В июне 1972 молодой фотограф Assosiated Press Ник Ют сделал снимок вьетнамских детей, бегущих после химической атаки напалмом. Этот кадр смог повлиять на ход Вьетнамской войны. Традицию влияния на мир продолжает конкурс World Press Photo. Фотографии фиксируют драмы, язвы и неожиданные грани глобальной реальности в самом широком разрешении. Выставка открылась в Минске – мы поговорили с ее голландским куратором Эриком де Крёйфом. В этом году на фотографиях – видение фотожурналистами событий в Секторе Газа, Японии через год после трагедии, скандального художника Ай Вэйвэя, олимпийских соревнований и бытовых ситуаций. Складывается ощущение, что в этом году мир стал легче – в снимках выставки World Press Photo’12 было больше крови, насилия и боли. На стенах минского выставочного пространства “Цэх” висит лучшее из 100,000 заявок, которые прислали на конкурс.
Эрик де Крёйф (Erik de Kruijf) , голландский куратор, рассказывает об общем процессе фотожурналистики и самих снимках:
Выставка представлена в 100 мировых городах, у нее 5 кураторов, которые занимаются организационными процессами. Один из важнейших принципов World Press Photo – то, что в каждом из городов представлен один и тот же набор работ. Формат также единый. То есть вы сейчас видите то же самое, что видят люди в Токио или Нью-Йорке. Правда, в некоторых странах возникают сложности и некоторые фотографии могут убрать. Например, в мусульманской стране в выставку вряд ли вошла бы фотография, где женщина сидит на унитазе или снимок гей-пары.
Я курирую процесс в Беларуси – это интересный опыт. Беларусь – экзотическая страна, сюда вряд ли приедешь в отпуск, визу получить довольно проблематично. В прошлом году моему коллеге это не удалось.
Что входит в ваши обязанности? Вы определяете то, будут снимки большими или маленькими, в какой последовательности они будут представлены, как сгруппированы, будут повешены или наклеены на стену?
У нас четко разделены обязанности. Жюри выбирает снимки, дизайнеры отвечают за то, как они будут выглядеть. Я контролирую то, что происходит на стенах. Но иногда я задумываюсь над тем, почему некоторые снимки сделали такими маленькими, например.
Как вам само пространство «Цэх»? Подходит ли оно для выставки?
Это довольно маленькое пространство, но сюда заходят приятные люди, что тоже очень важно.
В прошлом году выставка была в галерее «У», там площадь еще меньше.
Да, мне сложно представить, как она может проходить в меньшем помещении, чем это.
Почему в World Press Photo позитивного никогда нет в политическом секторе?
Конкурс – рефлексия на правду. Стоит признать, что большая часть новостей – драма. Это политические конфликты, природные катастрофы. Но есть и милые, повседневные ситуации, которые универсальны. Я поместил их рядом. Везде люди любят, проявляют заботу, состоят в гей-парах и ходят в туалет, оставляя дверь открытой, чтобы присматривать за детьми. Честно говоря, я думал, что в Беларуси возникнет проблема со снимком гей-пары, ведь у вас не самая gay friendly страна. Хотя я не понимаю самой сути проблемы. Люди часто опираются в этом вопросе на Коран или Библию. Происходит это так: давайте забудем про убийства, женщин, которые становятся рабынями в семье, но возьмем вот этот кусок, где прописано, что геем быть нельзя.
Все помнят пример снимка Ника Юта. А эти фотографии могут изменить мир? Есть ли это в задачах конкурса?
Нет прямой связи между фотографией и изменением мира. Когда мы слышим о событиях в цифрах убитых и разрушенных домов, мы слабо представляем это без фотографий. А потом видим фотографию женщины, потерявшей все, и начинаем понимать больше. Война в Сирии все равно продолжается, израильско-палестинское противостояние тоже. Природные катастрофы будут случаться. Это большие проблемы, которые не могут быть решены парой снимков. Но политики видят их, могут начинать говорить об этом, оказывать реальную помощь, что-то решать. Вокруг очень много пропаганды, а эти снимки отражают правду. Они дают понять, что вы никогда не должны переставать анализировать. Если это написано в Интернете, это не есть правда. Мы можем приблизиться к реальности, если откажемся от способа мышления, который делает все на черное и белое. Выставка помогает отказаться от такой простой схемы: это хорошее, а то, пожалуй, плохое. Так делают 90 процентов людей. А мир очень сложный, иногда это пугает.
Как меняется конкурс со временем?
Он начался в 1955 году. Концепт всегда тот же. Но сейчас эра цифровой фотографии, что меняет возможности. У фотографа расширяется набор инструментов, какими можно рассказать историю. Можно сделать мультимедиа проект, добавить звук, видеоряд. Сейчас фотожурналистика меняется. Вокруг столько фотографий, за которые мы не платим – не покупаем газету, чтобы увидеть что-то. Мы можем то же самое увидеть в интернете. Каждый из нас технически – журналист. У каждого есть смартфон. Но почему важны профессионалы, если каждый номинально – фотожурналист? У них есть моральное право и обязанность рассказывать правду.
Но правда очень субъективна.
Несомненно. Но фотожурналист может приблизиться к правде настолько близко, насколько это возможно. Посмотреть на все стороны истории. Это по-прежнему будет субъективным, но на грани с объективностью.
Эрик, какой кадр из представленных здесь, поразил вас больше всего, заставил задуматься?
Вот это мальчик окровавленный в сирийском Алеппо ( речь идет о фотографии Себастьяно Томадо) Это был страйк в самое сердце.
При этом обратите внимание на расположение снимков. Угол стен: с одной стороны такой ребенок, а с другой стороны – бытовой снимок семьи фотографа и безмятежных детей. ( Эрик говорит о фотографии Сёрена Бидструпа, на которой он зафиксировал летнее утро своей семьи)
Это две грани: то, как бывает и то, как должно быть.
Автор статьи: Дарина Обухова
Автор фото: Алексей Столяров
