Фигурное катание еще с советских времен популярно в России, а вот в Беларуси, складывается ощущение, оно не существует вовсе. Почему? Goals.by выяснил у одной из редких отечественных представительниц этого вида спорта. Леся Володенкова выступает в парных танцах на льду за сборную Беларуси вместе с Виталием Вакуновым. Девушка рассказала, как подрабатывают белорусские тренеры и кто ими вообще становится, а также поведала о судейском произволе, дороговизне спорта и идеальном партнере на льду.
«Тренеры набрали клиентов — и рады»
— Как попали в фигурное катание?
— Меня привел папа. Он сам занимался хоккеем. Видимо, мой отец — Игорь Володенков — хотел, чтобы я тоже была ближе ко льду. Правда, он закончил с хоккеем, будучи еще юношей. А теперь папа у меня летчик.
— Получается, занимались по принуждению?
— Не совсем. Первое время, когда нас просто учили хорошо кататься, мне нравилось. Позже пошла работа, прыжки, и стало уже не так занимательно. Было сложно, но я терпела. А тут еще папа встревал со своими замечаниями. Так что какое-то время была не очень рада тренировкам. Затем стало легче. А в последний год пришло четкое осознание, что фигурное катание — это мое. И что я должна остаться в спорте.
— Когда начали заниматься фигурным катанием?
— В 5 лет. Надо отметить, что наш вид спорта достаточно молодой. Так что в этом возрасте и нужно начинать для становления. Постепенно нагрузки растут. В пары же нужно становиться лет в 10, чтобы дети понимали, зачем это вообще нужно. Правда, я стала в пару к Виталию только в 15. До этого занималась одиночным катанием. Там не получилось, и я решила сменить вид.
— Что не получилось?
— Просто не видела перспектив. На тот момент у меня было плохо с прыжками, поэтому я не выезжала на серьезные соревнования из-за низких показателей. Сейчас же хотя бы появилась возможность выезжать за рубеж на топовые соревнования. А в одиночке из-за большого количества участников никуда бы не попадала. Конкуренция очень высокая.
— В Беларуси?
— Да. Это сейчас практически никого не осталось. Взрослых фигуристов вообще нет. Я не знаю ни одной одиночницы. Видимо, образовался какой-то пробел в поколениях. Те, кто родились после 1994 года, несколько лет абсолютно не занимались фигурным катанием.
— Возрождение состоялось?
— Можно сказать, что да. Но есть и проблема. Тренеры работают для зарплаты, а не для достижения результата. Кто-то пришел, заплатил деньги, чтобы научиться кататься, и вот тренер этому человеку показывает основы катания вместо того, чтобы готовить настоящего фигуриста. Обидно, что наставники этим и довольны. Набрали, скажем так, клиентов, и рады. А вывести спортсмена на мировой уровень они попросту не могут. И незаметно, чтобы они улучшали свои профессиональные навыки. Игнорируют семинары, до сих пор используют древние знания.
— И сколько же тренер берет за одно занятие, чтобы научить кого-то кататься?
— Каждый может установить свою цену. В среднем же 10 долларов. Это их дополнительный заработок.
— То есть без этого на жизнь им не хватает?
— Да. Если получать обычную ставку, это очень маленькие деньги. Оклад около миллиона. Ну и что-то еще может набежать.
«Как увидели оценки — обалдели»
— Самые громкие новости о фигурном катании в прессе касаются судейских решений. Вечные разговоры об апелляциях и жалобах. Вы часто сталкивались с тем, что вас оценивали субъективно?
— Начнем с того, что фигурное катание — вообще субъективный вид спорта. Здесь по-другому быть не может. Но при этом нужно добавить, что у каждой страны есть представитель в судейской бригаде. Конечно, он в целом объективно оценивает, но своя пара будет нравиться в любом случае больше. К сожалению, в фигурном катании часто встречаются заметные симпатии к определенному спортсмену.
— Конкретно с вашей парой происходили вопиющие случаи?
— Да у нас каждое соревнование — вопиющий случай. Постоянно поражаемся. Последний пример — чемпионат Европы. Хорошо вроде откатались. А как увидели судейские оценки — обалдели, не сразу поняли, почему так поставили. Нам как бы объяснили, но с этим решением мы не были согласны. В таких ситуациях становится обидно, теряется мотивация. Работаешь, готовишься, а с тобой так поступают.
— На летней Олимпиаде в Лондоне ходили разговоры о предвзятом судействе к белорусам. Вас оценивали по гражданству?
— Возможно, у кого-то из судей в подсознании есть такая мысль. Но чтобы четко намекали на то, что мы белорусы, и нам все двери закрыты — такого не было. Если хорошо откатался, неважно, из какой ты страны.
«Ссоримся чаще на льду, чем в жизни»
— Когда познакомились со своим партнерам Виталием Вакуновым?
— Я перешла в парное катание в 2006 году. Тогда первый раз и увиделись.
— Вы пара во всех смыслах?
— Да.
— Ваш идеал партнера? Понимаю, что это Виталий, но какими качествами для этого нужно обладать?
— Вообще, партнер должен руководить партнершей, обладать хорошей техникой скольжения. Артистические данные должны быть при нем. Не много, но достаточно. Потому как основные хореографические движения должна делать партнерша. Главный принцип: партнерша — украшение, а партнер — опора.
— Это на льду, а в жизни?
— Надо иметь свой характер, проявлять, где надо, и уступать, где не надо давить.
— Не надоедает постоянно быть вместе?
— Вы что?
— Ну, а ссоры бывают?
— Да, это нормальное явление. Чаще на льду, чем в жизни. Иногда наши разногласия могут мешать тренироваться.
— Вы порывались бросить Виталия? Уйти из пары?
— Теперь уже нет, но на начальной стадии было нечто подобное. Говорила, что не хочу уже с ним кататься. Ставила даже небольшие ультиматумы.
— Часто в танцах на льду партнеры влюбляются друг в друга?
— В истории фигурного катания много таких случаев. Но чтобы часто, нельзя так говорить.
— Чемпионами становятся такие пары?
— Точно не могу сказать. Как правило, это хорошие друзья. Или даже относятся друг к другу как брат и сестра. Когда смотришь на таких людей, это чувствуется.
«Иногда бывает много крови»
— Партнер вас ронял?
— Случались падения. Но не обязательно, что здесь вина лежит только на мужчине. В случае падения виноваты оба партнера. Слава Богу, чего-то страшного с нами не происходило. А некоторые даже ломали себе что-нибудь.
— Все-таки какие ваши самые страшные травмы бывают в фигурном катании?
— Виталий рассказывал, как ему предыдущая партнерша проехалась по пальцам. Надрезала сухожилие. Он два месяца не мог выступать. А один раз Виталик лезвием в лоб получил. Не сильно, ничего не зашивали. У меня в паре проблем не было, зато в одиночке бывали мелкие травмы. Обычно происходит наоборот.
— Типичная для вас травма — это наезд коньком?
— Нет, скорее проблемы с коленными суставами. Мы делаем много сложных вращений, которые трудно переносят колени. Самое же страшное, когда коньком протыкается нога. Вращаешься, приземляешься, падаешь, и одна нога ударяет другую и протыкает ее пяткой. Это происходит редко, но иногда бывает много крови. А вообще, сильно болят суставы.
— Фигуристы, наверное, рано завершают карьеры…
— В Беларуси — да. Где-то в 21-22 года. В мировой практике катаются и до 35. А есть одна российская пара, в которой партнерам уже по 80 лет. Но они продолжают кататься как профессионалы в различных шоу. Многие уходят в шоу после большого спорта.
«Коньки? 600-700 долларов»
— Вы участвовали в шоу?
— Да, но только в одном белорусском. Называлось «Gala champions». Белорусские исполнители что-то пели, мы танцевали. Так и ездили по белорусским городам. Вообще, участие в шоу трудно совмещать с карьерой. Если только разовый выезд можно совершить.
— Участие в шоу — это выгодно?
— Ой, не знаю. Много проблем было. Целый день не ели, кормили только вечером. Сейчас хоть стало лучше с финансами. Каждому дают 500 тысяч белорусских рублей за выступление. Первое время давали только по 150. Не сказала бы, что это очень много. Хотя певцам, думаю, платили хорошо. На самом деле, выгодное шоу очень трудно найти. За границей в том числе. Часто обманывают. Говорят, что заплатят по окончании программы, а потом обещавшие люди куда-то пропадают.
— Для таких вопросов существует менеджер.
— Куда нам? У нас в команде нет ни врача, ни массажиста. В нормальных коллективах они должны быть. Мы многое делаем сами. Просто все находится на очень допотопном уровне. Есть только главный тренер, хореограф и тренер по бальным танцам. Надеемся, что так не всегда будет. Наш тренер, Татьяна Ильинична Беляева, пытается все это «пробивать». Но в Министерстве спорта говорят, что сначала нужно показать результат. Поэтому бывает такое, что даже коньки не оплачивают. Приходится несколько лет кататься в одних и тех же, потому что коньки достаточно дорогие.
— Сколько?
— 600-700 долларов. Я вот в предыдущих коньках каталась шесть лет, пока они не развалились. Да и то, сначала мне купили их родители, и только Министерство начало отдавать долг. А при смене курса свои деньги легко можно потерять.
— То есть в белорусском фигурном катании все убого?
— Не все. Мне кажется, раньше было еще хуже. Сейчас хотя бы есть лед, на котором мы можем кататься. Прежде занимались только в Ледовом дворце на Притыцкого 45 минут. Хорошо, если два раза в день… Но и этого недостаточно, когда готовишься к серьезным соревнованиям. Сейчас льда больше, мы тренируемся на «Минск-Арене» на конькобежном стадионе. Но, к сожалению, там даже негде отдохнуть между тренировками.
— Коньки — 600-700 долларов. Но у вас есть еще костюмы.
— Да, один стоит около 500 долларов.
— Вернемся к шоу. В России последние пять лет они были безумно популярны. Их показывали по телевидению в прайм-тайм. Откуда такая любовь к фигурному катанию у россиян?
— Мне кажется, в этом большая заслуга организаторов. Приглашение знаменитых людей — отличный ход. Интересно посмотреть, как за небольшое количество времени непрофессионалы постигают суть процесса. Это захватывает даже тех людей, которые далеки от фигурного катания.
— В Беларуси реально создать что-то такое?
— Вряд ли. Нужны очень большие вложения. При этом у нас как-то хотели запустить подобный проект. Но все так и осталось на уровне разговоров. Самая главная проблема заключается в том, что у нас нет специалистов, которые могут обучать тех же звезд. Тренеры учатся в БГУФКе не потому, чтобы стать достойными профессионалами, а чтобы просто получить где-то высшее образование. Многие просто уезжают в Россию на платные группы. Так ведь можно заработать. А у многих просто нет вкуса и таланта, а тренируют у нас.
«Не все девушки в фигурном катании красивые»
— Закончим на мажорной ноте. Все девушки в фигурном катании красивые. Вы изначально проходите какой-то отбор?
— Я бы не сказала, что все красивые.
— Неожиданный ответ.
— Ну, отбора точно нет.
— Значит, красота — это следствие толстого слоя косметики?
— Ой, да! Макияжа много. А по-другому никак. Из-за большого количества света на площадке абсолютно не видно лицо. А так можно хоть что-то рассмотреть. Тем более мы же должны еще мимикой играть. Это тоже оценивается. Впрочем, в течение минуты можно без проблем смыть всю косметику.
