Вопрос:Вы сможете поделиться вашим личным опытом, в отношенииузников «болотного дела»: как каждый из них может бороться за своюсвободу?»Людям, которые находятся в тюрьме по несправедливымобвинениям, в том числе по «болотному делу»… нужно сохранить своездоровье, свой разум. А бороться за их освобождение должны те, кто на свободе -мы».Вопрос:Сколько вы будете оставаться в Германии? Как общаться сПутиным, что бы вы рекомендовали Западу?»Было бы для меня слишком самонадеяно давать опытнымзападным политикам советы, как им вести себя в общении со столь непростымчеловеком, коим является президент моей страны. Я этим заниматься не буду. Яочень надеюсь, что политики западных стран, общаясь с Путиным, будут помнить -просто помнить о том, что я не последний политзаключенный в России».»Относительно моего пребывания в Берлине — ничего немогу сказать, я даже не успел посоветоваться с близкими. Визу мне дали на год,год у меня есть».Вопрос:О возвращении в Россию, о рекомендациях ехать ли в Сочи.»Когда меня разбудил начальник тюрьмы, мне сказали,что я еду домой. Потом я очутился в Берлине. Конвой ушел в тот момент, когда замной закрылся люк самолета немецкой авиакомпании. Господин Песков(пресс-секретарь Кремля) сказал, что я могу возвращаться в Россию. К сожалению,сейчас у меня нет гарантии… что я смогу потом выехать по семейным делам. Сформальной точки зрения российский Верховный суд должен подтвердить решениеЕСПЧ о том, что иск по делу ЮКОСа на 550 млн долларов снят с меня и Платона Лебедева.Пока этого не произошло».»Сочи — это праздник спорта, праздник для миллионовлюдей. Наверное, не надо его портить. И не надо его превращать в праздник личнопрезидента Путина, наверное это тоже было бы неправильно».Вопрос:Вопрос о роли Германии и МИДа страны.»Я благодарен Германии и немецким политикам заучастие в моей судьбе. Менее всего я бы хотел, чтобы в результате этого участияпроизошли какие-то проблемы для тех людей и той страны, которой я благодарен.На сегодня таких проблем, меня уверили, нет. Я не собираюсь заниматьсяполитической деятельностью. О чем сказал в письме президенту Путину иподтвердил уже неоднократно. Я собираюсь заниматься общественной деятельностью.Борьба за власть — это не мое. Ну а дальше решать все-таки не мне».Вопрос:Что вы думали, когда вас разбудили в 2 часа ночи? Мыслышали, что вы не будете подавать заявление на помилование, почему выпередумали? Была ли вовлечена ФСБ?»Впервые о такой возможности я услышал отсвоих адвокатов 13 ноября, когда они приехали ко мне в колонии, и сказали, чтогосподин Геншер говорит о том, что президент Путин не ставит условием моегоосвобождения признание вины. И мне просто необходимо написать прошение… Сэтой точки зрения это для меня было формальностью. Не формальностью было признаниевины. Признавая вину в несуществующих преступлениях, я бы играл на стороне тех,кто… считал 100 тысяч сотрудников ЮКОСа безразмерной преступной группой… Яне мог таким образом поступить с теми людьми, которые ни в чем не виновны. Итолько поэтому на протяжении последних уже пяти лет я отвечал отказом напредложение о том, чтобы написать прошение. Именно из-за фразы о признаниивины. Это моя позиция».
Рубрики