Давно не слышали о Вас. Александр Лисовский

— Сейчас вы тренируете борисовский дубль.

— Да.

— Помните себя в возрасте ваших нынешних подопечных?

— Помню. Но сравнения вряд ли возможны. В 16 лет я уже дебютировал во второй лиге. За команду «Атака-407». В первой же игре забил. Минской «Смене». Эта команда вместе со Слонимом вышла в первую лигу по итогам чемпионата.

— В общем, сравнение не в пользу ваших подопечных.

— Получается, да. Но мы же не проводим параллелей.

— Тогда какие различия вы видите между молодежью ваших времен и нынешней?

— Они определенно есть… Знаешь, у нас сейчас в команде подобраны хорошие ребята. И по интеллекту, и по остальным качествам. Хотят играть, стараются, в рот смотрят, когда ты говоришь…

— Так а разница?

— У меня была цель — стать футболистом. При ее достижении не было никаких препятствий. Ни компьютеров, ни других отвлекающих факторов. Была учеба, была тренировка и была вторая тренировка — двор.

— Говорят, во дворе хороший футболист не вырастет.

— Нет-нет. В моем понимании двор — это очень хорошо. Вот я постоянно варился со старшими. Плюс ко всему четыре-пять ребят, обращая внимания на мои способности, взяли надо мной шефство. Устраивали импровизированные тренировки. Было интересно. Хотя старшие требовали с меня очень серьезно. Допустим, из пяти подач с фланга нужно было три направить точно на голову партнеру. Вот я и отточил это умение. И когда начинало получаться, ребята дарили мне плакаты. Тогда популярно было обклеивать ими стены комнаты.

— Откуда брались те постеры?

— Достать их было очень проблематично. Но старшие как-то это делали. Постеры размещались в иностранных журналах. Дефицит. Помню, был в шоке, когда мне досталась фотография «Милана». Позже все стены моей комнаты оказались обклеены плакатами. Полгода засматривался на постер Марко ван Бастена, тогда моего кумира. И вот в один прекрасный день я его получил.

— А кто у вас теперь любимый футболист?

— Сейчас много хороших футболистов, хватает кем восхищаться. Но выделить одного сложно. К тому же теперь по профессии больше смотрю на командные, а не персональные действия.

— Окей, молодые футболисты фанатеют от футболистов, а молодые тренеры…

— Молодые тренеры смотрят на футбол не так, как молодые футболисты. И действительно, за некоторыми спецами наблюдать очень интересно. Допустим, Юпп Хайнкесс с его прошлогодней «Баварией» просто бесподобен.

— Выходит, в вашей жизни не было такого периода, как дубль?

— В том-то и дело.

— И как это — дебютировать во второй лиге, очень брутальном на тот момент соревновании, в нежном возрасте?

— Я говорил, что дебютировал в матче против «Смены». Помню, в соперниках у нас числились Климович, Гаврус, Румбутис, Турчинович, Акулич. То есть командочка была ого-го, не зря вышла в первую лигу. А потом уже началась «Атака». В какой-то период эта команда являлась фарм-клубом «Молодечно», который тренировал Сергей Владимирович Боровский. Пару раз попадал к нему на сборы.

— Почему ваша первая команда называлась «Атака-407»?

— Ее предтечей была команда «Аэрофлот», которой заведовал соответствующий завод под номером 407. Потом завод отвалился. «Атака» стала самостоятельной. Наверное, благодаря спонсорам появилась добавка «Аура».

— Вы не дорассказали о дебюте во второй лиге.

— Я ведь не тренировался с ребятами из второй лиги. Работал со своим возрастом, командой «Хрустального мяча». И тут Яков Михайлович Шапиро сообщает, что меня готовят на игру второй лиги. Думал, может, выпустят на замену.

— Шапиро тогда тренировал…

— Нашу команду, которая выступала на турнире «Хрустальный мяч». Тогда его карьера в большом футболе еще не стартовала… Так вот, на установке перед дебютом во второй лиге узнаю, что выхожу с первых минут. Под нападающими. И потом в первом тайме делаю счет 1:0. Как сейчас тот гол помню.

— Рассказывайте.

— Подача углового. Соперники отбились. Мяч прилетел прямо ко мне. Он шел на правую ногу. Убрал под левую. И отправил в дальний низ в противоход вратарю. Положил. Красиво получилось :).

— Сыграли-то как?

— 2:0. Победили :).

— Вы убирали мяч под левую ногу. Правда, что правая у вас была для ходьбы?

— :). Я правой ногой в высшей лиге даже забил несколько раз. Так что неправда. Но да — играю лучше левой.

— Обижаетесь, когда вас называют одноногим футболистом?

— Нет. Знаешь, говорят, нужно уметь проявлять свои достоинства так, чтобы не были видны недостатки. Наверное, у меня это получалось :).

— Вспомните с ходу одноногих футболистов?

— Марадона :).

— Марадона, Юревич и Лисовский.

— Ну да, хорошая компания :).

— В числе ваших достоинств была и скрытая передача.

— Быть может. Это от головы. Даже сейчас я даю игрокам много упражнений, которые развивают их умения выполнять технические элементы на автомате. Ведь во время матча у тебя порой нет и секунды на раздумья. И я благодарен тренерам, которые отмечали мои умения и давали возможность их совершенствовать. Не мешали развиваться. Я много работал над той же скрытой передачей. Против природы ничего не происходило. Плюс я вырос в детской школе «Трактор». У нас 80 процентов тренировочной программы составляли игры. Ну, 70 :). По воротикам побили, туда-сюда — и двусторонка. После окончания тренировки шли в березки, которые располагались около стадиона «Трактор».

— Там еще постамент с олимпийскими кольцами есть.

— Да, рядышком с песчаным полем. Мы на эти кольца вещи вешали, когда раздевалки были заняты. В березках, которые чуть подальше, координацию можно было тренировать. Их-то много :). Играешь в футбол, и перед тобой стоит задача не только отдать точную передачу, но и не вписаться в ствол дерева :). Было очень весело. Там маленькие воротики стояли.

Зидан, Coca—Cola

— После «Атаки-407» в вашей жизни наступила «Атака-Аура».

— Во второй лиге я отыграл пару лет за «Атаку-407». Потом с «Атакой-Аурой» мы очень быстро поднялись из второй лиги в высшую. Несколько позже это удалось БАТЭ. Сразу после нас такое же стремительное повышение совершил «Нафтан».

— Вторая лига действительно была суровой?

— По большей части соперники были намного старше нас. Плюс никто с молодыми не церемонился.

— Чего нельзя было делать во второй лиге? Проверить между…

— Проверить-то можно было, но потом требовалось быстро бежать :). Первые травмы пошли, когда защитники стали ловить меня.

— И как ловили?

— Догоняли и сзади били в опорную ногу в подкате. И ведь тогда, чтобы получить желтую, нужно было сделать что-то крайне грубое. Сейчас за подобное дают прямую красную… В верховую борьбу защитники всегда шли с оттопыренным локтем. Помню, запугивание было. Но меня это как-то не касалось. Мне, напротив, нравились жесткие команды. Чем жестче, тем лучше. Я заводился, когда нас пытались запугать какими-то словами или грязными поступками. Мне нравилось. Когда таких ребят наказываешь голом или передачей, удовольствия получаешь в два-три раза больше. После подобных матчей уважение к тебе возрастало. Помню, старики подходили после игр, руку жали, говорили: «Прости, Малый».

— Надо понимать, к вам относились с уважением.

— В 19 лет я капитанил в «Атаке». С нами тогда играли Гуринович, Кондратьев, Пышник, Мытник. Значит, какое-то уважение было. Ребята все-таки сами меня выбрали.

— Чем вам помнится Яков Шапиро?

— Я считаю его своим вторым отцом. Шапиро тонко чувствовал людей. Я вот очень тяжелый на подъем. Яков Михайлович был одним из первых в Беларуси, у кого появился «НТВ-Плюс». И он постоянно говорил: «Установи себе, установи, установи». Я месяца четыре обещал, что установлю. Зная, что обещания не сдержу, Яков Михайлович спокойненько перед Новым годом вызвал бригаду на мой адрес. Звонок в дверь. На входе человек с чемоданчиком «НТВ-Плюс». Самое интересное, что человек этот — Игорь Ремин, судья. Думаю: «Я что, на футбольном поле? :)» Он поздоровался, говорит: «Немножко и тут работаю». В общем, установили мне «НТВ-Плюс». Михалыч хотел, чтобы футболисты смотрели качественный футбол. У Шапиро имелась черта: если ему что-то нравилось, это должно было нравиться всем. В концовке он должен был услышать одобрение: «Да, мне тоже нравится».

— Например?

— Ну, увидел он на тебе какую-то обувь. Говорит: «Некрасивая». Ты все равно будешь считать ее в порядке. Но с Михалычем согласишься и при нем уже никогда не наденешь. В общем, нюансы проскакивали. Хотя вкус у Шапиро действительно был хороший.

— Шапиро был строг в быту?

— Помню, я тогда уже в БАТЭ перешел. Поехали в Вонгровец на сборы. И Жодино — туда же. У Пунтуса был жесткий распорядок. 22:30 — все должны находиться в номерах, в 23:00 — отбой. Вроде и лето на дворе, но нельзя. А жодинцы жили на втором этаже над нами и до часа, до двух шумели. А нас Пунтус в 23:00 начинал проверять. Ходил по номерам, смотрел, кто спит, а кто — нет. Наутро Шапиро все время говорил: «Ну что, у вас в 11 отбой? А я своим разрешаю делать все, что угодно». Правда, это было тогда. А потом, когда я перешел в «Торпедо», стало строже. Тоже появились отбои и контроль. Хотя, бывало, Шапиро зайдет к тебе в номер после 23-х и часа два говорит. А если бутылку Coca-Cola увидит, то прочитает лекцию о ее вреде, но за два часа разговора сам ее и выпьет :).

— То есть у Пунтуса дисциплина была строже?

— Юрия Иосифовича никогда не забуду.

— Штрафы были?

— Да. Денежные. Главный — за нарушение дисциплины. Не спишь после отбоя — на первый раз предупредит. На второй — может оштрафовать. Бывало, ловил нас. Хотя это понятно. Заедешь на сборы. Маринуешься почти две недели. После отбоя с ребятами возьмем по бутылочке пива. Вроде вокруг все тихо, а Юрий Иосифович рядом. Тем более он от нас требовал, чтобы двери в номера всегда были открытыми. Врывался внезапно :). Было время, мы постоянно попадались с Саней Федоровичем и Вовой Невинским. На протяжении нескольких лет ловил нас. Пунтус тогда ставил условие: выиграете то-то и то-то, прощу. Нет — оштрафую. А в чемпионате мы тогда все почти выигрывали. Так что и мотивация была, и выплаты по штрафам прощались.

— И как вы избегали контроля?

— А мы с Саней Ермаковичем стали хитрить. Могли спокойно включить телевизор и после отбоя разговаривать. И когда врывался Юрий Иосифович, мы резко закрывали глаза. Типа спим. Пунтус думал, мы заснули, а телевизор выключить забыли. Ну, он тихонько так зайдет, телевизор выключит, нас по головам погладит, как отец своих сыновей, слюнки нам вытрет и уйдет :). А мы подождем пять минут и снова включим телевизор :).

— Самый серьезный ваш штраф?

— Ой, честно признаться, в первый год я не очень красиво поступал. Часто опаздывал на тренировки. Молодой был, тогда появилась такая машина ВАЗ-2108. Она имела свойство ломаться часто. Почему-то в те моменты, когда мне нужно было на тренировку :). Юрий Иосифович потом жаловался Якову Михайловичу: «Ты же мне говорил, что у него нет проблем с дисциплиной. А он на неделе по два-три раза опаздывает». Но я не сильно опаздывал. Получал мелкие штрафы. А самый крупный случился во время сбора в Польше. Началось какое-то накопление. Мы решили с ребятами в город пойти. Пошли, посидели, пивка немножко попили, под утро домой вернулись. На тренировке Юрий Иосифович вроде нас хвалил. Ничего не узнал. Но потом по приезде в Минск каким-то непонятным образом о нашем «тимбилдинге» стало известно. Нас наказали. Случилось что-то типа партийного собрания. В спортивном диспансере около стадиона «Динамо». Это здание недавно снесли. Присутствовал Анатолий Анатольевич. Разнос был. Нас нормально оштрафовали.

— На сколько?

— На всю зарплату. Но поставили условие победить в трех матчах кряду. Мы это сделали. Штраф скостили до 25 процентов зарплаты. 1999 год. Чемпионский.

— А какими тогда были зарплаты?

— 400-500 долларов. Тогда это было много.

— Правда, что вас в команде называли Зидан Зиданыч?

— :). Пудышева работа. Алексеич в этом плане просто красавец. Мы поехали на сбор в Чехию. У нас тогда капитанил уважаемый человек — Серый Мирошкин. Кличка — Атаман. Как-то он меня назвал Ривалдо. Недельку это пожило. Смотрю, Алексеич все время ходит, дует в свои усы, присматривается. Я понял, что-то ему не нравится в Ривалдо. Подходит, говорит: «Как ты относишься к такому футболисту, как Зидан?» — «Нормальный футболист». — «Ничего, если я тебя буду Зиданом называть?» — «Вы тоже заметили, что я стал лысеть :)?» — «Не, я об этом даже не думал :)». Сказал, что стал меня Зиданом называть по игровым качествам. Съехал красиво :). На следующий день после слов Алексеича про Ривалдо было забыто. Кстати, к Зидану я присмотрелся, он стал мне очень нравиться.

— Вы же сейчас в дубле вместе трудитесь?

— И прекрасно проводим время. Каждый день как праздник. Алексеевич настолько тонко чувствует, когда нужно обстановку разрядить, что я постоянно удивляюсь. Молодым это очень полезно. Человек может таким голосом и так сказать даже что-то обидное, что никто не станет злиться на него. Это умение дорогого стоит. Алексеич в душе молодой. Постоянно резвится. В прошлом году вон на Олимпиаду готовился ехать :). Считает себя нашим ровесником.

Солигорск, наркоз

— По ходу карьеры вы были подвержены травмам.

— Все происходило в игровых моментах. Никто меня не «убивал». Ни на кого зла не держу. Меня подводило то, что даже молодым я много играл на уколах.

— А как это?

— Может, у тебя галик болит, может, связки, может, сухожилия. Доктора делали мне блокады. Кололи полугормональные. Укол производится в больное место. В очаг. Уже на следующий день ты можешь играть. Но на то она и блокада, что не лечит, а на время блокирует источник боли. В данном отношении шло постоянное усугубление. Я этого не чувствовал. В год, когда мы с БАТЭ стали серебряными призерами, последние два месяца играл только на уколах. По-другому никак. Победили в конце чемпионата «Днепр», и через две недели я уже был на операционном столе.

— Что за операция?

— Была проблема со связками голеностопа. Плюс страдали сухожилия. То есть в одной операции объединили два действия. Чистили сухожилие, чинили связку. На правой ноге.

— Наркоз — общий?

— Местный. Находился на столе, но ни в какие телевизоры не смотрел. Отказался. Лежал на животе, с зафиксированной под потолком ногой. Ни о чем не думал. Хотя была одна мысль, пока слушал хирургов. Думал: «А вдруг заморозка отойдет?» Нога-то разрезанная. Страшно. Потом шов увидел, очень впечатлился.

— Какие еще травмы пришлось пережить?

— Перелом ноги. Вторая плюсневая кость. Интересный случай. Играли в Солигорске. Столкнулись с Андрюхой Довнаром. Я мяч прокидываю, он не успевает — накладка. Оказалось, моя плюсневая в тот момент и сломалась. Я лежу, мне больно, ничего не понимаю. А игра продолжалась. Фол. Мы бьем штрафной. А это моя работа. Саня Ермакович ко мне, лежащему, подходит и таким голосом милым, просящим: «Лиса, вставай, твоя точка, иди пробей». Ну, я, ни о чем не думая, доковылял своей левой ногой к месту нарушения. Ставлю штрафник. Бью. Мяч наклевом пошел на сетку. Чуть не хватило до гола. После этого я вообще упал. Если бы не бил тот штрафной, был бы просто перелом, а так получился перелом со смещением :).

— И что потом?

— Спицу вставляли. Анатолий Анатольевич повез меня срочно в больницу. Там мне сделали общий наркоз. Прооперировали. Хорошо получилось. Мне спицу достали быстро очень. Почти сразу после операции. В тогдашнем состоянии мне вообще-то было пофиг — хоть ногу отруби, не почувствовал бы. Но потом понял, какую услугу оказали врачи. Убери они спицу позже, процедура получилась бы неприятной. Спицу спустя месяц вынимают с минимальным наркозом.

— Что еще?

— Много чего. Страшнее всего было, когда мне сказали, что нужно заканчивать. В 30 лет. Ой… Сейчас уже нормально, но тогда было очень сложно.

Жодино, ад

— Вы ведь в Жодино заканчивали, по сути.

— С высшей лигой — да. После Жодино попал к Георгию Кондратьеву в «Сморгонь». И вот тогда стали вылезать последствия жодинского тренировочного процесса. В «Торпедо» с нами творили страшные вещи.

— Какие?

— Мое мнение такое: в БАТЭ помимо игровых травм, когда ты на поле получаешь, ничего со мной не случалось. В Борисове никакое повреждение накопить было невозможно. В Жодино же мне пообещали со старта: «Будешь играть лет до 40. Вы в БАТЭ там ничего практически не делали из того, что нужно футболистам». Ну, я поверил. Начал выполнять все требования на сто процентов. По-другому ведь не умею. Многоуважаемый мною Михалыч в тот момент полностью доверился тренеру по физподготовке, которого без мата мне сложно вспоминать. Могу сказать смело: над нами тогда экспериментировали. Легкоатлет пришел в футбол и давал нам непрофильные упражнения.

— Поясните.

— Самые страшные упражнения не касались футбольного поля. Тренажерка стала адом. Плюс прыгали через барьеры. Я тебе серьезно говорю: некоторые ребята приезжали на просмотры и, выполняя наши серии, теряли сознание.

— Дайте пример.

— Заходишь в тренажерный зал. 12 станций. Из них семь-восемь на ноги. Прыжки на тумбы. Прыжки со штангой на шее. Прыжки с блинами по25 килограммов. Выпрыгивания вверх с тем же весом. Приседания со штангой. Не тренажерка, а Освенцим. И нагрузки давались без учета игровой занятости. Все равно, провел ты на поле 90 минут или вообще ничего, все равно, 17 тебе лет или 30, ты попадаешь под этими нелюдские нагрузки. Сейчас, со своим игровым, тренерским и жизненным опытом, хочу сказать, что работа того тренера была преступлением. Просто преступлением. Оно совершалось над всеми игроками. Мой ребенок тогда был совсем маленьким. И я не мог его поднять на руки через пару недель такой работы. Все болело. И в таком состоянии нам нужно было играть. Футболисты поймут меня. Эти непонятные бега…

— Расскажите.

— Так называемые спирали…

— Последовательные рывки по 400, 300, 200, 100 метров?

— Да. Вынослив я был. Терпел нормально. Но наш тренер требовал, чтобы ребята укладывались в легкоатлетические нормативы. Делил нас на подгруппы. Время при этом засчитывалось не по первому, а по последнему прибежавшему. То есть если последний игрок не вкладывался в норматив, попытку требовалось повторить. Давались дополнительные серии. А по поводу тренажерки я вот еще что скажу: по залу ставились несколько штыков, не буду называть фамилий, которые осуществляли контроль выполнения задания. Люди удивительные. Смотрят в одну точку, но периферийным зрением отслеживают еще пятерых-шестерых. И повторений было просто космическое количество. Грубо говоря, 40 повторений на тренажере, идите покурите, второй подход — 45. И веса сумасшедшие. Просто хана. Представляешь, мы делали стандартное выталкивание по 45 раз с весом120 килограммов. Это шок.

— А каким должен быть вес для межсезонья?

— Дело в другом. Я сейчас не могу подойти к пацану 18-летнему и заставить его делать выталкивания с тем же весом и числом повторений, что и 30-летнего. Это же разные организмы. Нужна гармония какая-то. И знаешь, в предсезонку я терпел все эксперименты. Слова не сказал. Но когда начался чемпионат, а тренажеры, бега и метровые барьеры никуда не исчезли… Снова-таки футболисты поймут. Когда выходишь на тренировку, и тебе не хочется даже квадрат пять-два разыграть, это край. На мяч смотреть сил не было. И в таком состоянии от нас требовалось играть в футбол.

Приговор, 40 уколов

— И что в «Сморгони»?

— Ушел из Жодино, выступая в котором чувствовал себя нормально только в декабре. Остальные одиннадцать месяцев было ощущение, будто нахожусь в предсезонке. Мы даже в ноябре умудрялись работать над физухой. Начала спина болеть. Позвонки не выдерживали. Пошла нагрузка на тазобедренные суставы. Стерлись хрящи. Все распространилось на суставы. Когда я заканчивал, правый тазобедренный был стерт наполовину, левый — начинал стираться. А я же не знал об этом. У меня все болело, я полгода тренировался в «Сморгони» на легких обезболивающих. А играл стабильно на серьезных препаратах.

— И как принимаются обезболивающие препараты?

— Это порошки, которые притупляют боль. За час до тренировки выпил, можешь бегать. А перед матчем меня в задницу кололи чем-то вроде «Кетонала». За час до матча начиналось его действие. Поначалу помогало, но потом после матчей из автобуса я уже не мог выходить. Все болело. Боль невыносимая. Ни одну мышцу напрячь невозможно. Спать невозможно. Чемпионат я доиграл. Хотя угрожать воротам толком не мог. Все тренировки и игры вытягивал за счет передачи. Потом обезболивающие перестали держать оба тайма. Минут на 70-80 их хватало.

— Что дальше?

— Чемпионат закончился, поехал делать снимки. Доктор посмотрел, подумал, спросил: «Когда ты в последний раз в футбол играл?» — «Неделю назад». — «На руках по полю передвигался?! По этому снимку ты инвалид. Моли Бога, чтобы все обошлось, чтобы ты ходить нормально смог. Заканчивай с футболом». А я рассчитывал, может, мне операция какая поможет. Оказалось, нет. Был шок. Мне 30. Играть хочу. И тут приговор. Меня в больницу на Семашко привез Тадеуш Стефанович Переход. Он на меня посмотрел, посадил к себе в машину, отвез домой, открыл бутылку коньяка. У меня язык хоть как-то развязался, пустота из головы ушла.

— Тогда вы и закончили?

— Выходит, да. Нужно было разбираться со своими проблемами. Но в то время у нас по поводу моей болезни просто не к кому было обратиться. Благо, нашелся Валерий Иванович Белан, которому большое спасибо. Человек работал в нашем диспансере, отнесся ко мне по-отцовски. Сам играл в баскетбол, мучился с той же проблемой. Взялся за меня. Вообще, я восхищаюсь своим организмом. В сезоне тело концентрировалось настолько, что позволяло по минимуму обращать внимания на свои болячки. Но как только настал отпуск, все мои проблемы распустились пышным цветом. Ходить невозможно, спать невозможно. Если троллейбус остановился от тебя метрах в десяти, шансов догнать его нет. В тот год я пережил 40 уколов в спину. И в районе 20 — в суставы.

— В суставы — это же нереально больно.

— Гелевые уколы для наращивания суставов. Обычная иголка идет тебе в сустав. Но я бы не сказал, что боль адская. Просто у нас было мало врачей, способных сделать подобный укол. Надо было с руки попасть в тазобедренный сустав, чтобы не задеть никаких нервов. Десять в одну ногу, десять — в другую. Прошел год, и я смог со щеки спокойно покатить мяч по газону. Год без мяча. Через шесть месяцев смог играть квадратики. Очень благодарен Кондратьеву за то, что не остался у разбитого корыта. Петрович предложил стать его помощником.

— Сколько стоили ваши уколы?

— Один в районе 150 долларов. Некоторые инъекции покупал сам, потом в помощь включился Валерий Иванович. Свел меня с одним замечательным офицером-пограничником, у которого, наверное, был доступ к этим лекарствам. Получилось практически бесплатно. А те вещи, которые кололись мне в спину, обошлись в небольшую сумму. В районе 300 долларов. Со мной возились год, я очень благодарен Белану. Через полтора года стал подумывать над возвращением в футбол. Поговорил по этому поводу с Валерием Ивановичем. Он отреагировал: «Помнишь ту боль, которую перенес?» — «Да, она адская». — «Есть вариант, что станет еще хуже». — «Это как?» — «Ты со своей болью мог ходить?» — «Мог, но с трудом». — «Есть вероятность, что настанет стадия, при которой вообще не сможешь». После этого о возвращении в футбол я думать перестал.

Сны, Цой

— Футбол снился?

— До сих пор снится.

— Что именно?

— Разные эпизоды. Вот в последний раз снилось, что я уже тренер. Играет БАТЭ. На Европе. Не хватает человека  почему-то. Я вышел, забил. Помню, трибуны полные, все радуются. Такое восхищение испытал во сне, что проснувшись, хотел вернуться. Сейчас я смеюсь над этим. А раньше подобные сны оборачивались депрессией. Поэтому я сейчас многим футболистам говорю: «Закончить вы всегда успеете». Как можно заканчивать, если здоровье еще позволяет?

— Надо на чем-то хорошем закончить. Говорят, вы Лепса хорошо пародируете.

«Участвовал во всей школьной самодеятельности. В агитбригадах. Много кого играл. От барина до зверька какого-то. Петь любил».

— :). Могу даже очочки надеть. Вообще, по детству мне всегда хотелось помимо футбола проявить себя в актерстве, пении, в каком-то творчестве, в общем. Участвовал во всей школьной самодеятельности. В агитбригадах. Много кого играл. От барина до зверька какого-то. Петь любил.

— Цоя любите.

— Очень. Ездил в Ленинград на его стену. Когда Цой погиб, это была трагедия. В августе все случилось. В сентябре пришел в школу с траурной нашивкой — фотка Цоя плюс какие-то украшения. 70 процентов учеников школы ходили с такими же. Зимой мы поехали на турнир в Ленинград. Жили в30 километрахот города. В выходной день нам предложили экскурсию. Но мы выдвинули предложение съездить на могилу Цоя.

— Казалось, интервью получится позитивнее.

— Мне тоже :). На самом деле, позитив нужно сохранять всегда. Думаю, я мог сломаться в этой жизни очень много раз. Но нужно любить дело, которым занимаешься, отдаваться ему полностью, тогда и результат придет.

Фото в тексте: Пресс-служба ФК БАТЭ/Александр Какшинский