Юрий Шуманский отфутболил все нулевые в высшей лиге. Некогда фланговый защитник жодинского «Торпедо», «Белшины» и «Немана» встретился с корреспондентами Goals.by и больше часа с теплотой в голосе рассказывал о польских сборах и поломанных автобусах. Вспоминал тимбилдинг Якова Шапиро и тараканов, которые живут в голове каждого футболиста. А также объяснял, как можно называть могучего Романа Астапенко «Малышом» и, будучи игроком «Торпедо», жениться на дочери председателя «Белшины».
Резюме, кровища, зомби
— Живет себе футболист и вдруг решает, что пора заканчивать.
— В моем случае все было немножко по-другому. В 2010-м заканчивался мой контракт с «Неманом». Плюс к концу года проявилась паховая грыжа.
— Что это по ощущениям?
— Мышцы расслабляются, начинает выпирать кишка в паху, будто шарик надувается. При желании на этот шарик можно и пальцем надавить — он пропадет. Но проблемы подобным образом не решаются. В 2007-м со мной случилось то же самое. Тогда я сделал паузу. Снизил нагрузки. Закачал мышцы велотренажером. А в 2010-м я за этим не уследил. Пришлось оперироваться. Вырезали мне грыжу, подшили мышцы. Доктор после сказал: «Три месяца ходи пешком. Потом начинай бегать трусцой». Я посидел, подумал, порешил: «Куда уже дальше?»
— Дальше в «Вигвам» из Смолевичей.
— Ну, так вышло. Сперва позвонил знакомый тренер из первой лиги. Я ему все объяснил. «Ну, тогда понятно» — вариант с первой лигой отпал. А потом вышли на связь с Александром Михальченко — моим первым тренером. Он тогда возглавлял «Вигвам». И ему я объяснил все про травму, сказал, что ищу работу, мол, если смогу успевать на тренировки, буду помогать.
— А как вы искали работу?
— Как все. Рассылал резюме.
— И что там было написано?
— А что там могло быть :)? В каждой строчке ФК, и только года с названиями команд менялись. Благо, в итоге с работой все у меня срослось. И так случилось, что новый график не позволил ездить в Смолевичи на занятия. Но в заявку меня действительно внесли. Правда, за «Вигвам» так ни разу не сыграл.
— Так и закончили.
— Да. 2010 год у меня вообще не задался. Начался с перелома плюсневой кости на правой ноге. А закончилось все грыжей.
— Вспомните все свои повреждения?
— За 12 лет профессиональной карьеры… Плюсневая в 2010-м. Паховая грыжа. Дважды перелом носа. Надрыв связок в месте прикрепления паховых мышц к тазу. В остальном по мелочи. Растяжения мышц, прочие надрывы. Хотя, я считаю, еще повезло в плане травм. На мне после окончания карьеры есть живые места :). Разрывы связок, мениски, кресты — благо, я этого избежал.
— Говорят, вас пару раз выносили с поля.
— Трижды. Первый раз, когда поломал нос. Кровищи было море. Потом операцию делали. Второй, когда случился надрыв связок. Третий, когда произошел разрыв связок голеностопа. Иногда кое-как сам выходил :).
— Вы закончили играть в 30 лет. Не самый преклонный возраст.
— Не самый. Но я уже почувствовал, что пора. Тем более еще раньше сделал вывод: чем позже я начну переходить из футбольной жизни в обычную, тем сложнее будет. А обстоятельства сложились так, что нужно было восстанавливаться, ходить пешком, в общем, времени подумать хватало. Вот я и надумал. Пока восстанавливался после операции, искал работу.
— Для работы ведь нужно образование. Какое оно у вас?
— Не физкультурное :). В 2005-м поступил в Институт предпринимательской деятельности.
— Отчего такой выбор?
— Я не видел, и не вижу, себя тренером взрослой команды. Возможно, детской… Хотя всем понятно, что уровень заработной платы у наших детских тренеров не самый высокий. А для того чтобы получать адекватные деньги, требуется, как минимум, выпустить несколько сборников. То есть в профессии нужно провести не меньше десяти лет. Вот потому я и поступил на факультет «Бизнес-администрирование». Специальность «Управление на малых и средних предприятиях». В общем, я — менеджер-экономист.
— И где сейчас работаете?
— В банке. Занимаюсь залогами. Мониторю, проверяю документы.
— И никакой связи с футболом?
— В АЛФ играю и на первенстве между банками :).
— После перехода из футбольной жизни в обычную сильно ломало?
— Честно, не очень. У меня сын тогда родился. Я помогал супруге. Заодно отвлекся. Отвлекся от собственной невостребованности. Хотя когда начинал работать, было непросто. Ежедневный ранний подъем, хотелось спать. Помню, доходило до того, что встаешь порой с мыслью: «Да ну его на х##!» Хотя я сам по себе человек ответственный. Если надо, сделаю и в пять утра, и в шесть. Пусть и буду в полуобморочном состоянии, как зомби. В общем, быстро перестроился.
Камчатка, Дядя Ваня, прибалдел
— Как стать капитаном команды высшей лиги в 21 год?
— Выйти с ней из первой лиги в высшую.
— И что из себя представляла первая лига в прошлом веке?
— Сам я родом из Жодино. После окончания школы подписал контракт с «Торпедо» в августе 1998-го. Команда играла в первой лиге. Реально мужской турнир. Это даже не касалось соперников. У нас в команде хватало стариков. И не дай Бог было убрать ногу в игре или на тренировке. Старшие наказывали. Но у меня с этим проблем не было. Характер такой, что в борьбу шел до конца.
— Как наказывали старшие?
— Понятное дело, сперва шел пихач. Прямо на поле. Такой, что уши заворачивались. Это наименьшая мера воздействия. Хотя сказать, что я получал лаптя или с кем-то подобное происходило на моих глазах, не могу. Не было такого. В раздевалке никогда никого не били. Зачем? Мы вне газона все друзья и товарищи. Старики могли поймать тебя на поле во время тренировки. Жестко. Подкатиться грубо, сзади за ахиллы пощипать. Вот тебе и намек, мол, молодой, ты был не прав. И тренер лишний раз не свистел. Тогда заводились и молодые, и старики. Самоотдача была сумасшедшей. Очень рад, что застал то время.
— Инфраструктура?
— Все, по большому счету, были одинаковы, где-то чуть похуже, где-то чуть получше. Хотя стоит отметить стадион «Камвольщик», который сейчас реконструируется «Минском». В своем тогдашнем состоянии это сооружение запомнится мне надолго. Поле — бетон, раздевалка — где-то на Камчатке. А еще стадион в Микашевичах. Кто помнит ту поляну, меня поймет, — вся в волнах, ямах, кочках. Раздевалки — отдельная песня. Жесть, в общем. В остальном поля были более или менее.
— Помнится, у «Торпедо» уже в высшелиговую бытность были проблемы с автобусом.
— А в перволиговую не было. Всегда давали мягкий автобус. Но все ведь от водителя зависит. Был у нас такой Дядя Ваня. Вот с ним от Жодино до Пинска могли ехать очень долго. Просто уму непостижимо, насколько долго. Помню, часов семь добирались. Хорошо хоть не в день матча выезжали. Была возможность переночевать в гостинице, ноги забросить кверху, чтобы отечность убрать.
— Так вы пытались с Дядей Ваней общаться?
— Понимаешь, автобус не клубный, автобус заводской. У водителя есть путевка, он должен тебя отвезти и привезти. Главное — в сутки уложиться. Так что политика была такой: «Водителя во время движения лучше не отвлекать» :).
— Что еще веселого случалось в первой лиге?
— Самое интересное, и в то же время печальное, событие произошло в конце 2000-го. Мы шли на втором-третьем местах. Правда, в итоге в «вышку» все равно пробилось «Молодечно». Тогда на повышение шла только одна команда. Но побед у «Торпедо» хватало. И вот в конце года стали считать все заработанные нами премиальные. Правда, оказалось, что помимо системы премирования существует еще и система депремирования. В итоге вышли мы почти в ноль :).
— Правда, что после успешного выступления в первой лиге вас звали в БАТЭ?
— Было такое. Юрий Иосифович Пунтус тогда тренировал и БАТЭ, и «молодежку». Вот в сборной мы и познакомились.
— На тот момент вызов игрока первой лиги в сборную был чем-то из ряда вон?
— Наверное, да. Пусть «Торпедо» тогда и шел в лидерах лиги, я прибалдел, когда получил вызов в сборную. Яков Михайлович Шапиро сообщил мне об этом. Он умел пошутить. Потому я сразу не поверил :).
— И потом Юрий Иосифович позвал вас к себе в клуб.
— Не сам Юрий Иосифович. Другой тренер позвонил мне и сказал: «Юрий Иосифович хочет с тобой встретиться. Съезди к нему в Дудинку». Я приехал, мы пообщались, договорились, что разговор останется между нами. С действующим контрактом на руках я просто не имел право вести какие-то переговоры. А в БАТЭ тогда выступали многие ребята, прошедшие школу Якова Шапиро в «Атаке-Ауре». Отношения, естественно, у них сохранились прекрасные… На следующий день у нас с «Торпедо» был разбор игры.
— А вышел разбор Шуманского?
— Да :). «Какого ты там был?! Что ты делаешь на базе БАТЭ?!» Яков Михайлович меня потом, когда успокоился, подозвал, сказал: «Ты не переживай, все нормально, по тебе вопросов нет. Просто люди, которые играют у Юрия Иосифовича в команде, сказали мне, что видели тебя». Я в итоге, чтобы никого не подставлять, сказал: «Мы с Пунтусом договорились о нашем разговоре не распространяться». Наверное, в том числе и из-за истории о моей поездке в Дудинку отношения между Юрием Иосифовичем и Яковом Михайловичем ухудшились. Но в итоге я остался в «Торпедо». Так было правильно. Я посчитал, что звонить Пунтусу, оправдываться, проситься к нему в команду некрасиво. Плюс не хотел подставлять ребят из БАТЭ, которые рассказали о моем визите Шапиро… Не знаю, может, оттого Пунтус думал, что это я рассвистел о нашем общении. В общем, ситуация непростая получилась.
«Конвертики», молочка, тимбилдинг
— Чем помнится Яков Шапиро?
— В одном из интервью вашему сайту Юрий Иванович Малеев как-то рассказал, что мы сплевывали в раздевалке по тысяче раз перед матчами. В этом был весь Яков Михайлович. Еще помнится, что у Шапиро было обостренное чувство соперничества с Пунтусом.
— Это как?
— Мы проходили сбор в польском Вангровце. БАТЭ базировался там же. Куда нам друг от друга деться? Никуда. Вот и проводили порой спарринги. Сыграли раз — победили мы. Яков Михайлович расцвел, Юрия Иосифовича практически не видно. Прошло время, у обоих вроде отлегло. На этом же сборе проводим второй матч. Побеждает БАТЭ. Юрий Иосифович расцвел, Яков Михайлович заперся в номере. Видели мы его редко. Тренировки проводили помощники. И понимаешь, вроде бы матчи товарищеские. Но в обоих так было развито чувство соперничества и желание оказаться первым, что это не могло не сказываться. Я восхищался.
— Тогдашняя Польша была для футболистов вроде нынешней Турции?
— Да. Однажды по дороге домой у нас сломался автобус. Неподалеку от Познани. Кое-как автобус наш доехал до заправки и там умер. Ждем. А случилась эта неприятность с субботы на воскресенье. Заставить поляков работать в эти святые для них дни просто нереально. Не знаю, какими правдами и неправдами Яков Михайлович договорился, но автобус нам заменили. Ждем. Дожидаемся. Приезжает что-то хуже нашего «Икаруса». Ветхое такое. Но мы счастливы, наконец-то, можно двигать. Михалыч в свою очередь посмотрел на это все и запретил нам даже доставать сумки из поломанного автобуса. Сказал: «Нет». Как отрезал. В итоге позвонил, и приехал за нами нормальный современный автобус.
— Много вы времени провели на той заправке?
— Часов восемь :). Дорога домой в итоге заняла целые сутки. Вообще, польские сборы никогда не забуду.
— Почему?
— В Беларуси ведь как? Оттренировались, покушали — и по домам вразнобой. А на сборах все постоянно вместе. Постоянно происходят какие-то истории. Вот еще одна. Был назначен выходной. Ну, как выходной — полувыходной. С утра пошли в тренажерку, потом на пробежку — и свободны. Тренажерный зал отработали, как положено. Началась пробежка. Двигались вдоль озера. Пробежали по лесочку, спустились с горки, решили пойти пешком. А с игроками находились помощники Якова Михайловича. После всего этого приняли душ, пообедали, собрались ехать в Познань по магазинам. Тут появляется Шапиро. Называет фамилии, мою в том числе. Человек одиннадцать назвал. «Переодевайтесь на тренировку».
— Как это объяснялось?
— Объяснялось тем, что стало известно, как мы пешком пробежку закончили. То есть не выполнили установку тренера. За непослушание Шапиро наказывал жестко. Заставил нас тогда делать «конвертики».
— Что это?
— Смотри, бежишь по линии ворот от одного углового флажка до второго трусцой. Добежал — даешь максимальный рывок по диагонали через все поле к третьему. От третьего флажка до четвертого трусцой. Потом — снова рывок к первому.
— И сколько повторений.
— Десять, кажется.
— Жестко.
— Самое неприятное состоит в том, что нагрузку мы получили после обеда :). Пойми, Яков Михайлович очень серьезно относился к своим заданиям. Говорил: «Думаете, я вам просто так даю нагрузку? Я вам ее даю, чтобы вы разогнали молочку после тренажерки. Все не просто так. До вас все тысячу раз просчитано и пересчитано».
— А как еще молочную кислоту можно разгонять?
— Баня, пиво, массаж. Вот я на вашем сайте читаю интервью. Володи Маковского, Паши Беганского. А потом перебираюсь в комментарии. Пользователи пишут что-то вроде «Видел футболиста в магазине. Он стоял, пять флянов пива брал». И на это нашелся адекватный ответ в тех же комментах, мол, посмотри, что делают люди в Бундеслиге. Если мы работали в недельном цикле, Яков Михайлович организовывал среди недели двусторонку. Как правило, играли основой на второй состав. И играли исключительно на пиво. После матчей чемпионата в автобусе стабильно стоял ящик. Его оплачивала уступившая в двусторонке команда. Выпить бутылку пива никто никогда не запрещал. Яков Михайлович говорил, что даже две не повредит. Только не больше. И когда вы видите игрока с пивом, это не значит, что он пойдет и напьется. И если у игрока не две бутылки пива в руках, а больше, это не значит, что он все это выпьет сам. Обычно в магазин всей командой не ходят.
— То есть Шапиро к этому вопросу относился с пониманием?
— Более того, Яков Михайлович любил повторять: «Если вы после выходных заявитесь ко мне на тренировку бухими, но я буду знать, что вы бухали всей командой, никого не накажу. Но если узнаю, что хоть одного человека на той пьянке не было, накажу всех!» Сейчас модно говорить о тимбилдинге. Так вот, Яков Михайлович стал развивать его еще в начале века. И вообще Шапиро опередил свое время в некоторых моментах. Да, порой он был тираном. В духе: «Есть два правила. Первое. Существует мое мнение и неправильное. Второе. Если тебе кажется, что я все-таки не прав, вспомни первое правило». Но в то же время к нему всегда можно было обратиться. И Шапиро старался помочь.
Семь по 50, пивная кружка, тараканы
— «Конвертики» — это прекрасно. Какими еще были нагрузки?
— Все они были тяжелыми. Когда мы входили в сезон, тренер по физподготовке говорил: «Ваша работа на сборах — это 100%. В чемпионате будете выполнять 80%».
— Умирали?
— Порой было сложно.
— Дайте понять, что вы делали.
— Допустим, делаешь прыжки, прижимая ноги к груди, на протяжении 80 метров. После чего выполняешь рывок. Небольшой. Но после 80 метров прыжковой работы давался он тяжело. Олений бег через все поле. Прыжки по полполя на левой или правой ногах.
— Что-то подобное удалось увидеть в нынешнем году в Турции на тренировке «Славии».
— Все правильно. Там ведь работает Юрий Иванович Малеев. Он прошел огромную школу у Шапиро, которая наслоилась на огромную школу польского чемпионата и школу Анатолия Юревича. В игровую бытность Малеев, а ему было так же тяжело, как и нам, говорил: «То, что мы сейчас делаем, по сравнению с Польшей — это тьфу». Помню, Юрий Иванович рассказывал про тест Купера по-польски. У нас он как сдавался? Полный круг в 400 метров. Тебе дается 12 минут, нужно пробежать три километра. Кружишь — хоть какое-то разнообразие. А в Польше все было по-другому. Ставятся две фишки на расстоянии 30 метров. И ты начинаешь сдавать тест Купера. То есть за 12 минут требуется сделать минимум сто рывков. Вот это школа! Мы такого не делали.
— Самое адовое упражнение, которое вам пришлось выполнять?
— Было это еще задолго до поры Якова Михайловича. Я только-только пришел в команду. Нам дали семь по 50. Знаешь, что это такое?
— Рывки?
— Примерно. Челночок семь по 50. Десять повторений. Я тогда сделал, кажется, три серии — стал белее снега. Тренеры на меня посмотрели, сказали: «Можешь быть свободен». Еще делали семь по тысяче. Но это немного другая нагрузка, есть особенность. Когда бежишь тысячу, можешь набрать свой максимальный темп и рвать к финишу. Тренер видит, что выкладываешься стопроцентно, и может простить, если чуть не впишешься в нужное время.
— Весело вам жилось.
— Всем тогда так жилось. Подготовка строилась на основе физических кондиций. Вот лично я никогда не был одарен талантом от Бога и не являлся выдающимся технарем. Всего добивался за счет работы на тренировках и самоотверженности на поле.
— У вас были партнеры с двумя сердцами?
— Человек, которому по барабану любые нагрузки?
— Да.
— Юра Мархель такой. Не знаю, как он сейчас чувствует себя в «Городее», но в СКВИЧе парень не боялся любых нагрузок. Слышал, Владимир Корытько никогда не испытывал проблем в данном отношении. Хотя в те времена и торпедовский вратарь Андрей Кремер за 12 минут пробегал 3 600. Я таких результатов на тестах не показывал. И многие наши полевые — тоже.
— А каким был Кремер?
— В смысле?
— Ну, вратари, говорят, немного особенные.
— Кремер — вратарь :). В полном смысле этого слова. Заводился на поле с пол-оборота. Многие Андрея боялись. А сам он боялся только стоматологов. Очень. Зубы у него были плохие. Боязнь стоматологических вмешательств у человека походила на патологию. И после того, как в «Торпедо» пришел Яков Михайлович, стало известно, что Кремер в команде не останется. Возраст поджимал уже. Андрей проводил свою последнюю жодинскую тренировку. И вдруг в борьбе с нападающим ему выбили зуб…
— О, боги…
— Это надо было слышать. Всего многообразия русского языка, которое неслось над Жодино, я не передам :). «На ##я мне все это надо? Последний зуб!» Вот так :).
— Еще какие-то заморочки у человека были?
— Ты пойми, Андрюха Кремер — классный мужик. Да, был дедом, но всегда нормально относился к партнерам. А что до заморочек, то для спортсменов это нормально. Вот я, допустим. Сперва надевал левую бутсу, потом — правую. Затем зашнуровывал сперва левую бутсу, потом — правую. Гетры — наоборот. Сперва правая, потом — левая. Щитки — тоже, начиная с правой. У каждого человека в голове живут тараканы. У каждого есть какие-то приметы.
— Самый замороченный человек, встреченный вами за время карьеры?
— На моей памяти больше всех верил в приметы Яков Михайлович. Нельзя было класть деньги, ключи и документы на стол. Не скрещивать рук на груди. Не скрещивать пальцы.
— А из партнеров?
— Ну, Ромка Астапенко никому не давал игровые перчатки. Никому! Очень ревностно относился. Не дай Бог кто померяет, крику будет стоять :). Хотя никто и не пробовал. У Ромы кулак, как пивная кружка, если даст :)…
— Чем, кстати, помнится «Неман»?
— Исключительно хорошим. Работать было весело. Коллектив — просто огонь :). Игорь Чумаченко всегда обращался к своей жене «Мама», «Мамулечка». Рома Астапенко услышал как-то, после чего начал называть Чуму «Папой». Но Игорь нашел что ответить: «Раз так, значит, ты будешь «Малышом». Было весело. Когда массивного Рому кто-то называл «Малышом», становилось по-настоящему смешно :). Но коллектив был здоровый. С уважением относились друг к другу. Диму Коваленка, кстати, «Батистутой» называли. Виталика Надиевского — «Надей».
500 долларов, по кривым ногам, Юрий Гуща
— «Торпедо» в любом своем составе представляется очень дружной командой.
— Соглашусь.
— А правда, что в 2006-м коллектив объединяла еще и настроенность против Юрия Малеева, бывшего тогда главным тренером?
— Был такой случай. Утром раздался звонок. Мне звонил Александр Сергеевич Пугач. С вопросом: «Юра, как ты относишься к тому, что мы уберем Юрия Ивановича с нынешней должности?» Я ответил, что в первую очередь нужно убрать из команды тренера по физподготовке.
— Почему?
— Он вносил разлад в коллектив. Человек начал обвинять некоторых ребят в сдаче игр. А мы тогда валились. В открытую обвинял парней, прямо в раздевалке. Однажды дело едва не дошло до драки. Они повздорили с Володей Селькиным.
— А что вы сказали по Юрию Ивановичу?
— Сказал: «Вы руководите клубом, вам решать. В принципе, я приму любое ваше решение». В этот же день нас собрали в спортивном зале перед тренировкой. Юрий Иванович зашел и спросил: «Кто разговаривал с Пугачем?» В итоге встали только мы с Андреем Дроздом. А Малееву сказали, что якобы вся команда против него. Юрий Иванович отреагировал: «Все понятно». И мы пошли на тренировку. Дальнейшее развитие событий всем известно.
— В том же году вы перешли в «Белшину».
— Поступило предложение из Бобруйска. Более выгодное по заработной плате. У меня к тому моменту уже была семья, родился ребенок. Подошел к руководителям «Торпедо». Объяснил, что Бобруйск предлагает контракт, спросил, могу ли рассчитывать на повышение зарплаты в Жодино. Мне честно ответили: «На данный момент нет».
— Сколько вы получали в Жодино?
— 500 долларов.
— А сколько предложил Бобруйск?
— В два раза больше.
— И потом «Торпедо» сохранило место в лиге, а «Белшина» вылетела.
— Я не жалею о переходе в Бобруйск. К тому же «Белшине» в год вылета капитально не везло. Мы нормально играли. Я получал удовольствие от футбола, но не получал его от результата.
— А как так получилось, что вы еще в жодинские времена женились на дочери председателя «Белшины» Олега Гущи?
— Нормально получилось. Пошли с ребятами из «Торпедо» на дискотеку. За наш стол мою будущую супругу пригласил Денис Сащеко. Села она на мое место, пока я отсутствовал. Прихожу: «Здравствуйте, девушка. Это просто мое место». Она собиралась уходить. «Подождите, сидите». Так и завязалось общение.
— А потом вы узнали, что познакомились с дочерью председателя «Белшины»…
— Глаза у меня в тот момент были, как фары дальнобойной фуры :). Первое, что она сказала: «Ты — футболист». — «Хорошо, а как ты определила?» — «Вы издалека заметны по сутулой спине и кривым ногам». — «Откуда такие познания?» — «А я на всех тренировках «Белшины» бываю и футбиков вижу издалека… У меня папа председатель этого клуба». Я чуть не упал в тот момент. Честно скажу, в первый момент испугался. А теперь ни капли ни о чем не жалею.
— И тесть вас потом позвал в «Белшину»?
— Да.
— Партнеры травили?
— Естественно :). Это еще в Жодино началось. Юра Дорошкевич называл меня исключительно Юрием Гущей :). А в «Белшине» особо не травили. Может, мысли у кого какие и были, но они не озвучивались. Я ни в коем случае не отказывался от того, что мой тесть являлся председателем, но всегда доказывал свою необходимость команде. И поблажек не имел никаких.
