципа народного суверенитета, выборного и ответственного правления. Для этой фазы политического развития характерно появление конституций «второго порядка», закрепляющих принципы республиканского устройства. Зрелый Модерн характеризуется решением задач, связанных с созданием механизма чередования, сменяемости, легитимации и делегитимации политических курсов и дискурсов. Эти задачи решаются с помощью дальнейшей демократизации, точнее, процесса консолидации демократии, в результате чего закрепляются институты и механизмы такой соревновательности (например, институт выборов).
А теперь «прикиньте», на каком уровне «модернизации» общества в данный момент находится Беларусь. До уровня Раннего Модерна по основным показателям мы дотягиваем? Очень сомневаюсь. При этом почти ежедневно нам пытаются вдолбить, что ускорение научно-технического прогресса, внедрение каких-то «инноваций», стремительный рост (удвоение, утроение и т.д.) ВВП — это и есть та сверхзадача, истинная цель, достижение которой приведет к подлинной модернизации общества, а заодно обеспечит процветание государства и его граждан. Что абсолютно не соответствует действительности. Ибо истинная модернизация общества экономическими достижениями отнюдь не ограничивается. Главный ее смысл вовсе не экономика, а эмансипация граждан от государства, превращение «подданных» суверена, обладающего абсолютной властью, в самостоятельно (индивидуально и коллективно) действующих в общественном и экономическом поле людей. Конечная цель модернизации — не рост ВВП, но — свобода, достижение которой возможно только через самостоятельное волеизъявление (или совокупность волеизъявлений), причем не по команде сверху («свобода сверху» — это вообще полный абсурд). Другими словами, настоящая модернизация подразумевает примерно то, о чем когда писал известный американский социолог-теоретик, глава школы структурного функционализма, один из создателей современной теоретической социологии Толкотт Парсонс: это «сложное, способное к саморазвитию, растущее общество, порождающее инновации и тем самым повышающее собственное благосостояние». Как видно из этого определения, модернизация и инновации — это не одно и то же, и смешивать эти понятия не следует. Их можно разграничить следующим образом: если инноватизация представляет собой как бы «подстегивание» экономико-технологического развития, то модернизация — это создание фундаментальных, инфраструктурных (в самом широком смысле) предпосылок такого развития. Отсюда вывод: разработка и внедрение новейших технологий, создание нового технологического уклада есть не первая (по времени), но вторая задача модернизации. Бессмысленно, а иногда даже вредно проводить так называемую «инноватизацию» в условиях отсутствия социальных и политических институтов, соответствующих обществу Модерна, поскольку только здоровый социум и полноценно развитый человек (как «продукт» общества Модерна) может правильно использовать достижения цивилизации. Выражение «обезьяна с гранатой» в качестве образного сравнения в данном случае мне кажется вполне уместной…
Не менее важен и другой вопрос — кто персонально у нас может «модернизировать» общество? Один президент с этой задачей явно не справится. На чиновников тоже надежды мало, они даже коррупцию (то есть самих себя, как «нанайские мальчики») победить не сумели. Тогда кто? На этот вопрос недавно попытался ответить бывший российский олигарх, а ныне бессрочный заключенный Михаил Ходорковский. К этой во всех отношениях незаурядной личности можно относиться как угодно, но в его последней статье «Модернизация: Поколение М», опубликованной не так давно в «Ведомостях» (в ответ на упомянутую мной статью президента РФ Д.Медведева), есть очень даже здравые мысли. Ходорковский тоже спрашивает: «Если политическое решение о модернизации в сегодняшней России будет принято, то кто будет осуществлять эту модернизацию?» И сам же на свой вопрос пытается ответить: «Коррумпированная часть бюрократии и примыкающие к ней бизнес-группы — уже понятно, что нет. … Силовая элита — тоже нет. Она предназначена охранять, но не создавать. … На мой взгляд, для осуществления настоящей модернизации необходим целый социальный слой — полноценный модернизационный класс. Для которого модернизация страны есть не фиктивная кампания, спущенная сверху, а вопрос выживания, самооформления в собственной стране и, если угодно, вопрос постепенного прихода к власти. Суммируя и обобщая исторический опыт различных модернизаций, можно утверждать, что численность модернизационного класса должна составлять не менее 3% трудоспособного населения. То есть в нашем случае — не менее 2 млн человек». Но кто же эти люди? По мнению М.Ходорковского в их число могут входить: 1. Профессиональные инноваторы, в том числе владельцы и менеджеры небольших и средних частных компаний, созданных с нуля, с осязаемыми результатами работы в инновационной сфере; 2. Ученые и инженеры 1960-1970-х гг. рождения, получившие образование в СССР, работающие по специальности в России и не окончательно потерявшие надежду реализоваться на Родине; 3. Молодые специалисты с высоким творческим потенциалом, делающие сейчас нелегкий выбор: уехать и реализоваться «там» либо поверить Медведеву и остаться «здесь»; 4. Достаточно широкие слои гуманитарной интеллигенции, не добитой гламуром и играми в «суверенную демократию», в том числе и во-первых — настоящие преподаватели и журналисты.
Ходорковский заключает: «Модернизаторами России могут быть люди только созидательного, а не паразитически-распределительного типа мышления. К сожалению, в последние годы элиты и властная машина способствовали в основном возвышению последних и удалению первых. Эту общность, способную стать коллективным модернизационным субъектом, назовем условно поколением модернизации — «поколением М». …Представители «поколения М» по определению не любят «вертикаль власти». Им, наряду с вертикальной мобильностью, органически нужны работающие институты демократического государства и эффективное гражданское общество. А этого мы не получим без политических реформ. Нельзя призвать «поколение М» и сформировать тем самым субъект модернизации, отказав ему при этом в реальной модернизации политического устройства России…» Я думаю, все, о чем говорит опальный российский олигарх, в полной мере относится и к Беларуси. Но есть ли в нашей стране это «поколение М» (не путать с «поколением БРСМ»)? Я имею в виду не отдельных «М-представителей», которые, безусловно, имеются, а тот самый слой, составляющий «не менее 3% трудоспособного населения», да еще и готовый в перспективе взвалить на себя груз государственной власти, то есть всю тяжесть ответственности за будущее своего народа. Пытаюсь верить, что таких людей у нас гораздо больше трех процентов, но возможно у кого-то из посетителей нашего блога на этот счет будут другие мнения?…
На этом статью можно было бы и закончить, но вот вспомнилось мне одно небольшое сообщение в ЖЖ, которое пару дней назад мне случайно попалось на глаза. В нем некто Евгений Смирнов довольно остроумно размышляет о таком феномене, как «модернизация сознания». Это состояние он характеризует, как «переход на новый уровень общественных отношений, понимания себя как персоны, наделенной правом самостоятельных действий, а не как члена коллектива». И, в частности, приводит такой пример из нашей недавней истории: «В конце 80-х годов Министерство труда СССР занималось оргнабором, переселением на дальние расстояния. И в Амурскую область переселили туркмен. Опыт был негативный: люди не прижились, не смогли адаптироваться к совершенно новой среде, к новым социальным, климатическим и прочим условиям. Однако многие отказались возвращаться обратно! Почему? Потому, что там они были свободны от социального контроля. Переселенцы вырвались из архаического туркменского социума, гарантирующего стабильность и неизменность локального общества. Из общины, которая жестко контролировала их поступки. Из регламента, из предписанных молодежи правил поведения: что делать, что не делать, кем работать, на ком жениться. Большинство мигрантов в мире сейчас выходят именно из традиционалистских обществ с патриархальным устоем, они идут на риск, теряя поддержку, в том числе и материальную, но приобретают свободу»… Мои собственные наблюдения главный тезис Е.Смирнова полностью подтверждают. Мне не один раз приходилось наблюдать молодых белорусов за рубежом, которым жить на чужбине было не так уж сладко (хотя и не критично), но возвращаться навсегда к себе домой у них не было ни малейшего желания. Они чем-то напоминали тех «амурских туркмен» — белорусский социум их тоже «достал» до такой степени, что они были готовы на все, только бы него не возвращаться…
То есть им была нужна свобода, и только свобода. Как мне кажется, судьба этих людей и есть ответ на вопрос — нужна ли в Беларуси настоящая модернизация общества? Старшему поколению, выросшему при социализме, как и старому библейскому вину, вполне сгодятся и «мехи ветхие». Но «засунуть» в них «вино молодое» не получится даже силой — оно обязательно «прорвет мехи, и само вытечет, и мехи пропадут». Так что без «мехов новых», то бишь «модернизированных», «новому вину» никак не обойтись. В противном случае мы и в самом деле рискуем потерять и то, и другое…
