
Суд Первомайского района Минска 29 декабря начал рассматривать дело против 56-летней женщины, почтальона, за то, что она выложила в сеть личные данные сотрудников милиции.
Потерпевшими по делу признаны 35 сотрудников внутренних дел, среди которых сотрудники Центрального РУВД, преподаватели Академии МВД, заместитель начальника ГАИ и уже бывшие милиционеры.
Женщина вину признала, но только частично. Как утверждает почтальон, сделала она это не по причине политической или идеологической неприязни.
«Я видела много избиений на Лебяжьем, я решила, что те милиционеры, данные которых я переписала, смогут помочь жителям, которые устраивают чаепитие, — цитируют обвиняемую правозащитники. — Я переписала их данные, хотела поговорить, но увидела видео, на котором было видно, как сбивают шестерых людей и распылили газ в лицо ребенка. У меня и в мыслях не было, чтобы кто-то им угрожал, я так и написала администратору канала, чтобы никаких угроз, а только мирный диалог, но я не думала, что он выложит весь этот список в чат. Будучи человеком мудрым и сострадательным, я не могла смотреть, как обращаются с людьми”- говорит она.
Что происходило после того как данные были выложены в сеть она не знает, так как сразу после этого отбывала 15 суток за участие в марше пенсионеров. Угрозы сотрудником милиции не приветствует и считает, что это бесполезные действия.
«Мне и милиционеров жаль, если бы честно прошли выборы в стране, то этого безобразия и избиений не было бы», — пишет ее слова на своей странице TUT.BY
Кстати, демаскировала силовиков подписка на ведомственное печатное издание, которое женщина разносила в их почтовые ящики.
Пострадавшие материальных претензий к обвиняемой не предьявляют. Один бывший сотрудник милиции даже хотел бы забрать свое заявление о признании его потерпевшим.
Остальные, как правило, узнали о том, что их данные в сети от коллег по работе и в качестве ущерба называют негативные отзывы в соц сетях, письма со статьей 128 УК и больше ничего.
Единственное негативное последствие, которое назвали сразу несколько пострадавших, это то, что с ними перестали здороваться соседи.
«Они перестали здороваться. И сейчас не здороваются. Я здороваюсь. А они не здороваются», — сказал один из пострадавших.