Рубрики
Мировые новости

Александр Малнач: 16 марта — День оскорблённого латышского собственника

ИА REGNUM, 23 марта: На прошедшей в субботу в Брюсселе дискуссии «20 лет без железного занавеса» президент Латвии Валдис Затлерс заявил, что своего рода «ценностный занавес» между жителями России и Латвии по-прежнему существует. Его будто бы создает различное информационное поле, в котором отражается различное понимание демократии. Между прочим, глава государства призвал Европу не забывать о такой удаче, как возвращение Латвии в лоно европейской цивилизации.

К тому же вернулась Латвия не с пустыми руками. Но со своим особенным пониманием демократии, которое допускает неучастие в выборах и поражение в правах сотен тысяч постоянных жителей. Со своим особенным информационным полем чудес, на котором упразднители конституции и демократии, предатели родины, пособники оккупантов и палачи превращаются в национальных героев. И со своим уникальным национальным праздником — 16 марта.

Ежегодные марши легионеров по улицам Риги стали традицией. Чтобы по ту сторону «ценностного занавеса», на которой проживают не только жители России, но и подавляющее большинство моих латвийских соотечественников, хорошо понимали, кто же они на самом деле — воины латышского легиона SS — и что они отмечают 16 марта, приглядимся к ним повнимательнее.

Бедная Милда

В новейшей истории Латвии марш неонацистов к памятнику Свободы удалось остановить лишь однажды. Три года назад, в преддверие рижского саммита НАТО, власти предпочли огородить Милду забором, оградив тем самым главную святыню страны от воздания ей сомнительных почестей, а Латвию от упрёков в потворстве неонацистским настроениям.

Помнится, предусмотрительность властей очень больно задела патриотические чувства иных представителей титульной нации. Тогдашнему главе государства, Вайре Вике-Фрейберге, даже пальчиком по лбу постучать пришлось, дабы остудить пыл запутавшихся в патриотизме сограждан. Произошло это у подножия того же самого многострадального памятника.

Чего только не довелось видеть и слышать несчастной Милде! Одни (да если бы только одни) гениталии сынов туманного Альбиона, чего стоят. Но то нужда совершенно иного рода. А что понуждает сынов и дедов Латвии каждый год совершать паломничество по маршруту Домский собор — Милда — легионерское кладбище в Лестене?

Попка дурак

Ключ к пониманию мотивации ветеранов латышского легиона, на мой взгляд, следует искать в легионерской песенке, что обычно распевают участники шествий 16 марта. А поют они про то, как сначала побьют «красных» (большевиков, то есть), а затем и за «серых» (то есть, за фрицев) возьмутся.

Теперь говорят, что тогда легионеры питали надежду, разгромив с помощью немцев Советский Союз, повернуть оружие против своих вчерашних союзников и вместе с Великобританией и США нанести поражение гитлеровской Германии, устранив тем самым последствия пакта Молотова-Риббентроппа. Но на чем зиждилась эта наивная вера, если она существовала, конечно?

На сходстве положений, оказывается. В 1918-1919 годах примерно таким же манером Латвия отвоевала свою свободу. Сначала в составе германской армии под командованием генерала фон дер Гольца латыши сражались против большевиков, а затем, когда тех оттеснили в Латгалию, уже в союзе с эстонцами и при поддержке Антанты, — против немцев.

Корысти ради

Почему же большевики были для нарождающейся латвийской государственности врагом №1? Ведь объективно поражение красных и восстановление единой и неделимой России означало потерю всяких надежд на независимость Латвии не только в настоящем, но и в отдалённом будущем? И почему немцы, угнетавшие латышей на протяжении восьми столетий и не делавшие в сторону провозглашённой 18 ноября 1918 года Латвийской республики никаких особенных реверансов, оказались ближе ее отцам-основателям — пусть и временными, но союзниками?

Ответ мы найдем в политической практике тех и других. Большевики, которые очень легко на рубеже 1918-1919 годов овладели почти всей территорией Латвии, начали с конфискации и огосударствления частной собственности. В прибалтийских губерниях России, где крестьяне не только мечтали о земле, но и реально владели земельной собственностью, такая политика не могла не встретить отчаянного сопротивления.

Та же история, увы, повторилась в 1940-1941 годах. Советизация Латвии заключалась прежде всего в ликвидации частной собственности на средства производства: земля, домовладения, промышленные и торговые предприятия были национализированы и объявлены собственностью государства. «Социалистические преобразования» создали почву для массового распространения антисоветских настроений, а физические репрессии, обрушившиеся на жителей Латвии (по признаку социальной принадлежности и без различия национальности) за неделю до вторжения германских войск, послужили своего рода детонатором для взрыва негодования.

Дело мести

В антибольшевистской агитации, которую развернули немцы в занятой с ходу Прибалтике, тема репрессий получила ведущую роль. В вопросе же собственности гитлеровская Германия проявляла куда больше либерализма. Это делало немцев более приемлемыми для тех, кто добровольно пошёл к ним на службу. Теперь ограбленные собственники могли отомстить советской власти за своё унижение. Ничто не мешало им встать под знамёна национал-социализма. Не смотря на то, что идеологи германского фашизма в пропагандистских целях заигрывали с социализмом, принцип неприкосновенности частной собственности оставался незыблем. Соображения же морально-этического свойства в душе обворованного собственника нередко уступают место жажде мщения.

Кстати, когда генеральный комиссар Декслер пригласил к себе директоров марионеточного самоуправления, чтобы сообщить им о намерении Гитлера сформировать латышский легион SS, те в обмен на сотрудничество просили отнюдь не о восстановлении независимости, а о проведении денационализации (гитлеровцы всю госсобственность, включая и конфискованные советской властью фабрики, торговые предприятия и земли, объявили своей военной добычей и поставили на службу третьему рейху).

Легионеры — это национальная гвардия латышской буржуазии. Кровь они проливали не за свободу отчизны, как теперь уверяют нас фальсификаторы всех мастей, а за отнятую советской властью собственность. Латышское командование и идейный рядовой состав легиона (а именно таковые сегодня обращают на себя внимание 16 марта; прочие, которых забрали насильно, сидят и тихо получают свою легионерскую пенсию) любовью к родине прикрывали и прикрывают любовь к утраченной и вновь обретённой собственности. А любовь к собственности чувство почтенное, достойное всяческих похвал и всяческого поощрения (вот власти его и поощряют в меру возможностей), но отягощённое изрядной долей эгоизма и, в следствие этого, человеконенавистничества.

Такие разные судьбы

16 марта — это день оскорблённого в своих лучших чувствах, но утешенного нынешней властью, латышского собственника. В этом кроется родовое отличие этой даты от той, что отмечают по ту сторону «ценностного занавеса» — 9 мая.

День Победы — это праздник тех, кто сражался за Родину в чистом виде. Их любовь к Родине не знала и не знает расчёта. Им нечего было терять, кроме жизни, и ради спасения отчизны от ненавистных захватчиков они не задумываясь отдавали то единственное, чем владели.

Да, на стороне Гитлера воевало немало представителей великорусского народа. Да, в современной России тоже находят себе место приверженцы неонацистской идеологии. Но по ту сторону «ценностного занавеса» — это рассматривается как беда и серьёзная угроза обществу. В России акции неонацистов проходят под покровом ночи, а не под охраной подразделений внутренних войск, как в вернувшейся в лоно европейской цивилизации Латвии.

Но в Брюсселе об этом говорить не принято. Там все больше о прелестях латвийской и дефектах российской демократии повествуют. Тем более, когда партнёром по дискуссии выступает сам Карл Бильт, шведский министр иностранных дел, в свое время рьяно уговаривавший лидеров Народного фронта Латвии отказаться от нулевого варианта гражданства.

http://moneymarkets.by/