Идея возможного референдума, вброшенная 1,5 года назад в белорусское информационное пространство, набирает силу. Все больше о ней заявляют представители власти, высказываются эксперты. Однако никакой конкретики на этот счет до сих пор нет. Но Беларусь не единственная страна, которая любит побаловаться референдумами, поэтому Телеграф решил посмотреть, какие референдумы прошли у соседей нашей страны по СНГ.
Одной из первых о возможном референдуме заговорила еще в ноябре 2016 года Либерально-демократическая партия, которая себя относит к оппозиции и которую оппозиция относит к провластным партиям. Сделано это было после того, как глава ЛДП Сергей Гайдукевич, известный как спарринг-партнер на президентских выборах Александра Лукашенко, попал в верхнюю палату парламента, а его зам Анатолий Хищенко стал депутатом нижней.
Тогда либерал-демократы, в частности, предложили вынести на референдум три вопроса: переход на выборы депутатов всех уровней по пропорционально-мажоритарной системе, увеличение срока полномочий депутатов парламента и местных советов с четырех до пяти лет, срока полномочий президента — с пяти до семи лет. Провести референдум предлагалось в 2018 году одновременно с местными выборами. Но выборы прошли, а воз референдум и ныне там.
Тем не менее идея проведения очередного плебисцита никуда не делась. И в последнее время о ней стали говорить уже представители власти. Вот уже и глава Центризбиркома Лидия Ермошина рассказывает, за сколько – и в днях, и в деньгах – можно провести референдум. А председатель Конституционного суда Петр Миклашевич заявляет, что идет подготовка изменений в Конституцию, собираются разные мнения, учитывается международный опыт.
Да и сам президент отмечает, что со временем в Беларуси придут к обсуждению вопроса о внесении изменений в Конституцию. По его словам, судьи КС должны «взять лучшее из мирового опыта, но … не бежать следом за какими-то нормами какой-то конституции, чтобы кому-то угодить». Более того, он даже сам уже якобы готов поделиться своей властью. Правда, не до конца понятно с кем и какой. То глава государства говорит, что предстоит «Конституцию подкорректировать» и «какие-то функции от президента передать исполнительным органам власти, правительству, парламенту и тому подобное», то заявляет, что надо усилить роль исполнительной власти. И это при том, что он сам является представителем именно этой ветви. Хотя момент разделения полномочий, по его же словам, еще не наступил.
Сама идея проведения референдума в Беларуси не выглядит чем-то странным. За время президентства Александра Лукашенко их уже в нашей стране было три. И по результатам их всех президентская власть лишь укреплялась.
Результатом последнего референдума 2004 года стало то, что Александр Лукашенко больше не ограничен в возможностях избираться на высший пост в стране. Действующее до этого ограничение в два президентских срока было отменено, благодаря чему первый и пока единственный президент Беларуси смог переизбраться в 2006, 2010 и 2015 годах. Следующий рубеж нас ждет уже в 2019 или 2020 годах – власти пока не определились с датой.
Поэтому проведение очередного референдума не кажется в Беларуси чем-то нереалистичным. Хотя логика предыдущих плебисцитов подсказывает, что вероятность того, что глава государства не на словах, а на деле поделится властью хоть с кем-либо, не высока. Да и систематическое нежелание Минска идти на изменение избирательного законодательства (изменить порядок формирования избирательных комиссий и подсчета голосов, существенно сократить досрочное голосование и прочее), к чему призывают оппозиция и Запад, не говорит о росте плюрализма в будущем.
В целом же все предположения о возможных вопросах на возможном референудме больше напоминают гадание на кофейной гуще. Попытки же корреспондентов Телеграфа узнать подробности возможных изменений в КС и ЦИК ни к чему не привели – Фома кивает на Ерему, а тот валит на Фому.
Однако и в словах Миклашевича, и в словах Лукашенко прозвучала одна важная отсылка – «международный опыт». Постоянная же мантра официального Минска, что белорусы не готовы к радикальным реформам, подсказывает, что этот «международный опыт» следует искать не на Западе, а, например, на постсоветском пространстве, где местные лидеры также отметились в последние годы проведением референдумов. В чем же они заключались?
Так, в братском Азербайджане подобный плебисцит прошел в 2016 году. По его итогам, был увеличен срок полномочий президента (привет ЛДП!) с 5 до 7 лет, исключены положения о том, что президентом может быть избран гражданин от 35 лет и старше, введены должности вице-президентов и первого вице-президента, которому теперь будут передаваться полномочия при досрочном уходе президента с должности. Также глава государства получил право роспуска парламента и объявления внеочередных президентских выборов. А гражданам было предоставлено право избираться в парламент не с 25 лет, а с 18-и.
Частью своих полномочий Ильхам Алиев уже успел воспользоваться в этом году, когда назначил перевыборы себя на полгода раньше намеченного срока и переизбрался на новый, уже семилетний срок. Эти поправки открывают новые возможности, например, и для его сына – родившегося в 1997 году Гейдара, который теперь может и в парламент избраться, и президентом в случае чего стать. Напомним, что именно по наследству в 2003 году получил власть от своего умершего отца действующий президент, который незадолго перед этим стал премьер-министром (именно премьер до 2016 года получал президентские полномочия при досрочном уходе с должности президента). Теперь же новую должность первого вице-президента занимает первая леди страны Мехрибан Алиева (кажется, кто-то пересмотрел «Карточный домик»).
«Результаты референдума красноречиво свидетельствуют о высокой степени доверия азербайджанского общества к проводимому Вами политическому и экономическому курсу, направленному на сохранение стабильности, укрепление демократических ценностей, дальнейшее всестороннее развитие государства и прогресс», — говорилось в официальном поздравлении Александром Лукашенко Ильхама Алиева «по случаю убедительной поддержки гражданами Азербайджана предложенных конституционных изменений». Чем не намек?
Кстати, азербайджанский референдум прошел всего за два месяца до появления предложения ЛДП. А уже в нем было и продление полномочий, и их расширение, и даже разделение с исполнительной властью (вице-президенты – ведь тоже исполнительная власть), не говоря уже о том, чтобы создать трамплин во власть родственникам. Есть ли такие в Беларуси? Думаю, вопрос риторический.
В том же году, что и в Азербайджане, состоялся референдум в Таджикистане. И снова здесь были схожие вопросы, касающиеся президентской власти. Так, президенту было разрешено баллотироваться на переизбрание неограниченное количество раз. Также был снижен минимальный возраст для кандидатов на пост президента страны — с 35 до 30 лет. И если первая поправка расширяла возможности Эмомали Рахмона, который правит страной, как и его белорусский коллега, с 1994 года, то вторая позволила стать президентом его сыну Рустаму, которому по случайному стечению обстоятельств в 2017 году исполнилось 30 лет.
В Армении конституционный референдум прошел в конце 2015 года. Согласно ему, президент страны отныне избирается не на 5 лет, а на 7 и не на прямых выборах, а депутатами и представителями органов местного самоуправления. Президент также теперь назначает премьер-министром кандидата от партии, победившей на парламентских выборах. А премьеру теперь подчиняются вооруженные силы, а сам он во время войны является верховным главнокомандующим.
Казалось бы, реформы ослабляют власть президента и дают более широкие полномочия правительству. Но тут есть один нюанс. Референдум проходил при президенте Серже Саргсяне, второй и последний срок полномочий которого истек в апреле 2018 года. Именно он является лидером правящей Республиканской партии, которая владеет более чем половиной мест в парламенте, и именно Саргсян является наиболее вероятным кандидатом на пост нового премьера, обладающего расширенными полномочиями при урезанных полномочиях президента. Такой вот относительно демократический вариант остаться у власти, не убирая ограничения на президентские сроки. Но в Беларуси таких ограничений нет, так что и смысла в подобных изменениях нет.
Последний из недавних референдумов на постсоветском пространстве прошел в декабре 2016 года в Кыргызстане. Предложенные поправки фактически создали в стране новую систему управления, которую возглавил премьер-министр, получивший право лично назначать глав местной администрации, не консультируясь с местными советами, а также переводить судей с одного места работы на другое. Что-то похожее было в Беларуси в 1996 году, правда, в отношении полномочий президента.
Оппозиция заявляла, что цель нововведений — удержать власть в руках президента Алмазбека Атамбаева, если тот станет премьер-министром в 2017 году. Но премьером он так и не стал, хотя и президентский, и премьерский посты в стране продолжают занимать представители одной с ним Социал-демократической партии, которая таким образом точно расширила свои возможности. Да и сам Атамбаев от активной политической деятельности не отошел и продолжает встречаться и с народом, и с главами других стран.
Были расширены полномочия президента и урезаны полномочия парламента на референдуме 2017 года в дружественной Турции. В России в 2012 году для увеличения срока полномочий президента Владимиру Путину, согласно закону, референдум был не нужен, поэтому с этим заданием (увеличить срок полномочий в 1,5 раза) прекрасно справилась Госдума. Да и Компартия Китая в феврале 2018 года постановила отменить ограничения полномочий главы государства двумя пятилетними срокам, чему чрезвычайно был рад Си Цзиньпин, которому Александр Лукашенко регулярно передает «самые добрые поздравления и пожелания».
Так что в условиях, когда все твои друзья и единомышленники в президентских креслах только и делают, что продлевают свои полномочия, как можно белорусскому президенту пойти на урезание своих? Ну а поскольку многое из того, что было лишь недавно сделано в других странах, в Беларуси практикуется уже давно, то как здесь не последовать передовому азербайджанскому или таджикскому опыту, тем более что и смена подрастает?
Максим Гацак
