15-16 ноября в Москве пройдут германо-российские межправительственные консультации, в декабре должен состояться саммит ЕС-Россия. Обе встречи пройдут на фоне заметного спада в отношениях между Москвой и Берлином и Москвой и Брюсселем. Социолог Пал Тамаш, директор центра политики реформ Будапештского университета Корвинус, считает, что нынешняя напряженность в отношениях вызвана объективными причинами. Их будущее во многом зависит от того, удастся ли Европе разрешить свои финансовые проблемы. В то же время, в нормализации связей Россия заинтересована в большой степени, чем Европа, заявил Тамаш в интервью DW.
DW: — Ухудшение отношений между Россией и ЕС, Россией и Германией, о чем сейчас спорят эксперты и сообщают СМИ, — это уже свершившийся факт или все же досужие домыслы?
— Пал Тамаш: До определенной степени — домыслы, но то, что отношения не улучшаются, — это точно. Я вижу структурные причины — как краткосрочные, так и долгосрочные — если не для ухудшения, то для постоянной напряженности.
— Что это за причины?
— Если смотреть на короткий период, то тут речь идет об интересах обеих сторон. Что касается России, то в ближайшие 2-3 года поменяется парадигма развития страны. Если еще несколько лет назад, несмотря на резкие заявления Владимира Путина, Москва планировала — в рамках российских традиций — не только технологическую модернизацию, но и социально-политическую, то после переизбрания Путина и массовых акций протеста российские властные элиты выбрали консервативный сценарий развития. Европе в нем места мало. Во всяком случае, она уже не такой близкий союзник, поскольку консервативная Россия видит себя более самостоятельным игроком.
Такую смену мини-парадигмы европейские аналитики воспринимают не просто как шаг назад, а как попытку Москвы воспользоваться моментом слабости Европы. В 1990-е годы Европа была привлекательной, сильной, ориентированной в будущее и могла позволить себе читать морали России, например, по поводу чеченской войны. Потом наступило время, скажем так, перемирия. Европа осталась сильной, но у нее исчезли основные рычаги воздействия на Москву, отношения нормализовались.
А сейчас у Европы экономические трудности, в Германии, правда, в меньшей степени, в других странах — в большей. Ее привлекательность для так называемых новых восточноевропейских стран — Беларуси и Украины — снижается, усиливается российский фактор влияния. И Россия не выжидает, а сразу старается заполучить преимущества, пока у Европы внутренние проблемы.
— А есть говорить о более отдаленной перспективе?
— В долгосрочной перспективе у России есть, я бы сказал, относительно хорошее десятилетие. Потом будет хуже. Один из факторов — энергетический. Российский газ на европейском рынке занимает сейчас доминирующее положение, что объясняется географией и сетью трубопроводов. Однако вскоре сжиженный газ изменит ситуацию, трубопроводы не будут такими важными, а географическая близость — первостепенной. Когда Москва станет лишь одним из целого ряда — пусть и важных — поставщиков, она потеряет свое былое влияние.
Но до этого у России есть еще 10-15 лет, чтобы давить на Европу. Поэтому она спешит. Сейчас открыто окно возможностей, но оно может захлопнуться, считают российские стратеги.
— Какую роль в нынешней напряженности в европейско-российских отношениях сыграло возвращения в Кремль Владимира Путина?
— Факторы, которые я перечислил, объективны. Что касается возвращения президента, то тут важен не сам факт возвращения (Путин никуда и не уходил), а то, что вернулся другой Путин. Это уже не выразитель линии умеренных либералов-западников, которые ушли от него, а консерватор. Не знаю, сам он таким стал или его сделали, но факт налицо. Поэтому проблема не в личности президента, а в том, что он выступает в новом качестве.
— Есть продолжать разговор о субъективном факторе, каков настрой европейской политической элиты, как она намерена вести себя с Россией?
— У Европы сейчас другие болячки. В этих отношениях активный партнер — не Брюссель, а Москва, сознательно и целеустремленно пытающаяся занять новые позиции. Сейчас наблюдается очень много риторики с обеих сторон. Не думаю, что Евросоюз видит серьезную опасность для своих стратегических интересов, потому едва ли он будет прилагать активные усилия для того, чтобы оттолкнуть от себя Россию.
— Кто сейчас играет решающую роль в выработке политической линии в отношении Москвы — общеевропейские структуры или национальные правительства?
— Национальные правительства, прежде всего — Германии. Берлин — серьезный игрок, важный партнер Москвы и в то же время — исторический соперник на пространстве между Россией и Германией. У остальных государств ЕС другие заботы. Если ФРГ сделает какие-то серьезные шаги, вряд ли они встретят сопротивление со стороны других европейских стран.
— Германия всегда старалась предельно корректно выстраивать российскую политику. Но в последнее время изменилась тональность высказываний не только немецких СМИ и экспертов, но и депутатов бундестага, МИДа. Москва платит той же монетой. Кажется, что стороны не хотят даже скрывать взаимного раздражения. Во что это может вылиться?
— Пока ни во что. Конечно, депутаты бундестага могут продемонстрировать раздражение, но это вовсе не означает, что Россия стала для них важным противником. В ситуации общей политической раздраженности в Европе, в конце концов, главный вопрос — куда повернет сама Европа.
— А каким вам видится будущее российско-европейских отношений?
— Все зависит от того, чем обернется в итоге финансовый кризис в зоне евро. Я думаю, что удастся найти какие-то новые рычаги для стабилизации положения. Как только это произойдет, Европа вновь обретет себя, будет меньше раздражаться по поводу России, а у той будет меньше шансов и желания раздражать сильную Европу. Москва любит раздражать Европу, пока та слабая, но она не хотела бы конфронтации со столь крупным игроком.
В то же время, не думаю, что между Россией и Европой будет большая любовь. Для Брюсселя отношения с Москвой — это не сверхважная стратегическая цель. Нормализация отношений куда важнее для самой России.
Источник: Русская служба DW