В странах Латинской Америки любят и уважают традиции. Это касается и имен собственных. А вот на Острове Свободы живут наперекор правилам. Вместо того, чтобы называть своих детей Хосе и Изабеллами, кубинские родители все чаще экспериментируют…
Работа журналиста на Кубе связана со многими сложностями. К примеру, нужно научиться задавать щекотливые вопросы так, чтобы получить ответ. Но кто бы мог подумать, что простая просьба к человеку представиться может вызывать такие проблемы. Тем не менее, ответ очень часто заводит меня в тупик. И не потому что я – англичанка. Мои кубинские коллеги порой бывают не менее озадачены.
В самом деле, сегодня все реже встречаются Марии и Мигели, и все потому, что родители дают волю фантазии.
«Вам непременно следует поговорить вот с этой девушкой», — рассмеялась директор школы, когда я зашла к ней в кабинет и сообщила о своем желании побольше узнать о кубинских именах. И она указала мне на молодую учительницу, склонившуюся над партой.
«Данэйзис», — представилась девушка.
«Ради Бога, простите, как-как вы сказали?», — не удержалась я, и учительница произнесла наверняка много раз повторявшуюся фразу. «Это комбинация имен моих родителей. Их зовут Даниэль и Дэйзи. Получается что я — Данэйзис.»
В классе у Данэйзис учится девочка по имени Олданиер, это имя ее отца задом наперед. А другую ученицу зовут Зулькари, по имени какой-то всеми забытой иностранной мыльной оперы.
Все это начинает действовать на нервы не только иностранцам, но и самим кубинцам. Недавно я наткнулась на статью кубинского ученого, женщины, которая рекомендует сотрудникам «наставлять» молодых родителей, собирающихся назвать своего ребенка именем очередного бейсболиста или рекордного урожая, объясняя им, как трудно потом придется их сыну или дочери в жизни. Ведь каждый раз объяснять смысл своего имени – это своего рода моральная травма.
Сразу после революции 1959 года в стране был наплыв Фиделей, Раулей и Эрнесто.
Однако в 70-е годы воображение у кубинцев заработало на полную мощность. Именно тогда хитом стала буква Y, практически не встречающаяся в испанских именах, и от этого столь притягательная и манящая. И пошли Юлиески (Yulieski), Юмилисы (Yumilis), Яралейдисы (Yaraleidis) и прочая экзотика. Даже привычные Даниэли вдруг преобразовались в Яниэлей.
В стране, где правительство контролировало все, от образования до того, что у вас в тарелке, хотелось хоть чем-то выделиться и избавиться от единообразия, к которому почему-то везде стремились коммунистические режимы.
По словам пожилого писателя Жаима Саруски, пригласившего меня в свою заваленную выцветшими фолиантами квартирку в когда-то престижном районе Вердадо, в этом нет ничего плохого.
«Людям хочется быть оригинальными, чтобы соответствовать веяниям времени, — вспоминает Саруски. — Сначала были имена вроде Дансизи (Dansisy), искаженная транслитерация английского выражения, определяющего хорошего танцора. Потом появились Даеси (Dayesi), включавшие сразу три слова, обозначающие «да» на разных языках».
Как ни странно, власти никогда не препятствовали даже самому вольному выбору имен, а что касается «морального ущерба», то страдал кто угодно, только не сами носители вычурных имен.
«Когда впервые получаешь список класса, просто за голову хочется схватиться, — признается Данэйзис. – Сразу и не разберешь, кто мальчик, а кто – девочка. А уж про то, как произносить эти имена, я вообще молчу, это просто кошмар».
Лингвистический кошмар преследует и меня на улицах старой Гаваны, жители которой обмениваются последними сплетнями на порогах своих домов и время от времени окликают своих детей.
«Эддимари, немедленно домой», — кричит мать своей заигравшейся дочке. По крайней мере, никто больше на этот зов не откликается.
Встречаются на улице и вполне типичные Пабло и Эрнесто, наколка «Че» подтверждает, в честь кого был назван мужчина.
Но носители таких традиционных имен сегодня явно в меньшинстве.
«Вы можете встретить людей, названных в честь кораблей, заходивших на Кубу», — с гордостью поясняет женщина со странным именем Ямилейсис, (о происхождении ее собственного имени остается только гадать). И в самом деле, мне встречались люди по имени Уснави (US Navy).
Поэтому я уже не удивляюсь, когда узнаю, что мою очередную собеседницу зовут Носленис. «Это Нельсон – так зовут моего отца, только задом наперед», — поясняет она.
«В этом нет ровным счетом ничего странного, — говорит ее мать, видимо все же прочитавшая в моем взгляде оттенок удивления. — Меня, к примеру, зовут Мейлин. Так назвала меня мама в честь марки тушенки, которую нам выдавали по карточкам».
Источник: Русская служба Би-би-си