Полузащитник Олег Чернявский прошел извилистый путь от киевской спортшколы до основы минского «Динамо», вместивший в себя учебу вместе с Ильей Цымбаларем, службу в пожарной бригаде и игры за стародорожский «Строитель». Об этом и многом другом пятикратный чемпион Беларуси рассказал Андрею Масловскому.
Цымбаларь
— О вас очень мало известно. Как начинали играть в футбол?
— Мало, потому что я не афишировал ничего. Родился в Одесской области, в городе Измаил. Футболом занимался старший брат, а я просто бегал за ним. Прогуливал уроки, только чтобы поиграть в футбол. Родители противились. Ну, зачем им два сына футболиста?! А потом смирились. После восьмого класса попал в Киевскую спортивную школу-интернат олимпийского резерва. Сейчас это что-то типа колледжа.
Вообще туда зачисляли с восьмого класса, но в моем возрасте образовалась вакансия. Был организован дополнительный набор. Собралось человек 30. Сдавали простейшие экзамены: бег 30 метров на время, передача на дальность и точность. А завершалось все двусторонкой. Принимал экзамены киевский динамовец Виталий Хмельницкий. Чемпион и обладатель Кубка СССР. В общем, именитый человек. И я ему приглянулся.
— Вас нормально отпустили в Киев в столь юном возрасте?
— Родители очень переживали. Боялись, что я не готов. Но в школе был серьезный контроль и жесткий режим дня. Подъем в семь утра, обязательная зарядка, уроки, тренировка, обед, снова уроки и, на закуску, еще одна тренировка. Только потом пару часов давалось на домашнюю работу и свободное время. Но мы умудрялись выбираться в город.
— Уроки прогуливали?
— Этого ни в коем случае нельзя было делать! Строго следили. Домашние задания не делали, придумывали себе дела. Воспитатели часто шли навстречу. Кстати, со мной в одном классе учились Илья Цымбаларь и Юрий Никифоров.
— Да ладно?!
— Ну, не за одной партой сидели, а, скажем так, через одну. После они вдвоем выступали за «Черноморец», а потом перебрались в московский «Спартак».
— Визуально Цымбаларь замкнутый человек.
— О, нет! Вы его не знаете и видели только по телевизору. В школе был шебутным парнем! Всегда влезал в конфликтные ситуации с преподавателями, тренерами. Был неуправляем. Заставить его что-то делать было очень сложно. Но его любили. Илья был талантливым игроком, и перспективы ему рисовали хорошие.
— А где он сейчас, знаете?
— Илья, к сожалению, не сильно ладит с компьютером. Знаю, что живет в Одессе. Мои друзья его видят на играх «Черноморца». Вроде как работает в академии клуба с детьми. Но пока эта информация не проверена.
— Как так получилось, что одессит Цымбаларь оказался в «Черноморце», а вы, уроженец того же города, — нет?
— После окончания учебы клубам были разосланы рекомендательные письма. Соответственно мы были направлены в «Черноморец». Но поскольку мне требовалось жилье, а родители не были обеспеченными, то мой переход заглох. А тут еще и армия. Илье «сделали» ее — в одесском СКА проходил. А я пошел служить.
Пожар
— Служили в Марьиной Горке.
— Да, все случайно вышло. Жил в Могилеве такой Вадим Максимов. Играл и работал в «Днепре», «Трансмаше». К сожалению, в прошлом году умер. И вот он предложил переехать в Могилев. Обещал «сделать» армию, чтобы я не утратил навыки футбола. Но что-то пошло не так, и меня призвали по-настоящему.
Но там оказалось хорошо. Только-только окончил высшую школу тренеров Анатолий Усенко, решивший создать в городе команду для чемпионата профсоюзов на базе местного техникума. И он собирал игроков. А так как все знали, что я занимался футболом и мечтал о нем, меня туда зачислили одним из первых. А это здорово: поездки, увольнительные, свободный график. Начальник шел навстречу. Отпускал на тренировки, выезды. Я на них спал. Солдат спит — служба идет :).
— Считаете, что армию мужчине проходить обязательно?
— Нынешней молодежи вообще туда не надо идти. Она не приспособлена ни к чему. Военным людям надо с ними мягче. Это мы могли стерпеть, а молодежь не может. И работать не хочет. А армия — это работа и психологическая школа. Выдержал — в жизни проще будет.
— Вам приходилось много терпеть?
— Дедовщина была. Но благодаря тому, что я попал в пожарные, она не так ощущалась. Это не казарма в 50 человек. А небольшой коллектив: девять человек, из которых два водителя. В комнате бильярдный стол, телевизор, своя кухня. Теплица :).
— На пожар выезжали?
— Да. Лето, июль. В восемь утра поступил сигнал — горит крыша казармы. Старослужащие из Средней Азии втихаря курили и кинули окурок в голубиный пух, который начал тлеть. В итоге все загорелось, и очень сильно. Шифер стрелял на 100 метров.
Приехали и сразу обрубили провода — обесточили здание. Это первое дело. Тушили же водой. Было страшно, когда передо мной открыли дверь, а там дым, ничего не видно. Сунули в руки пожарный ствол, пнули ногой внутрь и как дали давление в три атмосферы! Меня чуть не сдуло с крыши!
Потушили часа за четыре. Получил звание сержанта. А командир части разрешил официально играть в футбол. Он знал, что я бегаю нелегально и без увольнительных: видел меня в городе в спортивном костюме и с сумкой, но закрывал глаза.
Был еще случай. Городские службы вызвали на помощь. Зимой загорелся частный дом. На улице мороз -10. К стволу голыми руками не притронуться — примерзали. Брезентовые перчатки не спасали — кругом вода. В общем, потушили, но дыма еще было море. И мы выбрасывали из окна вещи и мебель.
— В каком звании демобилизовались?
— Сержанта. В пожарных войсках это почетно. Звание можно было получить, пройдя определенную школу.
В конце службы Анатолий Усенко решил меня проверить на более высоком уровне и договорился с Эдуардом Малофеевым сыграть товарищеский матч против «Динамо». А тогда в составе были Метлицкий, Гомонов, Гоцманов, Сокол, Герасимец, Гуринович! И они еще были играющими! Влетели 0:4. И вскоре мне поступает предложение перейти в «Динамо».
Соглашаюсь, но ставок свободных нет. В итоге тренировался с дублем, а играл в чемпионате Беларуси за «Строитель» из Старых Дорог. И только через полгода предложили контракт. Это был ноябрь 90-го. Ставку поделили пополам с кем-то. Получал 100 рублей. Баснословные деньги. Я ж ни на что не тратил! Кормили, одевали, было где жить.
Дождь
— Ваши эмоции, когда пришли на первую тренировку с основой «Динамо»?
— Мне понравилось. Было ново, хотя на базе жили вместе. Я был живчик, резкий, многое не умел, но звезды — молодцы, подсказывали, помогали. Особенно Андрей Зыгмантович. Может, видел перспективу во мне. Я бы не сказал, что было притеснение. Просто требовалось соблюдать субординацию и где-то чуть мягче играть с заслуженными людьми.
— Помните свой дебют?
— Это случилось в Ташкенте против «Пахтакора». У команды был долгий среднеазиатский выезд — Армения, Туркменистан и Узбекистан. Чтобы лишний раз не мотаться. Вышел на замену вместо Сокола, отыграл 30 минут. Жарко было неимоверно. Плавились просто. И как раз во время матча первый раз за четыре месяца пошел дождь! Это было счастье для всех.
Вторая игра — против харьковского «Металлиста». Там играл мой друг детства Александр Призетко. И этот матч показывали в прямом эфире на всю Украину. Измаил стоял на ушах! Чернявский с Призетко друг против друга! Сыграли 0:0. Меня заменили минуте на 70-й. Радости у родителей было море: впервые увидели сына по телевизору! Федерация местная зашумела, стала готовить стенд: «Наши лучшие…».
— В последние годы установки Эдуарда Малофеева молодежь всерьез не воспринимает. Как стихи, басни и все остальное действовали на вас тогда?
— Установки были только по делу и футболу. Эмоциональность проявлялась в том, что он показывал футболистам, как надо действовать в том или ином моменте. Приглашал в помощники врача или кого-то еще и показывал. Но стихов, песен и басен не было. Да, проскочит поговорка или чье-то высказывание, но не более. Это уже с возрастом у него началось.
— Ощущали тогда, что это великий человек?
— Он и сейчас таковым считается. В то время только-только вывел сборную СССР в финальную часть чемпионата мира. Это достижение! И никто не понимал и, думаю, не понимает до сих пор, почему на финальный турнир поехал Лобановский.
Лень
— Как вам первые чемпионаты суверенной Беларуси?
— «Динамо» на коне, и никто не может дать нам нормального боя. За исключением «Металлурга». Постоянно мучились в Молодечно.
Пока на советском пару играли, становились чемпионами. Потом квалификация тренеров и мотивация упала. А у других команд, наоборот, подъем, стремление обыграть нас.
— Много говорят о полях того времени.
— Они были ужасные. В Гомеле страшно было играть. На вид поле нормальное, а выходишь — пучки травы. И команды этим пользовались. Класс выравнивался. Нам нужен был идеальный газон, им — без разницы. Они всю жизнь на кочках тренировались и играли. И против нас выкладывались и бились до последнего.
Речица — вообще кошмар. Во-первых, далеко. А во-вторых, там вообще ничего не было! Мы приезжали, и у всех в глазах один вопрос: «Как можно здесь играть?!»
— Наткнулся на ваши слова о том, что футболисты «Динамо» ленились. В чем это проявлялось?
— Щекин всегда говорил: «Вас надо палкой бить». Если не заставишь, мы не бежали. Поэтому и эмоционален был на матчах. Не мог спокойно сидеть и смотреть. Пока не рявкнет «по-русски», работы не будет. Так и заставлял.
— Выходит, вы на тренировках валяли дурака?
— Нет, конечно. Просто где-то не добегали или не допрыгивали. Он просил действовать в полную силу, а мы не выкладывались: «Ай, потом». И это «потом» проявлялось в играх.
— И вылилось в то, что в 96-м МПКЦ стал чемпионом?
— Не буду говорить, как был выигран тот чемпионат. Но у МПКЦ очень хорошо работал тренерский штаб. Я имею в виду начальников команды и администраторов. Чего не было в «Динамо», которое никогда ни с кем не работало, считая, что игроки все возьмут своими силами. А Мозырь работал.
— Вы сейчас о судьях?
— Это вы сказали, а не я :).
— Поражение 1:4 в финале Кубка тоже подпадает под определение лени?
— Тот матч проиграли из-за невезения. Висели на воротах всю игру, а Мозырь отсиживался в обороне и забивал на контратаках. Я, кстати, тогда забил. Правда, подземный.
— Это как?
— Еле-еле пробил, а Юра Свирков просто не ждал, что пробью, да еще и в ближний. Счет стал 1:1, а во втором тайме три пустили. Расстроились. Даже на награждение не остались. Щекин бегал, всех останавливал. Потом команду оштрафовали.
— В 1997-м жаждали реванша?
— Нет. Шла планомерная подготовка к сезону. Начинал чемпионат Иван Григорьевич, вскоре переехавший в Солигорск. Вместо него пришел Байдачный. В итоге взяли «золото»! Помню, играли в Бобруйске. Вышло катастрофически сложно. Нам нужна была только победа, а мы вничью 1:1 играли. И Саша Осипович, выйдя на замену, коленом как-то этот мяч протолкнул. А судьи тогда чудеса творили — добавили пять минут!
— Как вам Анатолий Байдачный в роли тренера?
— Отлично. Я с ним никогда не конфликтовал. Если я в чем-то был не прав, он мне прямо говорил: «Олег, ты не прав». Анатолий Николаевич — хороший специалист, просто ему не дали до конца раскрыться.
20 тысяч
— Вы уходили в «Шахтер» вроде с небольшим скандалом.
— Тогда все из «Динамо» ушли в «Шахтер» вслед за Щекиным. Команды не стало, денег не было. 98-й год — время развала «Динамо». Стали играть люди, которые раньше варились в дубле.
— А история с жильем?
— Громкое дело. В собственности клуба находились 10 квартир. Они были розданы футболистам, но при этом мы не имели на них документы. Квартиры были построены за мизерные деньги и по госрасценкам. Моя обошлась всего в три тысячи долларов. Но оформлена, как выяснилось позже, была на родственников Хвастовича. И вот эти родственники через два года стали предъявлять претензии: «Хочешь выкупить — цена 20 тысяч». Пришлось выкупать. Благодаря Щекину удалось.
— За сколько лет окупили?
— «Шахтер» в то время был самым высокооплачиваемым клубом. За полных два года окупил. Как сейчас живет господин Хвастович, не знаю и знать не хочу. Но однажды встретились с ним. Поехали с «Шахтером» на товарищескую игру с «Бохумом». А там он на матче. Поздоровался — и все.
— Как заставляли себя доигрывать чемпионат 98 года, когда не платили деньги?
— Мингорисполком взял на баланс. Давал какие-то деньги. Владимир Курнев — он тогда тренировал — что-то пробивал. Вроде обещали, что в конце чемпионата рассчитаются. Сделали или нет, не помню, но по документам рассчитались :).
— Вы застали в «Шахтере» гибель Ивана Щекина?
— Да. Это было 13 или 14 января. Обычно по субботам у нас был сокращенный день. Тренировка в зале, после баня, обед — и домой. Я, Сикорский и еще несколько человек приезжаем в столовую — нет никого. Столы накрыты на 25 человек и везде пусто. Не понимаем, в чем дело. Приезжает Мищишин и рассказывает…
— Он производил впечатление жесткого человека. Таким и был?
— Жесткий и справедливый. Но только что касается работы. В быту — фантастический человек. Спокойный, с юмором. Даже на тренировки приходил с улыбкой. Но менялся молниеносно. Мы уважали его.
— Не боялись его в гневе?
— Нет. Когда он заводился, у нас, наоборот, футбол получался. Ждали, когда Григорьич крикнет, чтобы задвигаться!
Норковая шуба
— Почему вы решили закончить?
— Вообще, парочку лет бы еще поиграл. Но после смерти Щекина пошли проблемы с руководством «горняков». Урезались зарплаты, премиальные. И те люди, которые играли, начали садиться на лавку.
Урезали зарплату на 50 процентов. Я к директору: «Меня не устраивает. Я же в Минске живу». На что мне вызов: «Так переезжай в Солигорск». — «Что вы говорите такое! Вы мне платите 150 долларов, а тем, кто не играет, — 300». — «Ну, ты сыграй половину матчей, мы тебе добавим». Не согласился.
— А кто тогда тренировал?
— Команду принял Александр Костюкевич и сразу начал тянуть своих. Тех, кого Иван Григорьевич после просмотра убрал, вернул. И его заслуга в том, что я закончил, есть.
— Чем занимались?
— Ничем. Сумел накопить небольшой капитал. Многие хотели, чтобы стал тренером. На родине даже предлагали возглавить команду. Но я пожить хочу. Зачем мне это? Смотрю на ребят — жалко их. Хоть это все и хорошо оплачивается, но нервы…
— И сколько лет ничего не делали?
— Года три.
— Закончились накопления?
— Надоело бездельничать :). Благодаря Александру Вяжевичу устроился в службу безопасности торгового дома «На Немиге». Следил за соблюдением общественного порядка. Поработал 3,5 года.
— Ловили воров?
— Конечно. И даже бегал за ними. Как-то девушка пыталась украсть норковую шубу за 7,5 миллиона. Но даже не успела выбежать из универмага.
— Конечно, шуба ж тяжелая.
— При хорошей выделке ее можно сложить в дамскую сумочку. Она так и сделала, но сработала клипса на выходе.
— Силу применять приходилось?
— Летом следили, чтобы на улице драк не было. Но старались урегулировать конфликты культурно. Если не получалось, то сообщали сотруднику милиции, и он уже разбирался.
— Сейчас вы где работаете?
— В службе безопасности НОК, дежурный видеонаблюдения.
— Много мониторов в комнате?
— Три. Камер много. Сколько? Не скажу, секрет :).
— Вы ведь еще и поигрывали за ветеранов.
— Да. Но уже давно не играю. В прошлом году на одном из турниров получил травму — надрыв передней крестообразной связки правого колена. До сих пор ничего не сделал, и до сих пор она меня тревожит. И вот ведь как получилось: игровая карьера без травм, а тут нелепая ситуация. Неудачно поставил ногу. Все, может быть, и обошлось бы, играй на траве. А тут синтетика. Вывернуло колено — и все.
