Олимпийский чемпион Андрей Арямнов недавно вновь напомнил о себе, когда был задержан за рулем в нетрезвом виде
Об успехе и последствиях: «После победы на Олимпиаде недоброжелателей стало больше. Раза в два. Они не только завидуют, но еще и стараются сделать какие-то неприятные вещи. Наверное, не нравится то, что я не прибит жизнью и со стороны кажусь абсолютно самодостаточным человеком. Но это меня не выводит из равновесия. Я из тех людей, которых трудности только закаляют. Чем хуже складываются обстоятельства, тем сильнее я становлюсь. Впрочем, сейчас мне грех жаловаться на жизнь, все идет путем. Вот только права недавно забрали, может, из армии уволят… Думаю, их у меня забрали потому, что я кому-то надоел. Или просто люди наслушались всяких дурацких сплетен про меня и решили, что я очень плохой человек. Почему-то никто подробностей у меня не спрашивает, все разговоры идут за спиной.
Короче, рассказываю историю, которой в принципе быть не могло. Будто бы я захожу в винно-водочный отдел магазина, что само по себе, согласись, звучит как-то унизительно, бросаю на прилавок 100 долларов и требую водки. Продавщица, естественно, говорит, что валюту они не принимают, я очень сильно огорчаюсь, хлопаю дверью и… Как бы это сказать… Короче, поливаю ее с обратной стороны… Бред какой-то. В другом случае сказали, что я очень сильно разругался с тренером и собираюсь уезжать в Россию. Слух тоже невероятный, потому что в России мне было бы очень тяжело тренироваться, там хорошего уровня команда, к тому же я еще и военнослужащий. Откуда все эти сплетни берутся?
Я не знаю, какие там основания даю для подобных домыслов. Может, в ночных клубах меня замечают, но какое в этом преступление? Я ж молодой парень, хочется и отдохнуть, как и всем нормальным людям. Но ни один человек не может сказать, что был свидетелем того, как Арямнов вел себя неподобающим образом. Если я пришел в клуб, то стараюсь, чтобы на моем столике не стояло спиртного, дабы пресечь все возможные слухи. Борисов — город небольшой, и там почему-то хватает всяких нехороших людей. Прибитых, я бы так сказал. Хороших людей там тоже немало, но они же никого не трогают, верно? Их не видно, а вот остальных прямо распирает от сознания того, что у меня может быть что-то плохо. Гаишник, забравший у меня права, говорят, целую неделю всем об этом рассказывал. Он был счастлив, что смог меня достать.
О лишении водительских прав: «Ничего не хочу говорить на эту тему. Впрочем, возможно, это и знак своеобразный, что на машине мне лучше не ездить. Хотя вожу ее очень хорошо. Не знаю, может, пешком ходить будет лучше».
О школьных временах: «Я не всегда был послушным учеником, просто обладал веселым нравом и довольно часто из-за этого срывал уроки. Но после того как ушел из 22-й борисовской школы, понял, что такого замечательного классного руководителя, как Ольга Леонидовна Вершель, я уже
нигде не найду. Она у нас преподавала географию. Есть учителя, которые учат только предмету, а есть те, что помогают постигать окружающий мир. Я приходил к ней учиться, а не зазубривать непонятные правила, которые еще неизвестно, пригодятся в жизни или нет. Если честно, то мне никогда не нравилось учиться. Уроки не делал по той простой причине, что не мог заставить себя сесть за учебники в то время, когда приятели играли на улице. Впрочем, все что нужно, я схватывал на лету…
А двойки мне ставили только за поведение. Чем-то выведешь из себя учителя, глядишь, у тебя в журнале уже «пара» стоит. За знание предметов я получал за год два-три «неуда», остальные целиком были заслугой моего неуемного характера. В алгебре, скажем, я не шарил, геометрия тоже не привлекала, единственное, спасала хорошая зрительная память, рисунок еще начерчу, а обосновать, почему да как, было уже сложно… Впрочем, школу я закончил со средним баллом 5,4 по десятибалльной шкале, считаю это нормальным результатом. Единственное, что по географии имел стабильные два балла и, по существу, познавал ее потом только из заграничных поездок.
Остальные школьные предметы в жизни как-то и не пригодились. Писать-читать умею, и на том спасибо. Английский? Да как все. Иностранцы меня понимают, и слава богу».
О понимании тяжелой атлетики: «Легко могу поставить любому спортсмену технику. И объяснить все могу. Единственное белое пятно — медицинская часть. Но в практике я разбираюсь даже чуть-чуть больше, чем некоторые тренеры. Просто когда тренер, имеющий звание мастера спорта, начинает объяснять олимпийскому чемпиону, как надо поднимать вес, превышающий мировой рекорд, то не все спортсмену в его рассказе кажется правильным. Хотя, если разобраться, без тренера сам работать не сможешь по-любому.
Хотя я бы не хотел быть тренером. Меня уже после 10 лет от штанги тошнит. А как быть тренеру, который в зале каждый день сидит? Я-то хоть прихожу, дергаюсь, а он сидит, наблюдает и чего-то там рассказывает. Ему тяжелее».
О житейской несправедливости: «Да каждый день на улице сталкиваешься с неким произволом. Буквально на днях стоял в банке возле обменника. Идет мужичок такой, опрятно одетый, но «готовый». В смысле выпивший. А там милиционер прохаживается, и я вижу, что он до такой степени прапорщик, что дальше некуда. Типа, да кто ты такой, я ща тебя посажу! Может, у человека на билет не хватает до дома, хотел в банк зайти, деньги снять, ну спроси хотя бы, чего надо. Так нет же, дорогу перегородил, мол, иди отсюда. Я ему говорю: «Да что ты делаешь, обычный ведь мужик, ну выпил трохи… А ты представь, если бы это твой отец был?»
С моим отцом, царство ему небесное, случилась одна история. До того места, где мы раньше жили, надо было добираться на электричке. А возле вокзала есть стоматологическая поликлиника, где ему вырывали зубы, как это было заведено в советские времена, чуть ли не плоскогубцами.
Папа сел на корточки на остановке, голову опустил — плохо ему стало. Подошел мент и дубиной ему: «Чего ты тут сидишь, алкаш?» А батя слова не может сказать, потому что крови во рту полно. Потом все выяснилось, но с той поры я твердо понял: всем друг на друга наплевать. А со мной как-то было. Патрульные подзадержали немного. Обычный человек юмор бы оценил и посмеялся вместе со мной, а этот прапорщик… Короче, стою, смотрю курсы валют, ну и решил пошутить, спросил у милиционера: «А вообще вас тут грабили когда-нибудь?» Того аж перекосило, чуть руку мне не оторвал. Короче, вызвал он наряд. Ситуация разрулилась, конечно, когда люди посмотрели документы, но что, спрашивается, мешало этому прапору сразу в мой паспорт заглянуть? Я потом записал номер его нагрудного значка и подал жалобу. И сердце даже не екнуло: как ты — так и тебе… Меня с детства мама учила понятиям справедливости, так что они у меня накрепко заложены.
Вот еще один этюд из нашей жизни. Шел я по вокзалу родного Борисова и вдруг вижу: у человека эпилептический припадок. У него пена изо рта идет, а никому нет дела, все мимо проходят. Я этого мужичка прогнул, положил на кресло, нашел таблеток каких-то. Милиционеры подошли,
такие в шоке, мол, зачем тебе это надо? Я им говорю: «Да вы че, давайте «скорую» быстрее сюда, человек помирает». Потом, гляжу, и врачам это тоже вроде как не очень надо, ну не видно, что они действительно хотят этому мужику помочь, а смотрят, как он одет, бедно или не очень, прикидывают, достоин медицинского вмешательства или нет. Короче, жуткая картина».
О помощи ближним: «Какой-то широкой благотворительности не веду, помогаю, чем могу. Я ведь живу не в самом благополучном районе города, но всех своих друзей устроил на нормальную работу. Одному моему товарищу, у которого родители глубокие алкоголики, а он сам вообще не пьет, помог снять квартиру, а через год он мне долг отдал полностью, то есть встал на ноги. Человеку просто нужна была маленькая помощь… Хотя, думаю, многие одалживают деньги, уже заранее зная, что их не отдадут, мол, чемпион и так не бедствует. Поэтому стараюсь деньги в долг не давать — так легко всех друзей потерять. Вообще мне всегда казалось, что зло неизменно возвращается злом, а доброта — добром. На самом деле жизнь очень тонко устроена, ее законы обойти нельзя, и если кто-то думает, что можно прожить за счет других, обманывая их, кидая и считая себя при этом пупом земли, то он глубоко заблуждается. Придет время, воздастся в полной мере. Я по себе это знаю. Если что-то совершал плохое, то оно мне потом непременно возвращалось.
По молодости мы ведь много глупостей делали, бывает и бивали кого-нибудь — по собственному юношескому дебилизму. Надо было как-то время проводить с компанией, а чем можно заниматься на вокзале? Ну не марки же коллекционировать… Хотя я всегда проявлял интерес к
фотографии. У меня дома целая кипа классных снимков, я и в Стайках люблю побродить с фотоаппаратом. Мне, кстати, его подарил один человек, которому я невзначай обмолвился о том, что в детстве увлекался этим делом. В школе, помню, в футбольную секцию записался, но вскоре оттуда дали от ворот поворот по причине моей неуклюжести».
Об отечественном футболе: «Не люблю белорусский футбол, в том числе и из-за того, что корреспонденты часто делают из мухи слона. Ну чего добились те же игроки БАТЭ? В чемпионате страны победили, успешно сыграли несколько международных матчей. А ажиотаж такой, будто невесть что сотворили. Но венцом всего для меня стала публикация в одном из журналов, где статью о БАТЭ поместили на одной странице с Мохаммедом Али. Ну как можно ставить рядом такие несоизмеримые величины? Это то же самое, что поставить нашего чемпиона республики на одной странице с трехкратным олимпийским чемпионом Халилом Мутлу».
О симпатии (антипатии) к белорусским спортсменам: «Уважаю Александра Глеба.Серьезный футболист. Читал его интервью — отличный и абсолютно нормальный человек.
На Мирного я одно время косо смотрел, слишком много рекламы ему дали. Сейчас даже такая шутка ходит: Александр Григорьевич подарил Максиму пистолет, чтобы он застрелился.
А хоккей? Считаю, в нашей стране он никогда не появится, потому что люди, рожденные ползать, летать не смогут. Это же наблюдение, кстати, касается и футбола. Во-первых, чтобы чего-то добиться, нужны серьезные тренеры и в массовом количестве. Где они? Один, ну два, а дальше кто? Опять же футбол сегодня уже не спорт, а бизнес. Человек едва заиграл в чемпионате страны, его тут же куда-то продают. Печалит меня тот факт, что футболу у нас уделяется слишком много внимания, причем неадекватно его успехам и достижениям».
О популяризации тяжелой атлетики: «Слабоватая у нас федерация… Ко мне как-то подошел один человек и спросил, мол, что это у вас за вид спорта такой: вышли три раза, подняли штангу за 20 секунд, и все. Он даже не представляет, что за кулисами идет интенсивная работа, да и вообще надо неслабо попотеть в зале, чтобы поднимать веса того уровня, на котором сейчас идет борьба на чемпионатах мира и Олимпийских играх. Я ему даже отвечать не стал…
А что я? Меня еще как в цирке рассматривают, будто хотят увидеть что-то необыкновенное. В какой-то программе сказали: мол, думали, что этот Арямнов здоровый двухметровый лоб, а он дрищ какой-то оказался».
Об отношениях с журналистами: «Хочется, чтобы корреспонденты были более профессиональными и не спрашивали всякую чушь. Вот вам недавний пример. Приезжала к нам на днях одна журналистка, не буду говорить, кто и с какого канала. Она мне накануне позвонила и сказала, что хочет снять сюжет. Спрашиваю, о чем. «Ну, что-нибудь, связанное с масленицей». — «Простите, а я тут каким боком?» — «Не волнуйтесь, я приеду, и вы все узнаете». Ладно… Я в этот день собирался в министерство, надел строгий костюм, думаю, дам интервью и поеду в Минск. Она говорит: «Давайте пойдем в зал». Странное, конечно, предложение, в официальном туда обычно не ходят… Ну ладно, думаю. Пришли. «Надо, чтобы вы штангу поподымали…» Пришлось объяснить, что человек, толкающий штангу в пиджаке и с галстуком, выглядит нелепо. Хорошо, записали пару вопросов в зале, присел там возле станка. Потом она торжественно извлекает целый пакет блинов, вручает их мне и просит что-нибудь сказать. Сама толком не знает, что. Ну не стал я ничего говорить, потому что не хотел на экране выглядеть глупо, чтобы люди, которые меня знают, рассмеялись и спросили потом: «Что это за цирк?» Короче, обиделась на меня журналистка. И, уверен, рассказала подружкам, какой я нехороший и капризный. И вся ейная редакция уже думает обо мне плохо», — рассказал Андрей Арямнов в интервью «Прессболу».
