Eins, Zwei, Polizei…

30.11.2008 22:31
Архив Редакция

Современная Беларусь — стопроцентное полицейское государство.

 

Eins, Zwei, Polizei.
Drei, Vier, Grenadier.
Fünf, Sechs, Alte Hex,
Sieben, Acht, Gute Nacht.
Ja, Ja, Ja…

Если судить по заголовкам отечественных интернет-сайтов и ежедневных газет, то все те события, которые обычно происходят в Беларуси и вокруг нее, любому стороннему наблюдателю на первый взгляд могут показаться какими-то ситуационными, лишенными смыслового единства и общей внутренней логики. Особенно это касается как внешней, так и внутренней политики, проводимой президентом РБ и всем нашим руководством в целом. Читаешь, например, очередную сводку официальных сообщений, и невозможно понять, что же для нашего государства является стратегически наиболее важным, определяющим? Запад и Восток, Россия и Евросоюз, госкапитализм и советский «социализм», курс на, якобы, демократию с либерализацией и продолжающиеся репрессии против инакомыслящих, борьба с коррупцией и беспредел бюрократов, стремление к рынку и удушение предпринимателей как класса… В общем, все смешалось в доме… сами знаете кого, отчего не только у московских, но и у европейских чиновников глядя на нас уже не первый год, грубо говоря, «едет крыша»… А совсем недавно, в начале ноября этого года, вручая госнаграды представителям различных отраслей экономики, работникам правоохранительных органов и нашим доблестным пограничникам, президент А.Лукашенко пришел к выводу, что главное для Беларуси даже не политика с экономикой, а нечто еще более фундаментальное. Он тогда заявил: «Национальная безопасность, законность и правопорядок — основа сильного и эффективного государства, на которой базируются и экономическое развитие, и духовный прогресс общества. …Главное для нас — стабильность, общественный порядок, защита внешних границ…»

Тут самое время вспомнить очень популярную в 90-х годах итальянскую группу «Mo-Do» и ее солиста Фабио Фрителли, который неповторимым по тембру голосом на чистейшем «Hohdeutsch» в своей известной считалке, ставшей настоящим хитом, задал парочку вопросов на все случаи жизни: — «Was ist los?» и «Was ist das?» Давайте и мы вслед за ним попытаемся разобраться: что же все-таки случилось с нами за годы независимости, и что это за страна такая — Республика Беларусь — у нас получилась? Не знаю, как остальные, но я, например, и без подсказки президента А.Лукашенко уже давно пришел к выводу: ja, ja, natürlich, современная Беларусь — это самое что ни на есть стопроцентное «полицейское государство» в его первозданном классическом виде. И в этом определении нет ничего оскорбительного — это есть исторический факт, как бы мы к нему не относились. Кстати сказать, государственное устройство подобного типа содержит в себе немало преимуществ, у него имеются миллионы поклонников, по сути именно за такое государство проголосовали белорусы на историческом (пишу без всяких кавычек) референдуме 1996 года… Вот обо всем об этом мне бы и хотелось поговорить в этот раз. Тем более еще и потому, что государственное устройство полицейского образца имело место во многих странах Европы с незапамятных времен. В качестве его обоснования даже была разработана оригинальная политическая философия, которая вошла в историю под именем эвдемонизма. Наиболее выдающийся ее представитель, X.Вольф, считал — главной целью полицейского государства является осуществление народного благоденствия и народного счастья.

Идеологи и практики полицейского государства полагали, что счастья этого можно достичь только благодаря тотальной регламентации жизни, поскольку рассчитывать на то, что некий средний индивид в состоянии сам понимать, что для него (а следовательно, и для государства), является хорошим, а что плохим, занятие абсолютно бесперспективное. В наиболее сжатом виде подобную точку зрения сформулировал еще Фридрих Великий, произнеся: «Народу, как больному ребенку, следует указывать, что ему есть и пить». Таким образом, одержимые «великой идеей» осчастливить всех своих подданных, многие европейские монархи не останавливались ни перед чем, полагая, что цель оправдывает средства, и твердо уверовав в свое «божественное» предназначение охранять граждан от них же самих…. На практике иногда доходило до абсурда, когда власть опутывала паутиной своих инструкций и указаний практически все и вся: брак, воспитание, религию, одежду, образование, ремесла, строительство, науку, качество продуктов, потребление пищи, чистоту воды и воздуха, здравоохранение, а кое-где и выражение лиц. Своеобразие полицейского государства как правило не сводилось к голому насилию, и чаще всего заключалось в том, что оно формально стремилось к благоденствию граждан, устранению нищеты, невежества, других социальных проблем, правда весьма своеобразными методами. Так, в полицейском государстве деятельность правительства определялась не столько правовыми нормами, сколько соображениями «пользы и целесообразности», причем без четкой конкретизации. А потому обыватель никогда не знал, что конкретно хочет от него власть и какова будет ее реакция на те или иные поступки. В результате характерными как для общества, так и для каждого отдельного человека становились страх, растерянность, личная неуверенность — то есть возникал так называемый «синдром тревожного ожидания».

При осуществлении своих бесчисленных задач полицейское государство вынуждено было создавать огромный чиновничий аппарат — бюрократию, призванную проводить в жизнь волю вождя — «отца нации». Однако со временем бюрократия повсеместно и неизбежно перерождалась в самодовлеющую, обособленную касту, живущую вне общественных интересов. Перед лицом такой всемогущей вне- и надзаконной администрации, гражданин оказывался совершенно бесправным, превращаясь из субъекта прав в объект власти. При этом сущность власти в полицейском государстве всегда носит чуть ли не мистический характер и является достоянием лишь узкого круга «посвященных» чиновников. Поэтому социально-политическое отчуждение отдельного человека от власти становится таким же знаковым явлением, как и отсутствие всякой свободы вообще. Другими словами, личность здесь рассматривается как принадлежность государства, точнее, собственность его аппарата. Разделение властей в полицейском государстве скорее лозунг, чем реальность. Вся государственная власть «замыкается», как правило, на одном или немногих. Именно они, в конечном счете, осуществляют высшую законодательную, исполнительную и судебную власть. Государство подобного типа при осуществлении своих функций не особенно обременяется вопросом: законно то или иное действие или нет? Главное, чтобы оно было «полезным и необходимым». И вот еще что характерно практически для всех полицейских государств — принуждение, как единственно возможный способ управления обществом. При этом представители так называемого ликвидного бизнеса (торговли) рассматриваются исключительно как «необходимое зло», не более того. И это в лучшем случае, потому как полицейское государство как огня боится независимого частного собственника, предпринимателя — оно ему не доверяет, поскольку собственность приносит независимость и самостоятельность, а значит способствует десакрализации власти и утрате ею абсолютной политической монополии.

Теория и практика полицейского государства свидетельствуют — собственности как таковой оно либо вообще отказывает в праве на существование, либо «призывает» ее служить «народным интересам». Для этого чаще всего прибегают к силовому перераспределению собственности, направленному на достижение «благородной цели» — приведению общества к неким усредненным стандартом жизни, не знающим нищеты и сверхбогатства. Но на самом деле подобные эксперименты всегда приводят только к одному — к обществу коллективной бедности. Полицейское государство имеет и другие яркие признаки. В частности, оно отличается стремлением к принудительному единомыслию, сплочению всего населения сверху донизу в монолитный «союз», проникнутый психологией единства, где каждый его член сознает свои обязанности по отношению к государству и свои интересы готов подчинить «общему» делу. Человек в таких условиях вынужден маскировать свои убеждения, чтобы не стать жертвой репрессий. Громадный репрессивный и цензурный аппарат унифицирует систему ценностей и интересов, однако при этом полицейское государство живет как бы в двух измерениях. Верхушка стремится навязать низам вполне понятные жизненные ориентиры, такие, как честный труд, порядочность, мир, согласие и т.п. Сама же политическая элита предпочитает жить совершенно по другим правилам и канонам… Кроме того, полицейское государство обычно проявляет ярко выраженное стремление к самоизоляции, враждебности по отношению к другим государствам и культурам. Естественно, под предлогом отстаивания «национальной самобытности», «особого пути», с плохо скрываемым политическим подтекстом. На самом же деле власть более всего озабочена тем, что будут заимствованы некие политические, правовые, культурные, экономические модели, которые обнаружат полную несостоятельность их собственных, навязываемых как истина в последней инстанции. Для этих целей запускается мощная пропагандистская машина, призванная создавать у населения иллюзию счастья и благоденствия («чарка и шкварка»), чего, якобы, «нет и не может быть» при ином политическом и экономическом строе. Понятно, что это — откровенная ложь, и она рано или поздно становится слишком очевидной…

Ну и конечно же полицейское государство не может обойтись без самого главного — без полиции. Например, вплоть до XVII века в большинстве немецких государств существовали так называемые «полицейские регламенты», в основе которых лежало стремление «упорядочить» все сферы общественной жизни путем ее детальной регламентации и создания разветвленной системы учреждений, призванных следить за реализацией административно-полицейских предписаний. Согласно таким установкам, полицейским формированиям дозволялось по своему усмотрению подавлять любые действия, которые власти находили опасными для «общественного порядка и спокойствия». Аналогичным образом полицейский надзор был устроен и в Российской империи. В почти нетронутом виде он возродился потом в Советском Союзе и сохраняется в Беларуси до сих пор. Наша полиция, именуемая милицией, принципиально отличается от аналогичных институтов в западных демократиях не только по своей структуре, но и по задачам. Ее основной и важнейшей функцией является даже не профилактика правонарушений или защита законности, как это может показаться на первый взгляд, а осуществление надзора и контроля над населением. Работа нашего МВД начинается с агентурной сети осведомителей, далее идет отряд участковых, паспортные отделы, контролирующие и санкционирующие огромную сферу поведения граждан (прописка, а значит — жилье, работа, социальные перемещения, воинскую службу, учебу, разнообразные акты гражданского состояния и т.п.), надзор над бытовым поведением, условиями кредитов и проч., ГАИ, дополняющие своими средствами крепостную зависимость граждан в приобретении автотранспорта и его регистрации и техосмотре, выезд за границу и проч., и проч. Такой режим взаимодействия милиции и населения предполагает достижение ведомством статуса милицейской автократии, причем, как показывает опыт, невероятно коррумпированной…

Хорошо известно, что полицейское государство всегда отличалось относительной безопасностью проживания для граждан, его населяющих. И это не случайно, потому как в данном случае власть ищет симпатии и поддержку населения и, избавляя его от страха перед преступностью, неизбежно их получает. Кроме того, такой режим, претендующий на полную универсальность, органически не может терпеть никакой «конкурирующей» власти, даже в виде «теневого правления» организованного криминалитета. Отсюда взаимная враждебность, бескомпромиссная борьба и, как итог — нейтрализация преступности. Подводя некий итог, можно констатировать, что у любого полицейского государства имеется целый ряд обобщенных признаков, таких как: — господство, юридически неограниченная власть государственной администрации, идеологическое однообразие, жесткая вертикаль власти, главенствующая роль «силовиков» (армии, милиции, службы безопасности и т. д.) в принятии государственных решений, закрытость системы юридического регулирования, отсутствие или практическая невозможность легальных форм участия граждан и общественных групп в политике, культ личности правителя, коррупция, недоразвитая централизованная экономика, надзор за гражданами и контроль за их передвижением, преследование лиц по политическим или религиозным убеждениям, репрессивные меры для поддержания существующей власти, отсутствие свободы слова, собраний, печати, нарушение тайны переписки и вообще коммункаций, другие ограничения прав человека. Немаловажным атрибутом полицейского государства является многочисленный и влиятельный бюрократический аппарат, практически не поддающийся общественному контролю и реформированию.

А теперь попытайтесь в этом списке найти хотя бы один пункт, который бы отсутствовал в современной Беларуси. Вряд ли это получится. Таким образом, совершенно очевидно, что мы имеем дело с обычным полицейским государством, и ни с чем иным. Правда, некоторые специалисты утверждают, что для нашей страны, которая совсем недавно освободилась от имперского тоталитарного прошлого, режим полицейского государства на данном историческом этапе — не самый худший из вариантов. По их мнению, в подобных «переходных» условиях запросто можно было скатиться и к криминальному государству, что оказалось бы злом, неизмеримо большим. Возможно, доля истины в этом утверждении есть. Нельзя не согласиться и с тем, что к демократии нельзя прийти в одночасье, за короткий период времени, ибо чем сильнее тоталитарная наследственность, чем примитивнее политическая и правовая культура населения, тем чаще маргинальное сознание «вчерашнего» по своей природе «совка»-обывателя ностальгирует по прошлому. А если это так, то для поддержания порядка без «полицейщины» какое-то время никак не обойтись… Хотя лично я с этим утверждением полностью согласиться не могу, во всяком случае пример тех же постсоветских государств Балтии и Восточной Европы свидетельствует об обратном. Но в любом случае полицейское государство не может быть вечным. Мировая история убедительно доказывает, что полицейские режимы в конечном итоге либо окончательно деградируют, становясь легкой добычей для более продвинутых соседей, либо эволюционируют в более совершенное правовое общество. В котором взаимоотношения личности и государства строятся на строгом соблюдении права и исключают взаимный произвол в любой форме. Впрочем, это тема уже для другой статьи…

Как вам новость?