Ultra-Music пообщался с гитаристом Виктором Смольским, который 29 августа выступит в минском клубе Coyote совместно с группой Attraction. Музыкант рассказал о планах поставить метал-оперу на сцене театра, об избалованности современных слушателей и странных выходках своих коллег.
«Домой удаётся вырваться не так часто, как хотелось бы»
— Здравствуйте, Виктор! Как у вас настроение перед визитом в Беларусь?
— Привет! Настроение, само собой, замечательное. Здесь у меня и друзья, и семья, хотя домой удаётся вырваться не так часто, как хотелось бы, да и происходит всё, как правило, в суматохе. Полжизни моей всё-таки в Минске прошло.
— Вы росли в музыкальной семье. Как отреагировал ваш отец, когда вы занялись роком?
— Очень неплохо отнёсся. Для него было важно то, насколько серьёзно и профессионально я занимаюсь музыкой. Единственной проблемой было то, что я играл очень громко. Когда дома появился усилитель и у соседей на пол попадали светильники — вот тут начались проблемы 🙂
— Расскажите, как началось ваше сотрудничество с Александром Целуйко, с которым вы будете выступать 29 августа? Это ведь не первый ваш проект?
— Да! Мне нравятся Attraction, хорошая группа, а с Александром мы старые друзья. Недавно он приезжал во Франкфурт на музыкальную выставку, я помогаю ему с контактами и выступлениями в Германии. В прошлый свой приезд я дал несколько уроков в школе у Александра, и в этот раз я обязательно снова уделю время его ученикам.
«Джазовым музыкантам сейчас приходится тяжело»
— Вы часто выступаете с мастер-классами?
— Да, можно сказать, это одно их моих основных занятий. Тесное общение с музыкантами — это очень здорово.
— Много стран удалось посетить в рамках этой деятельности?
— Да практически все уголки мира. Ну, кроме Африки, пожалуй! 🙂
— Где вы встретили наиболее эмоциональных, «одержимых» музыкой слушателей?
— Само собой, в Бразилии, Аргентине, Чили — странах Латинской Америки. Там сходят с ума очень серьёзно. Хотя и в Японии бывать очень приятно — настолько там всё идеально и с огромным уважением к музыкантам организовано.
— Подтвердилось ли распространённое мнение об одарённости и некоторой одержимости японцев в отношении музыки?
— Да, конечно. Там вообще во всех отношениях ускоренное развитие, и они учатся играть на музыкальных инструментах так же быстро, как и машины собирают. С одной стороны, это здорово, особенно когда речь идёт о технике и электронике, с другой, не очень хорошо влияет на чувствительность и эмоциональность. Если, например, мы обратимся к классической музыке, то японские классические исполнители ценятся не очень высоко. Хотя «спортсменов», «скорострелов» там очень много! 🙂 Они очень упорные: если садятся за инструмент, то и занимаются с фанатизмом.
— Отметили бы какие-то особенности у немецких музыкантов?
— Немцы — народ спокойный. Не надрываются, наслаждаются жизнью. Знаменитая немецкая пунктуальность, к сожалению, в последнее время встречается всё реже и реже. Немцы вообще как-то расслабились — всё у них спокойно…
— Экономика стабильная…
— Да, стабильная экономика, бизнес, люди зарабатывают деньги, концерты есть всегда, музыканты катаются себе и зарабатывают деньги. Что, наверное, само по себе не так уж и плохо.
— Ну, с немецкой музыкальной традицией… Было бы странно, если бы дела обстояли иначе.
— Да, немецкая музыкальная школа достаточно консервативна, поэтому, наверное, и держит такой высокий уровень. Причём не только в области классической музыки — «металлисты», знаете ли, тоже народ довольно закостенелый, преданный. Это и отличает «металлических» фэнов от, к примеру, джазовых. Джазовым музыкантам вообще сейчас приходится тяжело 🙂 Нету там такого фанатизма, как на метал-сцене. Может, так и должно быть, но поэтому, наверное, и пластинки плохо продаются, и на концертах мало людей.
— Вы сейчас говорите о Германии, но в Беларуси нынче жалуются практически на то же самое.
— Так происходит потому, что поддержки новой музыки и новых музыкантов фактически нет. Народ хочет слышать только что-то «большое», известное, причём как в области рок-музыки, так и на классической сцене — ситуация везде одинакова. Нет достойной рекламы: пресса, телевидение и радио говорят только о «больших» именах, поэтому они становятся ещё больше, а о молодых музыкантах всё так же никто не знает. Я вспоминаю, когда ещё учился в школе, тенденция была очень крутая: музыкантов поддерживали в любых тусовках. Было круто, если ты умел на чём-то играть, потому что народ ходил на концерты и поддерживал ребят на сцене.
— Сейчас всё немного иначе?
— Да, к сожалению. Взять, к примеру, недавний фестиваль «Грифомания». С одной стороны, всё здорово, музыканты собрались прекрасные. Но я иногда выходил в зал посмотреть, как играют ребята, и публика реально расстраивала. Не ощущалось поддержки — был негатив. Комментарии иногда отпускались такие, что парочку зрителей реально хотелось осадить. Многие просто не могут понять, насколько сложно находиться на сцене, если музыкант не слышит себя в мониторах и происходят ещё какие-то технические неполадки. И когда ребята, которые вообще ни хрена не понимают, позволяют себе какие-то вульгарные выкрики… В общем, это всё крайне неприятно.
— Может, люди просто избаловались?
— Да, я помню, когда мы только начинали с первой группой, играли по маленьким залам и дискотекам, уровень у нас был далеко не самый высокий, и с аппаратом было тяжело, но какая была отдача от публики! Приём был намного теплее. Поэтому я и говорю, что народ изменился. Необходимо поддерживать молодых музыкантов, чтобы им было приятно стоять на сцене.
— Этим вы и занимаетесь.
— Да, потому что хороших музыкантов очень много. На workshop’ах я регулярно приглашаю молодых ребят поджемовать, не создаю искусственных барьеров, стараюсь придать им уверенности в себе. Потому что у меня часто возникало ощущение, что многие гитаристы на сцене не получают того удовольствия, которое могли бы, из-за зажатости и боязни сыграть не ту ноту.
— Ну, это, наверное, и отличает профи от молодых.
— Да, и так отчасти происходит из-за того, что музыку часто сравнивают со спортом, хотя первоочередная задача исполнителя — дарить публике радость, а не показывать, мол, «смотрите, как я круто могу».
— В свете вышесказанного, как вы относитесь к группам вроде Dream Theater?
— Ребята занимаются тем, чем хотят, и феномен их успеха с достаточно серьёзным материалом во многом объясняется, на мой взгляд, везением. Хотя и везение — всегда часть напряжённой работы. Майк Портной в эпоху развития DT очень много сделал для популяризации коллектива. Я уверен, что они и сейчас получают удовольствие от того, чем занимаются, несмотря на то, что на сцене группа смотрится довольно-таки академично.
«Террана просто плюнул вокалисту в лицо»
— Вам довелось поиграть со множеством музыкантов мирового уровня. С Майком Терраной, например, который отличается совершенно неакадемичным поведением на сцене.
— Да, к сожалению, с психикой у него дела обстоят не всегда хорошо. Ну, очень непростой в общении человек. Кидаться на Пиви, плевать ему в лицо — не самая лучшая модель поведения.
— Это когда такое произошло?
— На концерте в Барселоне у нас были проблемы со звуком, и Майк соглашался выходить на сцену, только когда его освещали минимум пять прожекторов. В один момент он просто бросил палочки и ушёл со сцены, а мне пришлось развлекать народ гитарными соло, пока Пиви пытался пригласить Террана на сцену. Всё кончилось тем, что он просто плюнул вокалисту в лицо. Я бы на месте Пиви отреагировал иначе. Кстати, Майк из-за драки был уволен и из состава Ингви Мальмстина. В общем, человек просто не всегда себя контролирует. Но как музыкант — замечательный. Сейчас он играет с Тарьей Турунен, но не думаю, что это та музыка, которую он хотел бы сыграть. Мы гастролировали с Nightwish, когда там ещё пела Тарья, в 1999 году, они были разогревающей группой. Майк совершенно не выносил классического голоса и просто убегал из гримёрки, когда Турунен начинала распеваться. А сейчас он ей аккомпанирует. Ну, там он зарабатывает деньги.
— А как вам показалась Тарья в работе? Говорят, она тоже потеряла место в группе из-за своего характера?
— С Тарьей мы работали недолго, записали всего один трек, и никаких проблем у нас с ней не возникло.
— Раз уж мы об этом заговорили… Вы как-то упомянули о своём не самом приятном опыте работы с группой «Кипелов».
— Да, опыт был на самом деле не лучший. В первую очередь из-за особенной российской модели бизнеса, которая очень отличается от западной. Мне, безусловно, понравилось работать с Валерой, он прекрасный вокалист, один из лучших на постсоветском пространстве. Но некоторые музыканты из его состава, на мой взгляд, были не в самой лучшей форме. Мы тогда практически не репетировали, встречались только на концертах. Все были загружены какой-то рекламной работой, говорили только о том, у кого какие номера в отелях. Во время работы в студии музыканты записывали проблемные дорожки, которые приходилось исправлять при сведении, а потом обвиняли во всём звукорежиссёров. Не хочется особо в этом копаться, но проблемы были в основном именно с менеджментом. Все общались через посредников, и для меня это было очень странно. Этот мир мне неинтересен — мне нравится заниматься музыкой.
«Если у нас все получится, то появится первая в истории метал-опера на театральной сцене»
— Ваша последняя пластинка с Rage, «LMO», записана при участии более 100 музыкантов. Легко ли было скоординировать работу такого количества человек?
— С оркестром я работал не в первый раз, но этот проект был самым масштабным из всех, что я продюсировал. Хотелось опробовать много идей — партии четырёх вокалистов, новый баланс между оркестром и группой. Пиви нашёл довольно интересную историю для концепта: мы хотели написать полноценную метал-оперу. У меня было, конечно, немало работы: материал записывался в разных странах, на разных студиях. Да и сидеть три месяца в студии без перерыва тяжело, несмотря даже на то, что мне нравится заниматься музыкой. Но результатом мы остались очень довольны — это, можно сказать, проект всей жизни. Не могу сказать, что мы преследовали только коммерческую цель: средств потратили немало, а заработали немного. Но нас немало удивило то, что в немецких чартах альбом занял восьмое место. Кстати, мы сейчас ведём переговоры с несколькими театрами, которые хотят поставить «LMO» как оперу, и если у нас все получится, то это, наверное, будет первая в истории метал-опера на театральной сцене. Я, по крайней мере, других пока не слышал.
— Что ж, это будет и вправду интересно!
— Да, потому что потенциал у проекта действительно есть. Тем более у меня остались прекрасные впечатления после постановки оперы моего отца в Минске. Я наблюдал за всем из-за кулис, был на репетициях и обалдел от высочайшего уровня постановки. Честно говоря, ничего подобного ни в Мюнхене, ни в Вене не видел. Просто шикарно. Поэтому театр меня очень заинтересовал. Дай Бог, чтобы все получилось.
— Должен ли современный музыкант быть ещё и в какой-то мере продюсером и менеджером?
— Не обязательно. Просто если это группа, то кто-то в составе должен уметь это делать. Так вышло, что в Rage этим человеком являюсь я 🙂 Если бы это мог делать Пиви, я с удовольствием передал бы эти обязанности ему. Работа такая не из лёгких. Конечно, было бы неплохо каждому музыканту иметь представление о том, что такое контракты и почему их нужно внимательно читать прежде, чем подписывать. Потому что примеров очень неприятных ситуаций, на самом деле, немало. Вот парень, который мне звонил, играет в одной краснодарской группе. Они выпустили прекрасный альбом, который я помог спродюсировать, попали в двадцатку лучших групп журнала Metal Hammer и непосредственно к моменту выпуска альбома деятельность группы приостановилась из-за контракта на три года. И в это время они занимались не музыкой и гастролями, а судебными тяжбами. И вот в связи с такими проблемами хотелось бы посоветовать музыкантам всегда читать то, что они подписывают. И пытаться завязывать контакты. Одно лишь виртуозное владение инструментом — это ещё далеко не всё!
