Goals.by ближе знакомится с белорусской теннисисткой Александрой Саснович
Не Азаренко единой жив белорусский теннис. Минчанка Александра Саснович в свои 18 занимает 379-е место в мировом рейтинге, но амбиции девушки простираются куда выше, свидетельство чему — постоянное продвижение в табели о рангах. Молодая теннисистка рассказала, как ее за уши первый раз вытащили на корт, объяснила, почему не может стать теннисистом ребенок из бедной семьи, и вспомнила, как во Франции на нее чуть не напал маньяк.
За уши, Джокович, папа
— Как пришла в теннис?
— Мои друзья занимались теннисом. Но я как-то сама не думала о том, чтобы пойти в этот вид спорта. В итоге папа отвел, предложил просто попробовать. Говорил, что не обязательно сразу заниматься. Мол, можно посмотреть, что это такое. И сначала большого желания играть в теннис я не изъявила. Плюс в детстве была очень скромная и стеснительная. В общем, ходила где-то неделю и просто наблюдала. Меня невозможно было вытащить на корт. Но со временем понравилось.
— И как тебя в конце концов вытащили?
— Можно сказать, за уши. Тренер постоянно говорил: «Ну, иди! Иди уже попробуй!» В итоге я спокойно взяла ракетку в руки и до сих пор не выпускаю.
— Роль папы, Александра Сасновича, сыграла заметную роль в твоем становлении как спортсменки?
— Да. Огромную. Он сам занимался и сейчас продолжает заниматься любительским теннисом. А еще сам — бывший хоккеист. Вот он и хотел, чтобы дочь стала спортсменской, и выбрал теннис, который на тот момент для него был ближе. На самом деле, он буквально влюблен в этот вид спорта. А я до этого таэквондо занималась. Но в итоге захотела ракеткой махать, а не ногами.
— Когда есть результат, отец доволен?
— Не то слово. Я же его ребенок. Он за все радуется. Плюс он не только меня привел в теннис, дал деньги на подготовку, но еще и ездит теперь со мной по соревнованиям. Папа любит сам теннис.
— Во сколько лет ты начала свой путь в теннисе?
— В восемь с половиной. Я тогда уже в третьем классе была.
— Не поздновато?
— Считаю, нет. Не в пять же начинать! Сейчас некоторые приводят своих детей на корт в три или четыре года. Это неправильно. Эти маленькие теннисисты еще разговаривать толком не умеют, а им уже дают ракетку в руки. Мне кажется, как минимум нужно идти после семи. Но в 10 уже поздно. Так что я попала в норму.
— Новак Джокович первый раз пришел на тренировку уже с полностью сложенной сумкой. Тренер удивился и спросил, кем ты хочешь стать. Он ответил, что первой ракеткой мира. А какие у тебя были мысли на первой тренировке?
— Ну, Новак, думаю, еще совсем маленький был. Наверное, он сказал это неосознанно. У меня были настолько примитивные мысли, что страшно вспомнить. Типа, мне так нравится мячик или — ой, ракетка такая большая! Ой, а как дети бегают красиво — вот бы погонять с ними. Честно. Не думала, что кем-то могу быть. Просто занималась для себя. На мой взгляд, так у всех детей. Ведь серьезно стала заниматься где-то лет через пять. До этого ходила только на три тренировки в неделю. После начала заниматься каждый день, еще позже — два раза в день.
— И конкретно сейчас какой график?
— Две тренировки по теннису — утром и вечером. Всего четыре часа. Между ними ОФП. Это либо плавание, либо йога. Где-то два часа. Всего шесть, не считая разминку и прочие подготовительные вещи. Признаться, остается время только пообедать. Иногда складывается ощущение, что я только на корте и живу, и даже ночую.
— Не устаешь?
— Я получаю удовольствие от того, что делаю. Поэтому легче переношу нагрузки. Если бы мне это не нравилось, быстро бы закончила. Стало бы скучно. Я вообще не понимаю, как некоторых заставляют идти на тренировки. Сама всегда прошу дать мне больше нагрузок. Только так может прийти какой-то результат.
150 долларов, гимназия, топ-10
— Вырастить теннисистку — дорого?
— Очень дорого. На первом этапе приходилось моим родителям справлять самим. После того как у меня появились какие-то результаты, стали помогать Центр тенниса и наша белорусская федерация.
— Получается, если родители изначально не обладают каким-то капиталом, невозможно ребенка сделать теннисистом?
— Да. Мне кажется, у родителей должны быть какие-то средства. Очень тяжело заиграть в теннис детям из бедных семей или из региона. Получается только у единиц. Иногда все-таки может повезти. А вообще, без денег некуда даже соваться. То есть усредненный портрет будущего белорусского теннисиста — ребенок из Минска и желательно обеспеченный.
— Это проблема.
— Большая. Деньги — вообще проблема. Не было бы денег, были бы все равны. И просто выживал бы сильнейший.
— Почему теннис такой дорогой?
— Да можно начать просто с экипировки. Элементарно хорошая ракетка стоит 150 долларов. Профессионалу их нужно как минимум четыре. Далее чехол для всего этого. Он тоже 150 долларов. Кроссовки — 100-150 долларов. На покрытии хард, как у нас в Минске, они быстро снашиваются. Нужно постоянно покупать новые. А на турнир съездить? Это вообще громадные деньги! Само участие, проживание, питание.
— Сколько обходиться твое месячное содержание?
— Честно говоря, не знаю. Весь финансовый учет ведет папа.
— Ты уже сама зарабатываешь?
— Ну да. Вот недавно 25-тысячник выиграла. Правда, все равно это еще небольшие деньги (по данным официального сайта WTA, Саснович заработала за карьеру почти 18 тысяч долларов — Телеграф). Чтобы серьезно зарабатывать, нужно входить в топ-100. Пока совсем мелочи. А богачи — в топ-10. Вот и получается, что суперзвездами становятся единицы. А те, кто за топ-100, не слишком обеспечены.
— Тем не менее, круто быть теннисисткой?
— Очень. И я это реально ощущаю. Многие из-за этого относятся к тебе с огромным уважением. Мол, ой, так ты теннисом занимаешься, ну, классно! Или учителя иногда шли на уступки. Особенно в спортивной школе. Просто до этого я училась в гимназии. Но дальше там учиться было трудно, ведь где-то уже лет в 15 решила окончательно, что останусь в теннисе.
— Можно, занимаясь теннисом исключительно в Беларуси, войти в рейтинг топ-100?
— Таких примеров я привести не могу. Все в основном уезжают за границу. В Испанию, Америку или Италию. Это правильно. Но я пока тут. Не у всех же один путь. Все люди разные. Меня все устраивает. Тренировки хорошие, родители рядом. В принципе, созданы все условия для работы, чтобы мне было комфортно.
— Тогда почему многие все-таки уезжают?
— Наверное, дело в том, что заграницей есть теннисные академии. У нас их нет. А кто-то находит за рубежом хороших тренеров. И еще один важный фактор — там тепло. Просто побыть в тепле приятно. А ведь еще можно на улице тренироваться, в зале ведь находиться практически целый год трудно.
— Еще есть такое понятие, как меценатство.
— Не могу это прокомментировать, потому что не сталкивалась с подобным явлением. Как-то жили на турнире с девчонками в семье из Голландии. Мне не понравилось — дома комфортнее. Какого-то другого спонсорства у меня тоже не было.
Азаренко, крики, маньяк
— Какая у тебя цель?
— Войти в топ-20. В этом году планирую попасть в топ-200. Через два года, может быть, в топ-50. И так далее. Если честно сказать, хочу стать лучшей белоруской.
— На данном этапе это место занято. Ты знакома с Викторией Азаренко?
— Ну да, несколько раз общалась.
— И как она в жизни?
— Я к ней отношусь с большим уважением. Просто сама понимаю, насколько трудно добиться того, чего добилась она. Надо отметить, что по Виктории сразу заметно, что она профессиональный спортсмен. Это прямо ощущается. Да, многие отмечают, что на корте она агрессивная, злая, но в жизни все совсем по-другому. У меня точно так же.
— Говоря о женском теннисе, трудно не затронуть тему криков. Ты часто кричишь на корте?
— Когда устаю, начинаю себе этим помогать. С криками легче переносить нагрузку. Но это не такие стоны, как у Маши Шараповой. До такого еще не доходило. Я делаю это более естественно. Можно сказать, громко выдыхаю.
— А когда соперницы слишком громко кричат, раздражает?
— Да пусть делают, что хотят. Я концентрируюсь только на себе и внимания на такие вещи не обращаю.
— Ты объездила много турниров. Все они проходили без проблем?
— Во Франции был забавный случай, когда на меня маньяк напал. Точнее, мог напасть. А может, мне вообще просто показалось. Просто на остановке стоял один очень странный человек. И казалось, что он на меня сейчас набросится. Честно говоря, я там прикольнулась неудачно, сказала это по-русски. И после этот человек как-то подозрительно оживился. Но в итоге все закончилось нормально.
— Зачастую теннисистки — очень привлекательные девушки. Тебе уже предлагали съемки в рекламе или просто фотосессии?
— Уже было несколько фотосетов в Германии. Я, в принципе, дружу с фотографами. Но не люблю, когда этот процесс затягивается больше, чем на два часа. А вот рекламные контракты заключены только с экипировкой HEAD. Я вся в HEAD уже четыре года. Эта фирма меня полностью одевает, обувает, а за некоторые результаты платит деньги. Так что периодически ко мне приезжает из Австрии большая коробка от HEAD, где полно подарков. Меня все устраивает.
— Некоторые теннисистки сломали себе карьеру после того, как на них свалились большие рекламные контракты.
— Когда ты высоко в рейтинге, без этого невозможно в принципе. Но нельзя этим увлекаться. Иванович, считаю, из-за контрактов ухудшила показатели. Она была первой, а потом… Надо просто знать, для чего ты идешь в большой теннис. Кто-то за деньгами, кто-то за известностью, а я просто люблю теннис, получаю от него наслаждение.
