Рубрики
Мировые новости

Сильный взгляд слабого пола. 12 идей первой женщины премьер-министра Израиля

За четыре дня до провозглашения независимости Израиля, 10мая 1948 года, переодевшись в арабскую одежду, Голда Меир ночью тайно направиласьв Трансиорданию. Ее целью было убедить короля Абдуллу не присоединяться карабскому антиеврейскому движению. Король оценил храбрость своей гостьи и сталуговаривать ее не торопиться с провозглашением государственности.

“Разве нас можно упрекнуть в том, что мы торопимся? -ответила его величеству Меир. — Мы уже прождали 2 тыс. лет”. Невзирая на угрозувойны, в ночь с 14 на 15 мая она и еще 24 ее соратника поставили подпись под историческимдокументом — Декларацией независимости Израиля.

Это было новое, микроскопическое, бедное государство снаселением 650 тыс. человек, из которых 420 тыс. — иммигранты. Среди них ибывшая киевлянка Меир. Теперь это страна с численностью населения как два Киеваи объемом ВВП в две Украины. В пересчете на душу населения ВВП Израиляприблизительно такой же, как и в странах Евросоюза. В1969-м Меир стала пятым премьер-министром Израиля и первой на этом посту женщиной в истории ближневосточных государств.

В 1906 году тогда еще восьмилетняя Голда Мабович и ее семьяэмигрировали из Украины в США. В 1921-м 23-летняя Голда оставила самую сытуюэкономику мира и вместе с мужем отправилась в беднейшую часть планеты — вПалестину.

Подгоняемые волной антисемитизма и угрозой уничтожениягитлеровским режимом, европейские евреи совершили массовый исход на Землюобетованную, которая к тому времени была всего лишь узкой полоской выжженной,безжизненной пустыни.

В первые 25 лет своего существования молодая и бедная странапрошла через четыре войны, каждая из которых ставила ее на грань выживания. В1969-м Меир стала пятым премьер-министром Израиля и первой на этом постуженщиной в истории ближневосточных государств. С этого момента Израиль начал своевосхождение на пик мирового капитализма.

“Если Давид Бен-Гурион — отец Израильского государства, тоГолда — его мать”, — так теперь пишут биографы о роли Меир в современнойистории страны. Она начала свою головокружительную карьеру, собирая миндаль, выращиваяцыплят, присматривая за детьми, преподавая им английский язык. В автобиографииМеир написала: “Я не выбирала карьеру. Я не выбирала профессию. Просто такполучилось”. Ее также называли Золотой девушкой сионистского движения. Своим красноречиеми способностью убеждать она за одну поездку в США привлекла $ 50 млн на финансированиеоборонных программ государства от богатой еврейской диаспоры. Своим красноречием и способностью убеждать она за одну поездку в США привлекла $ 50 млн на финансирование оборонных программ государства от богатой еврейской диаспоры.

Потрясенный премьер-министр Бен-Гурион сказал:“Когда-нибудь, когда история будет написана, там обязательно будет упомянуто, чтобыла такая еврейская женщина, которая достала деньги, сделавшие нашегосударство возможным”. Сама же Меир довольно скромно, но точноохарактеризовала секрет своего успеха: “У нас было секретное оружие -отсутствие альтернативы”.

Своих критиков она отсекала не менее ярко: “Если у нас естьвыбор между тем, чтобы погибнуть, вызвав всеобщее сочувствие, или выжить сплохим имиджем, то лучше уж мы останемся живы”. Незадолго до своей кончины Меириздала мемуары Моя жизнь — не слишком оригинальное название, но весьма поучительноесодержание для политиков и домохозяек, друзей и врагов. 1

“Со страхом связано одно из самых отчетливых моихвоспоминаний. Мы жили тогда в Киеве, в маленьком доме на первом этаже. Яснопомню разговор о погроме, который вот-вот должен обрушиться на нас. Конечно, ятогда не знала, что такое погром, но мне уже было известно, что это как-тосвязано с тем, что мы евреи, и с тем, что толпа подонков с ножами и палкамиходит по городу и кричит: “Христа распяли!”. Они ищут евреев и сделают что-тоужасное со мной и моей семьей. <…>. Много раз в жизни мне пришлось испытатьто ощущение страха, чувство, что все рушится, что я не такая, как другие. Иинстинктивная глубокая уверенность: если хочешь выжить, ты должен что-топредпринять сам”

— детские воспоминания, которые дали Голде Меир закалку навсю жизнь.

“Не стоит быть слишком умной, — сказал мне отец. — Мужчиныне любят умных девушек”. Заливаясь слезами, я объясняла, что теперь образованиенеобходимо даже замужней женщине. И вообще, рыдала я, лучше мне умереть, чемвсю жизнь или даже часть жизни гнуться над машинкой в грязной конторе. Но нидоводы, ни слезы не помогали. Мои родители были убеждены, что средняя школа, покрайней мере для меня, — непозволительная роскошь, к тому же нежелательная”

— о тернистом пути женщины в свободный мир начала XX века.

“Есть матери, которые работают лишь тогда, когда вынужденыэто делать: муж болен или потерял работу или семья еще каким-то образом выбитаиз колеи. Их действия для них самих оправданы необходимостью — иначе нечембудет кормить детей. Но есть женщины, которые не могут оставаться дома подругим причинам. Ка и дети, их натура, все их существо требует большего: они немогут отделить себя от жизни общества. Они не могут допустить, чтобы ихгоризонт ограничивался детьми. Эти женщины не знают покоя”

— о мотивах деловой активности женщин.

“Меня как социалистку поражало то, что я наблюдала в этомтак называемом бесклассовом обществе. Я не верила своим глазам, когда, проезжаяпо московским улицам при 40-градусном морозе, увидела, как пожилые женщины стряпками, намотанными на ногах, роют канавы и подметают улицы, в то время какдругие, в мехах и на высоких каблучках, садятся в огромные сверкающиеавтомобили”

— о социальном расслоении, поразившем ее в Москве в периодсемимесячного пребывания на посту первого посла Израиля в СССР (1948 год).

“Мне здорово надоело слышать о том, как евреи “украли” уарабов землю в Палестине. Дело обстояло совершенно иначе. Много полновесноймонеты перешло из рук в руки, и много арабов стали очень богатыми людьми.<…>. В то время, когда мы приехали в Палестину, землю в Эмеке скупалидовольно широко, хотя земля эта в большей своей части представляла собой черныеболота, распространявшие малярию и черную лихорадку. Но важно было то, что этузачумленную землю можно было купить, хоть и недешево. Кстати, немалый ее кусокЕврейский национальный фонд купил у богатой арабской семьи, проживавшей вБейруте”

— на землях, о которых рассказывала Меир, теперьвыращиваются урожаи овощей и фруктов, значительная часть которых продается навнутреннем рынке и экспортируется в страны Евросоюза.

“Две опасности подстерегают тех из нас, кто появился вкачестве новых самостоятельных государств: во-первых, опасность засидеться впрошлом; во-вторых, иллюзия, что политическая независимость немедленно разрешитвсе наши проблемы. Что значит “засидеться в прошлом”? Естественно, многие новыенации сохранили неприятные, иногда горькие воспоминания. Естественно, они имеютзуб на своих прежних правителей и склонны считать свои сегодняшние трудностинаследием прошлого. Вполне естественно, что вновь возникшие свободные нациидолжны помнить о прежних страданиях и унижениях. Народ не может строить свое будущее,если он забыл о прошлом. Но жить, продолжая размышлять только о прошлом, невозможно:всю свою энергию, все способности следует вложить в будущее”

— после посещения Африки Меир отметила: чем больше головповернуты в прошлое, а не в будущее, тем страшнее выглядит настоящее любого,пусть даже независимого государства.

“Мы не будем по-настоящему свободны, пока наших детей будуткормить другие. Мы будем по-настоящему свободны лишь тогда, когда научимсяполучать то, что нам нужно для пропитания, со своей собственной земли”

— о необходимости подъема национального производства.

“Во время этой поездки [по африканским странам] я поняла,что нам в Израиле надо изменить развлечения для официальных гостей. Африканцы,как и израильтяне, непременно хотели, чтобы гости часов по 12 осматривалидостопримечательности, а потом без всякого снисхождения волокли их на банкет сречами, состоящими из бесконечных взаимных поздравлений. Я сидела на этихбанкетах и в изнеможении думала, что через несколько часов опять предстоитпоездка под палящим солнцем, которая завершится таким же банкетом с речами. И япоклялась себе, что когда вернусь в Израиль, то сделаю что-нибудь, чтобы унять нашерьяное гостеприимство”

— об излишествах в дипломатических ритуалах.

“Это будет великий день, когда арабские фермеры перейдутИордан не на танках, а на тракторах, и протянут руку дружбы — как фермерфермеру, как человек человеку. Может быть, это и мечта, но я уверена, что в одинпрекрасный день она сбудется”

— из выступления и. о. премьер-министра Израиля Голды Меир вАтлантик-Сити (США).

“Мы не будем больше слушать льстивых похвал израильскомународу. Замечательный народ! Каждые десять лет выигрывают войну! И опятьвыиграли! Изумительно! А теперь пусть возвращаются на свое место”

— о том, что твердость позиции — единственное условиевыживания в циничном мире.

“В Израиле по-прежнему нет смертной казни, и вот самоебольшее, что мы делали: мы сажали террористов в тюрьмы, <…>, мы высылалииз страны арабов, открыто поддерживавших и подстрекавших террористов. “Вашесвятейшество, знаете ли вы, какое мое самое первое воспоминание? Ожиданиепогрома в Киеве. Разрешите заверить вас, что мой народ знает о жестокости всечто возможно, и о настоящем милосердии мы тоже все узнали, когда нас вели внацистские газовые камеры”. Вероятно, с папой так говорить не принято, но ячувствовала, что говорю от имени всех евреев мира — и живых, и тех, кто погиб, когдаВатикан сохранял нейтралитет во время Второй мировой войны”

— ответ Меир на упрек со стороны папы римского Павла VI ожесткости, проявляемой властями Израиля в подавлении арабских протестов.

“Мир жесток, эгоистичен и груб. Страданий малых наций он незамечает. Даже самые просвещенные правительства, демократии, возглавляемыепорядочными людьми, представляющими порядочных людей, не слишком склонны теперьдумать о проблеме справедливости в международных отношениях. Теперь, когдавеликие народы способны склониться перед шантажистами, а решения принимаются взависимости от политики великих держав, мы не всегда можем принимать их советыи поэтому должны иметь смелость смотреть на вещи реально и действовать так, какнам подсказывает инстинкт самосохранения. И тем, кто спрашивает: “А что будет потом?”,у меня только один ответ: я верю, что у нас будет мир с соседями, но я уверена,что никто не захочет заключить мир со слабым Израилем. Если Израиль не будет силен,мира не будет”

— финальная часть мемуаров Меир. Попробуйте подставить в двапоследних предложения вместо “Израиль” слово “Украина” — и вот он, готовыйрецепт национальной идеи.

Голда Меир в датах

Голда Мабович родилась в Киеве в бедной семьепровинциального плотника. Из восьми его детей в нищете умерли пятеро, выжилитолько Голда и две ее старшие сестры. В 1906-м, семья эмигрировала в США. Вначальных классах школы Голда вместе с по другой организовала Американскоеобщество юных сестёр, которое занималось сбором средств на учебники для нуждающихсяв них школьников. Это ее первый социально значимый поступок. В Денвере Голдапознакомилась со своим будущим мужем Моррисом Меерсоном, с ним в 1921 годупокинула США и отправилась в Палестину. В конце 1948-го госпожа Меерсон быланазначена первым послом Израиля в СССР. Она также работала на различныхдолжностях в профсоюзе и на государственной службе, прежде чем была избрана в1949 году в кнессет. С 1949 по 1956 год Меир занимает должность министра труда.В 1956-м изменяет свою фамилию Меерсон на Меир, и с этого же года на ближайшиедесять лет она — министр иностранных дел. С марта 1969-го по 1974-й служит вкачестве премьер-министра Израиля. В возрасте 80 лет, 8 декабря 1978 года, ГолдаМеир умерла в Иерусалиме.