Предприятия, выполняя грозное задание по разгрузке складов, предельно либерализовали условия сделок – бери так, деньги отдашь, когда будут
В плановой советской экономике острейшей проблеме товарного дефицита сопутствовала, как это ни странно, проблема сбыта готовой продукции. Не потому только, что на практике не удавалось определить потребное количество пуговиц для кальсон, но и количество самих кальсон, поскольку (сезон на сезон не приходится!) в теплые зимы реализация мужского белья такого типа резко падала.
Были и другие причины несовпадения предложения и спроса. Например, практикуемое и до сих пор в Беларуси планирование «от достигнутого» с его обязательным требованием завтра производить больше, чем вчера. А у человека всего две ноги. Население же в СССР увеличивалось в основном за счет южных народов, где потребность в кальсонах практически отсутствовала, поскольку тамошние мужчины круглый год могли ходить в одних только трикотажных рейтузах от лучших советских производителей спортивной одежды. Существовало и другие причины, существенно влиявшие на рост промышленного «неликвида», воздействие которых трудно было оценить и совершенно невозможно предотвратить. Например, (вы будете смеяться!) много крови попортил советским швейникам Голливуд. Дело в том, что страна после подписания в 1975 году в Хельсинки декларации о безопасности и сотрудничеству в Европе, встала перед необходимостью закупать на Западе киноленты тамошних мастеров критического реализма, которые не гнушались показа откровенных сцен. И если эпизоды разнузданного натурализма можно было легко вырезать, то нельзя было избежать показа подготовки героев к ним. Иначе от всего фильма не осталось бы ничего, кроме анонсированного в «Советском экране» критического пафоса.
Поэтому иногда советский двуполый зритель мог увидеть, что «в лучших домах Парижа и Лондона» мужчины кальсоны не носят. Ломали голову — почему? Может, опасаются в нужный момент запутаться в тесемках? Голливуд нанес несокрушимый удар и по «семейным трусам». И по производителям женского исподнего, потребители которого вдруг перестали доверять испытанным пролетарским брэндам типа фабрики имени Крупской или Клары Цеткин.
Представить, что придет время, и эстафету производства дамского белья от «Комсомолки» примет «Милавица» было совершенно невозможно. Если бы такой провидец и появился перед публикой, то только для того, чтобы задать работу санитарам из Новинок.
Все невостребованное оправлялось на склады, на радость мелким грызунам и моли, после чего в меру траченное отправлялись в магазины и отделы уцененных товаров. В общем, при нужде, а она простому советскому человеку всегда сопутствовала, можно всегда было купить не ношеную вещь по цене ношеной.
А потом в страну хлынул дешевый зарубежный ширпотреб, и о кальсонах, семейных трусах и прочих «грубошовных» вещах, для интимных мест, канули в лету.
Покупатель быстро освоил нехитрый механизм голосования рублем, тем самым избавив себя от дефицита, а проблему запасов полностью переложил на плечи неумелых производителей и недальновидных продавцов. Во всем мире рост неликвида грозит им разорением, поэтому они стараются производить только то, что можно продать.
Но не таковы наши государственные и контролируемые государством предприятия. Они и всегда считали нужным и возможным заставить покупателя приобретать именно их продукцию, а наступивший кризис только подстегнул их усердие. Началось с того, что правительство установило задания по темпам роста производства, которые превышают показатели предкризисного и очень благоприятного для белорусской промышленности года. Потребители белорусской продукции на основных рынках, будто предчувствуя тяжелые времена, старались закупить побольше товаров, пока деньги не обесценились. А в Беларуси посчитали, что таким образом рынки демонстрируют свою преданность традиционному поставщику. И установили для промышленности темпы роста в 110-112%, для внешней торговли — 116,2-117,7% (экспорт — 117-118,5%, импорт — 115,5-117%) и сравнимые увеличения (уменьшения) по другим отраслям и показателям. Обращает на себя внимание точность расчетов — до десятых процента, то есть до тысячной доли от единицы.
Утвержденный соответствующим указом президента весь «прогноз» приобрел статус закона, а показатели из индикаторных стали директивными. Попробуй, не выполни.
Тем не менее, не выполняют. Внешняя торговля, например, вообще не вписались в общий поступательно-наступательный контекст. Если объем экспорта в первом полугодии 2008 года по сравнению с первым полугодием 2007 года составил 161,4%, то в первом полугодии 2009 года — только 52,3% от объемов первого полугодия 2008 года. Но поскольку перед промышленностью стояла задача увеличение объемов производства, то импорт сокращался медленнее и составил 66,6% от объемов первого полугодия прошлого года. Поэтому вместо «узаконенного» уменьшения отрицательное сальдо при сократившихся объемах внешней торговли достигло в первом полугодии 3,5 млрд. долларов и практически удвоилось.
Хорошо еще, что промышленность тоже отказалась выполнять «прогноз» и сократила объемы производства на 4%. Иначе запасы неликвида, весьма вероятно, превысили бы среднемесячный объем производства. А так за семь месяцев они составили «всего» 88,3% (в прошлом году — 49,3%).
Вполне понятно, при прочих равных условиях, складские запасы уменьшаются вслед за падением объемов производства. А производство сокращается потому, что ,не имея реализации, предприятия не имеют денег на покупку сырья и комплектующих. В этом суть «текущего момента».
Но, как и всегда, на это совершенно понятное обстоятельства напускается туман. Мол, президент неоднократно указал, на необходимость сокращения складских запасов, правительство и директорат подсуетились и дело пошло.
И вот уже Лукашенко сияет «умеренным оптимизмом оптимизм в плане разгрузки складов предприятий» и уверяет народ что, «динамика есть: 7-10%. Желательно больше, но в этой ситуации и этому радуешься».
На наш взгляд, так это и очень большая динамика.
Но бывает так, что узнаешь истинную цену своей радости, и эта радость моментально исчезает. Чтобы в этом убедиться, достаточно открыть финансовый раздел статистического отчета годичной
давности. В нем сообщается, что оплаченная выручка в I полугодии составила 92,5%. В нынешнем отчете показатель оплаченной выручки вообще не упоминается. А между тем, по оценкам экспертов, она в некоторых отраслях сейчас составляет 20% и менее.
Очевидно, это объясняется тем, что предприятия, выполняя грозное задание по разгрузке складов, предельно либерализовали условия сделок — бери так, деньги отдашь, когда будут.
То есть товар отгружается, проводится по бухгалтерским документам как проданный, а деньги не счет предприятий в полном объеме не поступают или не поступают вообще.
Дебит с кредитом сходятся, денег нет.
А что есть? Большие и растущие запасы, для хранения которых некоторым предприятиям приходится брать кредиты на аренду складских помещений за пределами своих территорий. Или производить частичную разборку техники, хранящейся на открытых площадках. Проще говоря, свинчивать свинчиваемое и нести на склад комплектующих. Иначе это сделают живучие как тараканы несуны.
Понятно, что от длительного хранения продукция не становится ни более модной, ни более качественной.
Чтобы ее реализовать придется открывать магазины уцененных товаров.
Какой уж тут оптимизм.
Констатин Скуратович, «Наше мнение».
