Кабаре-бэнд «Серебряная свадьба» представляет на Ultra-Music макси-сингл «Ag». Накануне презентации вокалистка группы Светлана Бень рассказала об изменениях в составе группы, новом звучании коллектива и желании устроить потасовку на концерте.
— Вы недавно вернулись из гастрольного тура по Германии. Как всё прошло?
— Замечательно. Германия переполнена различными музыкальными коллективами — и местными, и гастролирующими. Мы не ездим туда с целью сыграть масштабные концерты или пополнить нашу фан-базу. Просто там прекрасная атмосфера, очень красивые клубы — это новые ощущения. И как раз в Германии нас тепло принимают, особенно местные жители. У русской публики там есть определённая установка: они ожидают услышать что-то разухабистое и непременно весёлое. А вот немцы смотрят непредвзято, у них есть сложившаяся культура разных музыкальных шоу, разнообразные музыкальные вкусы. И они радуются всему сколько-нибудь необычно решенному, сделанному красиво, с визуальными вставками, театральным решением. Принимается это с какой-то теплотой: вот, мол, о них позаботились. К нам подходили после концерта люди, благодарили. «Я такое шоу видел только на концерте Depeche Mode», — говорил нам один немец.
— В составе «Серебряной свадьбы» произошли изменения. Это сильно отразилось на коллективе?
— Да, нашего трубача пригласили в уникальный симфонический оркестр в Екатеринбурге. Он не мог не воспользоваться такой возможностью, потому что он музыкант академический и увлечённый, а это большой шаг в его музыкальном развитии. Но мы не теряем надежду, что через год, когда закончится контракт, он вернется к нам. Более того, он будет приезжать на концерты «Серебряной свадьбы», когда появится такая возможность. Так что время от времени он будет играть с нами. В то же время нами уже давно освоен замечательный клавишный инструмент Dave Smith Prophet, который серьёзно расширил звуковые возможности группы. Но человека, который бы занимался им целенаправленно, у нас не было. Наша скрипачка Маша играла на нём как на клавишах, потому что она прекрасная пианистка, а нам был нужен человек синтезаторного мышления, который может чего-то там накрутить и создать уникальный звук. И вот к нам пришла Наташа Куницкая — человек, просто светящийся доброй энергией и при этом профессионал своего дела, очень увлечённая натура. И сейчас мы находимся в состоянии большого эксперимента, поиска совсем другого звука.
— Можно сказать, что Наташа повлияла на звучание «Серебряной свадьбы»?
— Я думаю, что каждый из нас влияет на звучание группы. Но, наверное, мы целенаправленно искали человека, который бы смог привнести определённые оттенки в нашу музыку. То есть наше звучание поменялось не с появлением Наташи. Оно поменялось естественным образом, и нам был нужен кто-то, кто смог бы это очень хорошо реализовать. Теперь этот человек найден.
— Вообще музыка «Серебряной свадьбы» — это путь от полуакустического шансона к кабаре с элементами ска. А новый мини-альбом раскрывает коллектив с новой стороны: теперь заметно влияние электроники и пост-панка. Это можно назвать эволюцией группы?
— Мне кажется, что эволюция не очень подходящее к творчеству слово. Эволюция — это же развитие менее интересного, менее сильного во что-то более совершенное. А некоторые творческие люди делают что-то интересное в 16 лет, а к 40 годам деградируют. То есть возможен и обратный процесс. А мы просто меняемся, нам интересна другая музыка, другие вещи. Мы приобретаем новый жизненный опыт. И этот опыт потерь и приобретений отражается на музыке, которую играет «Серебряная свадьба». Мы начинали с чего-то камерного, близкого к театральному капустнику, потом начали искать что-то свойственное ретро-кабаре, играли панк-джаз. Естественно, нас будоражит музыка весёлая, неистовая — балканская, ска-музыка. Это тоже отразилось на нашем творчестве. Потом мы начали задумываться о том, как кабаре может звучать сейчас, сегодня. И мы сделали программу «Кабаре в квадрате», где на примере старых кабаре-песен, взятых из репертуара прошлого века, показали современный подход: тогда у нас и появились жёсткие клавиши, индустриальное, пост-панковое звучание. Сейчас мы доводим его до предела.
— «Ag» — это что-то подростковое: воспоминания, светлая грусть. Насколько всё это автобиографично?
— Мне кажется, этот мир универсальный и автобиографичный, конечно. Там есть разные композиции. Их, наверное, сложно объединить под общей темой «ностальгия по подростковому периоду». Это просто отсылка к воспоминаниям, это просто… Непонятно, как это всё описывать. Мне кажется, здесь отражено моё состояние как автора песен. И в чём-то — общечеловеческое состояние мира в данное время. Это песни-настроения, а не истории, и расшифровывать их не стоит: «мысль изречённая есть ложь». Как разжёванный анекдот, описанная картина: не может произведение импрессиониста быть рассказано искусствоведом как сюжет. Если обозначить песни несколькими словами, то «Как стрижи» навеяна детскими воспоминаниями: все мы мечтали летать, романтизировали состояние полета. И композиция как раз об этом чувстве полёта, это ощущение того, что ребёнок в мире всегда пришелец. «Ag» — это песня-ностальгия по подростковому периоду, по его пронзительности и бескомпромиссности: чёткой ясности мира, первого осознания его полной безжалостности. А «Возможно» — композиция, в которой хочется верить в возможность обретения надежды. Наш барабанщик Артем пытался объяснить: «Вот смотри, песня „Возможно“… Разве мы хотим сказать, что это полный пиздец? Нет! Мы хотим сказать: это полный пиздец, НО!..» Это, мне кажется, точное определение всего сингла и в принципе всей будущей программы.
— То есть вы даёте человечеству шанс?
— Обязательно! Я верю в существование чуда, в человеческое благородство, проявление удивительного милосердия и альтруизма, взаимовыручку, настоящих друзей, в любовь — божественную, честную и прекрасную. Я могу поручиться своей жизнью за то, что это точно присутствует в мире. И об этом тоже хочется говорить. Но говорить не напрямую, как сейчас, а путем метафор, которые мы закладываем в песнях. Да, непременно существует выход к свету. Иначе просто никакого смысла в том, что мы делаем, нет.
— «Ag» вырастет в полноценную программу?
— Непременно. Но я даже не знаю, каким будет название этой программы. Выбор был очень сложным: сама песня «Ag» наиболее цельно отражает суть сингла и, на наш взгляд, является самой мощной и эмоционально бьющей в точку. Над названием программы мы ещё думаем. Она новая для нас, экспериментальная: если раньше мы могли сделать песню за одну репетицию, а потом в течение нескольких репетиций и концертов её оттачивать, то сейчас над одной композицией мы сидели где-то месяц. Думали, что за это время сможем подготовить целую программу, а в итоге второй месяц ушёл на подготовку еще двух песен. Эта программа будет состоять целиком из новых композиций, с совершенно новой сценографией, костюмами, проекцией. Я думаю, что полностью готова она будет через год или два. Сейчас мы, скорее, презентуем сингл и будем сочетать в программе и старые песни, которые по настроению его дополняют, и новые композиции, которые только тестируем и оставляем за собой право изменить их звучание после концерта.
— К концерту будет готов специальный визуальный ряд?
— Мы готовим его, но это, опять же, чрезвычайно долгий и сложный процесс. Пока мы ничего не будем обещать, но очень стараемся сделать новые визуальные проекции и решения.
— Планировалось, что «Серебряная свадьба» будет работать над программой «Прощай голова!» с уклоном в электропанк.
— Скорее всего, наша задумка и выросла в эту программу с неопределённым названием, но определённым состоянием. «Прощай голова!» как идея программы превратилась в одноимённую песню, которая поднимает нам настроение. Она о состоянии, когда хочется действительно попрощаться с головой, — чрезвычайно оторванном и бескомпромиссно-сумасшедшем. Эта песня войдёт во второй сингл.
— Насколько вообще сегодня «Серебряная свадьба» вписывается в рамки кабаре, если примерить это на среднестатистического слушателя?
— Я думаю, никак. Среднестатистическому слушателю нет места на нашем концерте. Мне кажется, что кабаре всегда отрицало среднестатистического слушателя. Оно было уделом душевнобольных, маргиналов, панков своего времени — пограничных людей. Если и заходили в кабаре добропорядочные буржуа, то заходили затем, чтобы эту эмоцию получить. Они знали, что на них могут выплеснуть вино, что они могут стать участниками потасовки. Мы изначально не договаривались играть кабаре, это просто оказалось близко нашей стилистике. Сейчас мы пытаемся понять, каким может быть нью-кабаре. И здесь нам не у кого учиться, некого копировать. Есть много групп, которые играют в жанре кабаре, но это всегда частное, индивидуальное высказывание, оно не может быть повторено. Мы даже при желании не могли бы поучиться напрямую. «Серебряная свадьба» сама ищет дорогу, ищет очень болезненно и иногда забредает в такие дебри, из которых не знает выхода. Мы мечемся в разные стороны и пытаемся найти язык, на котором кабаре сегодня может разговаривать со зрителем, сохраняя свою дистанцию искусства не для всех, но не теряя при этом «понятность» — в хорошем смысле слова. Думаю, тот, кто знает кабаре в классическом виде, будет недоумевать, попав к нам на концерты.
— Вы как-то говорили, что с удовольствием устроили бы тур «Серебряной свадьбы» по малым городам Беларуси. А вас не пугает вот эта ментальная дистанция?
— Пугает, конечно. Нужно ведь где-то и потасовку устроить, подраться. Мне кажется, что у многих слушателей будет желание нас поколотить. Но это хорошо. Это жизнь.
